На границе тучи ходят хмуро... - Кулаков Алексей Иванович - Страница 31
- Предыдущая
- 31/91
- Следующая
– Увы, мадам, я не силен в музыке.
Собеседница князя довольно прищурилась, поглядывая на подходящую пару новых гостей.
– Мне верно говорили – у вас отменное чувство юмора, корнет. Всегда рада видеть вас у себя. Прошу прощения.
Побродив между колонн, раскланявшись со всеми знакомыми офицерами и чиновниками, Александр счел, что упрекнуть его больше не в чем, и со спокойной душой затаился в нише рядом с большим окном, где и принялся коротать время, вспоминая недавние события.
Старина Кшиштоф орал не напрасно, он и в самом деле решил выполнить свое обещание: его доверенные люди весьма активно начали доставать всех встречных-поперечных расспросами на тему незнакомых приказчиков (наверно, поговорили как следует с последним пареньком-курьером, потому что приметы полностью совпадали с обликом его второй маски) и уж точно самым тщательным образом прочесали место, где остался заветный саквояж. Все это дело продолжалось три дня, а на четвертый пан Ковальски пригласил пана Ягоцкого в гости. Ходили слухи, что приглашение получил и его сын Стефан, но тот сказался больным и вообще давненько уже не показывался почтенной публике на глаза. О чем беседовали два купца-миллионщика, знали только они, вот только после этой беседы все купеческое сообщество сильно удивилось: преуспевающий гешефтмахер Кшиштоф Ягоцкий стал очень нервным и сильно чем-то опечаленным, к тому же начал резко сворачивать все дела, распродавать имущество и вовсю готовиться к отъезду в дальние края. Настолько дальние, что даже загранпаспорта выправлять начал – себе и сынку. Несмотря на это самое удивление, никто из сотоварищей по торговой стезе не отказался хапнуть себе хотя бы кусочек чужого дела, но, разумеется, больше всех поимел (во всех смыслах) с проигравшего купца Ежи Ковальски.
– Корнет?!!
Оказывается, он так увлекся своими мыслями, что не заметил появления смутно знакомой дамы.
– Кем же вы так увлеклись, мон шери, что забыли обо всем на свете?
– Простите, Наталья Павловна, мне просто нет оправдания. Вы чудесно выглядите, как и всегда. Как изволит поживать ваш почтенный супруг?
– Спасибо, хорошо. Вот кстати! Ежели на то БУДЕТ ваше ЖЕЛАНИЕ, то Я ПРИГЛАШАЮ посетить наш дом.
Чертовка весьма ловко выделяла нужные ей слова, произнося их с придыханием и томными улыбками, подкрепляя свои намеки движением веера и тонких длинных пальцев. И не то чтобы Александр был сильно против, скорее даже за, вот только будет ли он в ее постели хотя бы сотым? А ведь антибиотиков пока нет и когда появятся – неизвестно.
– Наталья Павловна, благодарю за приглашение, непременно воспользуюсь. Вот только Софья Михайловна захочет ли, не знаю.
– Мон шери, не будьте таким ханжой.
Выдав напоследок ценный совет, дама поспешно отошла в сторону, а уже через мгновение и корнет увидел баронессу, в сопровождении двух незнакомых ему девушек целеустремленно приближавшуюся к нему с ласково-злобной улыбкой.
– Князь, познакомьтесь: Анна Викторовна и Татьяна Викторовна, мои давние подруги.
Неизвестно, какие они были подруги, но глазки строить начали обе и практически одновременно. Да и по поводу давности баронесса слегка погорячилась – девицы были заметно моложе ее, годов этак восемнадцати.
«И к тому же явно сестры. Чего она их ко мне притащила? Опа! Молодец, что притащила, умничка – пока эти рядом, другие не подойдут. Особенно вон та, в лиловом платье. Наверняка считает, что я отличная пара ее бледненькой жирненькой доченьке».
– Корнет, а как вам прием?
– Да-да, так хорошо все устроено! Я в восхищении.
Сестрички щебетали не переставая, полностью похоронив надежду Александра послушать еще шутки хозяйки приема. Вдобавок баронесса недвусмысленно давала понять свое недовольство, впившись своими на диво острыми коготками ему в ладонь. Едва заметно поморщившись, князь тихо прошипел:
– Соня!
В ответ раздалось тихое мурлыканье:
– Улыбайся, милый, улыбайся. О чем это вы так мило разговаривали с этой… Натальей Павловной? Или это тайна, господин офицер?
Пользуясь тем, что девицы отвлеклись на проходившую мимо даму, точнее, на обсуждение ее платья, Александр вполголоса ответил ревнивице:
– Приглашала тебя и меня к себе на чай. А если ты еще раз ущипнешь меня, я рассержусь.
– Ах так! Тогда видеть тебя не желаю… сегодня. Вот!
Тяжелее всего от их нежданной размолвки пришлось именно князю: покидая бал, он был обременен дюжиной приглашений «помузицировать» и тройкой добродушно-требовательных «заходить попросту, не чинясь». Причем если первые его просто раздевали взглядом, то вторые еще и в карманах попутно пытались пошарить, определяя, насколько обеспечен потенциальный зять.
«Страшное дело – провинция. Неженат, титул и чин имеешь – заманчивая добыча для засидевшихся в невестах девиц. Вернее, для их мамаш. А уж если еще и состояние имеется! И никого не смущает, что по закону[5] до двадцати семи лет мне жениться нельзя – для помолвки это не помеха. Ну, Софья, ну погоди у меня…»
Ррдаум, ррдаум, ррдаум…
Звуки на полигоне привлекали внимание всех опытных солдат – своей необычностью, рычащим гудением выстрела и необъяснимой длительностью серий. Самые любопытные затем могли наблюдать (и наблюдали), как троица довольных людей рассматривает обрезки дюймовых сосновых досок, передавая их друг другу и тыкая пальцами во что-то понятное только им. Доносились до зрителей и голоса.
– Каков, а?
– Так девять или десять досок все-таки?
– Пожалуй что девять. Вот, поглядите – на последней только вмятина маленькая.
– Интересно, а если стальной сердечник добавить?
Последний вопрос задал уже Александр, любуясь ровным отверстием от пули в сосновой плашке. Приемная комиссия, состоявшая из князя как заказчика, Греве как исполнителя и Григория как… Григория, так разошлась, что от трехсот патронов остались только блестящие на солнце гильзы под ногами и сильное сожаление – хорошо, да мало! Корнет, например, как взял в руки пистолет, так и держал – до того не хотелось расставаться. Мягкая отдача, хорошая кучность, рукоять сидела в руке как влитая, обойма на четырнадцать латунных толстячков и приятная тяжесть своего оружия. Только что окончательно утвержденный стандартным 10х22 патрон с конической пулей дырявил дерево с потрясающей легкостью. Такой же, но с тупоконечной пулей застревал в четвертой-пятой доске, но выбивал солидные дыры и фонтаны щепок.
– Боюсь, Александр Яковлевич, наш нынешний подрядчик такое не потянет.
– Жаль, очень жаль. Вы к нему когда собираетесь? Завтра? Передайте ему, прошу вас, пусть как хочет, что хочет, но чтобы две сотни патронов каждую неделю были. И вот что, Валентин Иванович. Пожалуй, я поторопился назвать пистолет «орлом». «Рокот» – вот это ему подходит больше.
Глядя на вытянувшееся лицо Греве (унтеру все эти тонкости были глубоко неинтересны), князь поспешил утешить оружейника:
– Мы дадим это имя младшему брату «рокота», под девятимиллиметровый патрон.
– ?!
– Я разве не говорил? Ах да, каюсь, запамятовал. Валентин Иванович, у меня для вас есть радостная новость. Я тут на досуге немножко развлекался изобретательством, так что вас ждут эскизы на две новые модели пистолетов. Один, как я уже и говорил, под патрон 9х19, второй – под 7,62х25. Разумеется, эти патроны тоже необходимо разработать.
– Но как, вернее, где, я смогу заниматься этим?
– Думаю, ваш бывший подмастерье не откажется помочь в такой мелочи своему наставнику? Разумеется, не бесплатно. А сразу после этого доберемся наконец и до револьверов с винтовкой. Есть, знаете ли, у меня одна задумка… Вернее, две, и я твердо уверен, что вам понравятся обе.
Со вздохом сожаления отложив в сторону любимую игрушку, князь подошел к Григорию, хозяйственно собирающему в кисет валяющиеся то тут, то там гильзы.
– Ну а ты чего скажешь, Гриша?
– Вещь!
– А поподробней? Может, недостаток какой заметил? Ты давай не стесняйся, это дело важное.
5
Офицерам Русской императорской армии, к которой относились и пограничные войска, запрещалось вступать в брак до достижения определенного возраста. Были, конечно, и исключения – например, по высочайшему, то есть императорскому, дозволению.
- Предыдущая
- 31/91
- Следующая