Четыре Ступени (СИ) - Квашнина Елена Дмитриевна - Страница 31

• Предыдущая
• 31/105
• Следующая

- Расскажите подробно, что произошло сегодня после третьего урока между вами и учеником одиннадцатого “А” Орловым.

Светлана на несколько секунд задумалась, подбирая слова. На душе стало тоскливо и гадостно. Вместо того, чтобы наказать Орлова за мерзкое поведение, заставляют оправдываться её.

- Да ничего особенного, - вдруг зло заметила Людмила Семёновна. - Она просто избила ученика и всё.

- Я избила? - оторопела Светлана.

- Вы, конечно, - с брезгливостью отозвалась Панкратова. - Мальчик был вынужден обратиться в поликлинику за медицинской помощью.

Светлана переводила непонимающий взгляд с Панкратовой на Галину Ивановну, с Галины Ивановны на Льва Яковлевича. Неужто одна единственная, не самая увесистая при том пощёчина, данная слабой женской рукой из неудобного положения, способна привести к серьёзным последствиям, требующим врачебного вмешательства? Лев Яковлевич правильно понял её взгляд. Многозначительно дёрнул носом. Протянул Светлане бумажку, которую до того вертел в руках.

- Вот, Светлана Аркадьевна, справка из поликлиники.

Светлана взяла бумажку и тоже повертела её в руках. Текст был написан довольно крупным, но малоразборчивым почерком. Вполне читабельным оказалось лишь одно слово - побои. И оно, это слово, явственно выделялось среди остальных. Две положенные печати бледно-голубого цвета. Светлане на миг померещилось, что она держит в руках свой приговор.

- И ещё заявление Орлова на имя директора школы, - продолжил Лев Яковлевич через несколько секунд, давая Светлане возможность прийти в себя. - Слава богу, в милицию заявление не написал. Не стал школу позорить.

- Да, - нейтральным голосом согласилась Галина Ивановна. - Порядок разбора предложения несколько лет запомнить не мог. Здесь же весь порядок умудрился соблюсти. Всё точно по закону, по инструкции. Откуда узнал только?

Светлана обрадовалась про себя. Галина Ивановна на её стороне. Не зря же подсказку сделала аккуратненько. Дело в Панкратовой. Это она надоумила Орлова, как нужно поступить. Сам он этого не знал. Не мог знать. И догадаться не мог. У него мозги хомяка. С горошину, то есть. И Светлана решила не сдаваться. Тут же коротко, по существу, рассказала о своём первом учительском проступке. Члены инквизиционного трибунала очень долго обдумывали услышанное. Первой раскрыла рот Панкратова:

- А вы не врёте, Светлана Аркадьевна?

- Зачем? - пожала плечами Светлана.

- Чтоб себя обелить.

- Какой смысл? - Светлана снова пожала плечами. - Там довольно много свидетелей присутствовало. Да и что из себя Орлов представляет, известно всему району.

- В нашем отделении милиции его тоже хорошо знают, - как бы между прочим заметила Хмура. - Он потому туда и не сунулся. Ведь так, Люсь?

- Я-то здесь причём? - возмутилась Панкратова. - Я что ли руки распускаю? Я избиваю учеников?

- Такого изобьёшь, как же, - неожиданно сказала молчавшая до того социальный педагог, совсем молоденькая девочка Оля. - Там рост о-го-го и плечи - косая сажень.

- А что? - вмешалась тоже молчавшая до сих пор завуч начальной школы. - Может, теперь Орлова позовём? Его самого послушаем? А то ишь ты, заявление он на учителя написал, поганец.

- Его-то зачем звать? - вдруг засуетилась Панкратова. - С него какой спрос? Он же не взрослый ещё, он маленький.

- Ваш маленький весь тот год мне прохода не давал, - выпалила Оля и покраснела, опустила глаза.

- Ну, да… ну, да… - как бы про себя, тихо и раздумчиво проговорил Лев Яковлевич. - Гадости делать - не маленький, справки липовые оформлять и заявления на людей писать - не маленький. А вот ответ держать - не подрос ещё.

- Вы же знаете, Лев Яковлевич, - залебезила Панкратова, почуяв перемену ветра, оправдываясь. - У него в семье тяжело. Отец из тюрьмы не вылезает. Мать пьёт. А бабка с ним, само собой, управиться не способна. Разве можно в такой обстановке человеком расти? Он же не хулиган. Он педагогически запущенный. Вот увидите, я из него человека сделаю.

- За десять лет не сделали, за последний год справитесь? Зовите Орлова, Людмила Семёновна, прервал поток Люськиных слов директор, дёрнул носом. - Хватит уже за него заступаться. Сейчас к учительнице пристал, завтра за изнасилование сядет.

- Кто? Орлов? - изумилась Панкратова. Изумилась совершенно искренне. - Да Сашка скорей мотоцикл угонит или киоск ограбит.

- Он ещё и киоск ограбить может? - едко усмехнулся Лев Яковлевич. Опять наклонил голову, показав присутствующим намечающуюся лысину, шмыгнул своим выдающимся носом. - Давайте, зовите сюда своего маленького.

Светлана вертела головой из стороны в сторону, впитывая информацию. И знала, что сейчас учится. Учится работать, понимать людей, видеть скрытые пружины их действий.

Вошёл Орлов. Тихий, вежливый, приличный. Сама скромность и благовоспитанность. На лице маска скорби. Начал рассказывать о случившемся. Врал безбожно, не моргнув глазом. Светлана то и дело порывалась воскликнуть “он лжёт”. Каждый раз Лев Яковлевич останавливал её то предостерегающим взглядом, то резким жестом. Организатор и социальный педагог хихикали, любуясь Сашенькой, который безуспешно пытался выглядеть благопристойным. Завуч начальных классов поджимала губы в скептической ухмылке. Она много лет проработала в этой школе. Орлова знала лучше всех. Галина Ивановна безразлично смотрела в угол, как будто происходящее её вовсе не касалось. Одна Людмила Семёновна поддерживала Орлова репликами, задавала ему наводящие вопросы.

- Видите, - сказала торжествующе, когда Сашеньку попросили подождать в коридоре, и он величаво удалился из директорского кабинета. - Светлана Аркадьевна не расслышала. Саша сказал “давайте пообщаемся”. Вам к “ухо, горло, носу” надо, госпожа Кравцова, уши прочистить.

- Люська, - пристукнула кулачком по столешнице Галина Ивановна, переставая изображать скуку. - Совесть имей! За что девчонку под монастырь подвела? Носишься со своими трудными и носись на здоровье. Но только меру знай. Я так понимаю, что лично тебе Светлана Аркадьевна не нравится, и ты её выжить собралась. Тебе не приходит в голову, что девочка всего второй год работает? Ещё ничего не знает, не умеет.

Светлана слушала, и напряжение, сковывающее её последние несколько часов, начало отпускать, разжимать свои когти. Она вдруг заметила, что у неё затекли ноги. Принялась осторожно шевелить ступнями. В мышцах словно мелкими иголочками покалывало.

Казалось, неприятный инцидент исчерпан. Не тут-то было. Приговор трибунала ошеломил несправедливостью. Выговор за рукоприкладство. Ладно, хоть без занесения в личное дело и трудовую книжку. На первый раз. Постановили так же Светлане и Орлову извиниться друг перед другом. Сперва решили, только Светлана должна. Но…

- Пусть тогда и он извинения принесёт, - только и смогла выдавить униженная Светлана. - А то совсем несправедливо выходит.

- Пусть и Орлов извинится, - согласился Лев Яковлевич, рассмотрев её побледневшее до снежной белизны лицо.

Позвали Орлова. Вытерпели фарс обоюдного расшаркивания между учеником и учителем. И разошлись по своим делам. Цирковое представление окончилось. Директор задержал одну Светлану. Битый час наедине разжёвывал ей ситуацию. По-человечески он реакцию на оскорбление понимал, сочувствовал. Женщина и должна дать пощёчину подлецу. Это её святое право. Но не право учителя. Учитель на некоторые естественные реакции права не имеет. Он имеет власть. Власть - сила. Значит, он сильнее ученика. Сильный не должен обижать слабого. Даже если слабый подобен басенной Моське. Очень хорошо Лев Яковлевич все нюансы очертил. Просто и доходчиво. Светлана отправилась домой с тяжким грузом на душе и томиком Макаренко в сумке. Директор подарил ей “Педагогическую поэму” с наказом прочитать не меньше двадцати раз.

Читать Макаренко Светлана тогда не стала. Слишком тошно было. Она никак не могла простить себе, что ударила человека. И как смогла? Непонятно. Сроду букашки не обидела, комара не прихлопнула. Что уж о человеке говорить? Удивлялась на себя. Искала оправданий. Оправдания не находились. Использование служебного положения. Гадость какая. Разве можно после этого в школе оставаться? Надо заявление подавать. Уходить.

• Предыдущая
• 31/105
• Следующая