Скрут - Дяченко Марина и Сергей - Страница 8

А что проку, если теперь они с Илазой они погибнут вместе?! Лучше быть вечным вдовцом, чем умереть сейчас, в восемнадцать лет… Так глупо и так… отвратительно… Как муха…

А в мешке огниво. Если пошарить в темноте… Поджечь все гнездо. Выжечь…

Развести огонь. Но… Время. Этот, что в кронах, двигается со скоростью мысли…

– Игар – твое имя?

Он вдруг напрягся. Темнота изменилась; теперь в ней ощущалось близкое, отвратительно близкое соседство. Совсем рядом… Так, что лица достигает мерзкое, теплое дыхание. Святая Птица… Как это будет?.. Ожидание смерти хуже умирания, сейчас он сам попросит поскорее его прикончить… Но он не Ада. В нем слишком много жизни. Отец-Служитель сказал бы – слишком много тела и слишком мало души. Слишком много трясущегося, покрытого потом, живого тела…

– Я… меня так зовут. Я Игар… Освободите ее. Распутайте. Ей же плохо… Она не убежит!!

Илаза молчала.

– Если вы знаете о Святой Птице, – сказал Игар шепотом, – если вы… но… я заклинаю именем ее: не мучьте хотя бы девушку. Во имя Птицы!

Он думал, что священное имя придаст ему сил. Он ошибся – в этой черной, невозможной темноте имя Птицы прозвучало бессмысленно, как звон стекла о стекло.

Он замолчал. Безжизненная рука Илазы и собственное сбивчивое дыхание. Все, что оставила ему жизнь.

– Сядь, – сказала темнота.

Он не мог сесть, не выпуская руки; оставлять Илазу он не хотел.

– Ты хочешь, чтобы она жила?

В голосе темноты скользнуло нечто. Нечто, заставившее Игарово сердце на мгновение остановиться. Призрак надежды.

– Да, – прошептал он еле слышно. Да. Да. Птицей клянусь…

– Тише. Она будет жить, если ты выкупишь ее.

– Собой?! – это было первое, что пришло ему в голову.

– Ты и так мой, – голос темноты усмехнулся. – Ты ничего не стоишь, к сожалению… Но ты выкупишь ее другим человеком. Женщиной.

Он облизнул губы. Сплошная пленка подсохшей крови.

– Ты готов умереть за свою жену… Хорошо. Мне не нужно, чтобы ты умирал. Ты пойдешь к людям… Ты найдешь среди них женщину, настоящее имя которой – ТИАР. Запомни хорошенько – Ти-ар… Конечно, она может зваться и другими именами, но настоящее ее имя – это. Ей около тридцати лет… Чуть меньше. У нее темные, с медным оттенком волосы, и карие с прозеленью глаза. Ищи ее в провинции Ррок. Найди ее и приведи ко мне… Это трудно, я знаю. Ты обманешь ее, или соблазнишь, или притащишь силой – мне безразлично. Можешь даже повести ее к Алтарю… Все равно. Ты приведешь ее ко мне, и тогда, взамен, я отдам тебе твою… Илазу. Ты согласен?

Повисла пауза.

– А зачем она вам? – тихо, чуть слышно, совершенно некстати спросила Илаза. Святая Птица, Игар не узнал ее голоса. Чужой, сиплый…

– Я согласен, – сказал он яростно. – Я согласен на все. Отпустите ее.

– Сначала ты приведешь мне ту женщину.

– Но… это же…

Он тряхнул головой – и тут же закусил губу от боли. Боль понемногу затихала, пульсируя в затылке, в висках… О чем. Тиар… О чем они говорят, с кем они уговариваются… На что он только что согласился?..

– А если Тиар умерла?!

– Если она умерла – значит, вам не повезло, – холодно отозвалась темнота.

Игар всхлипнул.

Мысли его путались, он ни одной не мог довести до конца. Целый ворох рассуждений, который предстоит еще распутать, разобраться, но сейчас нету на это ни времени, ни сил. Оставить Илазу?! При одной мысли об этом его обдало морозом, он почувствовал, как трещат, поднимаясь, волосы. Илаза… Спасти. Можно. Илаза.

Оставить ее… здесь?!

– У меня… просьба, – он проглотил комок. – Можно, пойдет Илаза, а я останусь?

– Плохо, – отозвалась темнота после короткого молчания. – Ты что же, не веришь в успех… предприятия? Жаль. Придется оставить вас обоих.

– Нет, – Игара снова затрясло. – Нет, я не то хотел… Я сделаю. Ради Илазы я… хоть труп вам притащу… этой Тиар.

– Труп мне не нужен, – усмехнулась темнота. – Живая. Только живая. Живьем.

– Да, – Игар закашлялся. – Я пойду… Я прямо сейчас… Я скоро. Вы…

Он замолчал. Ночной воздух, за минуту перед тем прохладный, сделался вдруг липким, как смола, и Игар завис в нем, как муха. В который раз – как муха, подумал он горько.

Илаза прерывисто вздохнула. Игар сглотнул – и стал на колени, подняв лицо к темноте над своей головой:

– Не мучьте ее. Развяжите ее… Ну пожалуйста.

Неуловимое движение сгустка темноты. Глухой вскрик Илазы; Игар услышал, как человеческое тело мягко ложится на прелые листья у его ног. Отвратительный звук разрываемой паутины. Тишина.

Он обнял ее. Прижался щекой к мокрому, липкому, грязному лицу:

– Я… Не бойся. Только не бойся. Умой лицо, сразу станет легче. Ведь я люблю тебя… Больше жизни… А жизнь большая. Длинная… и счастливая. Мы будем… Потерпи немножко. Да? Сейчас я разотру тебя… Все хорошо.

– Не оставляй меня, – попросила она чуть слышно. Он содрогнулся:

– Я скоро… Очень скоро. Я заберу тебя.

– Не верь… Он меня… высосет. И тебя… и ту… женщину… Я не хочу… Игар…

Он почувствовал, как судорога проходит по ее телу, скручивает, выгибает бараньим рогом, как в столбняке. Он накрыл ее своим телом, пытаясь обнять:

– Илаза… Илаза, не надо!.. Посмотри на меня, я с тобой… Девочка…

И бесформенная тень, которая была чернее темноты, снова оказалась совсем рядом. По другую сторону Илазиного тела. Игар невольно отпрянул.

– Нет! – взвизгнула девушка, но мышцы ее тут же обмякли. Игар в панике отыскал ее руку – пальцы сделались расслабленными и теплыми.

– Мне ни к чему душераздирающие сцены, – сказала темнота. – Успокойся, она спит.

Илаза дышала глубоко и ровно. Игар осторожно провел ладонью по ее лицу – ресницы были мокрыми.

– С ней ровно ничего не случится… Если, конечно, ты выполнишь обещание. А теперь… ты будешь слушать. Очень внимательно; от этого зависит… ты понял.

Взошел месяц. Игар слушал. Ветер тяжело покачивал спутанные ветви, играл серыми клочьями паутины – Игару показалось, что над головой у него вздыхают чьи-то серые, разорванные в клочья легкие.

– …Повтори.

Он попытался собрать разбегающиеся мысли, обрывки воспоминаний, среди которых безнадежно затерялись те новые, спутанные знания, от которых зависела теперь Илазина жизнь.

– Повтори, ну?

– Я не помню, – признался он в ужасе. – Я не могу… сейчас…

В голове его катался, гремя и подпрыгивая, чугунный шар. Огромный тяжелый шар больно бился о кости черепа, ворочался и грохотал, и ни одной мысли, только тяжесть и боль. Я снова ее погубил, подумал Игар безучастно.

– Не двигайся.

К нему снова приблизились сзади, и уже разорванная рубашка треснула опять. Он замер, ожидая боли – и боль пришла. Будто укус слепня.

Чугунный шар обернулся мыльным пузырем и беззвучно лопнул. Тяжесть ночи отступила – теперь это была просто ночь, ясная и звездная, Игар ощутил запах трав, и рядом, на дне оврага, беззаботно пела вода.

– Спасибо, – сказал Игар одними губами.

– Ты вспомнил?

– Да…

Он медленно повторял названия дальних и ближних городов и местечек – вся провинция Ррок: большой город Турь, почитаемый, будто столица… Близлежащий городишка Требур, где спокон веков полным-полно спесивых аристократов. Устье, многолюдный порт. Далекий Важниц, прибрежная Рава… Дневер, славящийся ремеслами. Олок в предгорьях, Ремет в верховьях… И бесконечное множество сел: Мокрый Лес и Узкий Брод, Утка, Кошка, Речка… Две Сосны, Три Грача, имена зверей и птиц, лесов и озер… И – обязательно надо запомнить – Холмищи. Холмищи, далекое село…

Он твердил и перечислял приметы и повадки незнакомой женщины, которая где-то там, в ночи, спит и не ведает, что по ее душу уже отправлен гонец. Та, что своей жизнью выкупит жизнь Илазы.

– Хорошо, – из темноты снова донеслось отвратительное теплое дыхание. – Теперь посмотри на небо.

Игар поднял голову. Половина небосвода по-прежнему была скрыта серым покрывалом, зато другая, чистая, лоснилась от звезд.