Атомный сон (Сборник) - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 28
- Предыдущая
- 28/92
- Следующая
Что же. Не надо много ума, чтобы признать во мне дракона.
– Думал, постарше, – повторил я. – Ладно, не важно.
Лицо Майка вдруг перекосилось.
– Слушай, дракон, – почти прошипел он. – Если ты хоть что-нибудь ей сделаешь…
Повинуясь моему безмолвному приказу, Принц поднялся на задние лапы. А передними оперся на плечи Майка. Раскрытая пасть собаки застыла в сантиметре от его лица.
– Если еще раз попробуешь мне указывать, убью и тебя, и ее, – искренне пообещал я.
Майк молчал. Полюбовавшись секунду на его окаменевшую позу, я перевел взгляд на девчонку.
– Как звать?
– С-сюзи…
Сюзанна. Нет, тяга людей к красивым именам способна пережить даже ядерную войну.
– Кто тебя преследовал?
– Не знаю. Он из банды…
– А ты откуда?
– Из поселка…
– Какого?
– Тенистое Местечко…
Основатель поселка имел неплохое чувство юмора.
– Банда там?
– Ага…
– Ты убежала? Не реви! Сколько их?
– Шесть или пять…
– А мужчин в поселке?
Губы у Сюзи задрожали.
– Убили отца?
– Б-брата…
– Ясно.
Из рюкзака Майка я достал бинт. Кинул мальчишке:
– Чем вставать в позу, лучше перевяжи ее. Да отпусти его, Принц!
Пока Майк бинтовал девчонке искусанные ноги, я неторопливо растолковывал ей, что теперь следует делать.
– Ниже по течению есть фермы или поселки, в которых тебя не обидят?
– Ага…
– Мы сейчас пристанем к берегу. Иди к своим знакомым и не вздумай возвращаться обратно. Поняла? Там, где ты прежде жила, никого живого не останется.
Девчонка кивнула и поморщилась, словно опять собиралась реветь. Что ни говори, а дурой она не была – куда собирается идти, не обмолвилась ни одним словом. Будь у меня желание потрясти местных крестьян, я бы из нее это вытянул, но сейчас не до этого. Да и будь она чуть старше и чуть симпатичнее – тоже так просто не ушла бы…
– Драго, а ты боишься бандитов?
Все-таки я привык к Майку настолько, что уже не реагировал на дикость его вопросов.
– А если честно, кто сильнее – ты или, например, эта банда?
2. Тенистое местечко
Поселок представлял собой пяток домов, обнесенных высоким забором. До Последнего Дня здесь скорее всего стояла ферма. А может, жил любитель тишины и покоя…
Единственный часовой неторопливо прохаживался между домов. Когда он в очередной раз скрылся из виду, я перемахнул через ограду. Следом бесшумной тенью двинулся Принц. Да, это не Братья Господни с их системой Кольца – пять часовых, движущихся кругом и наблюдающих друг за другом… Зайдя в тыл часовому, я несколько секунд крался следом, смотря на обтянутую короткой куртчонкой спину. У часового очень странно двигались лопатки, неестественно сильно ходили взад-вперед плечи. Мутант?
Достав нож, я рванулся вперед. Уже занося руку, почувствовал, что часовой меня заметил – начал приседать, уходя от удара…
Ломая позвонки, лезвие вошло в шею. Часовой беззвучно повалился, поворачиваясь ко мне лицом. Я отшатнулся. На лбу его, над переносицей, темнел затянутый пленкой третий глаз.
Мутант…
Нагнувшись над часовым, я извлек нож. Двумя ударами распорол живот. С мутантами лучше не рисковать, у них бывает жуткая жизнеспособность.
Подбежавший Принц обнюхал часового, зарычал – не зло, а скорее недоуменно. Потянулся к лужице крови.
– Потом! Не время!
Всем своим видом выражая обиду, Принц пошел за мной. Уже у дверей одного из домишек я обернулся. Черт, почему так мало крови? Я же должен был перебить сонную артерию…
В доме не оказалось никого. Только в одной из комнат, у окна, темнела на полу небрежно затертая лужа. Растрескавшееся стекло прошивали десяток мелких дырочек. Наверное, выстрелили с улицы, картечью.
Где же остальные бандиты?
Уловив непроизнесенный вопрос, Принц выскользнул из дома. Повернул морду в сторону самого внушительного из домов, построенного, пожалуй, до Последнего Дня. Тогда это был красивый приземистый коттедж, комнат на десять, не меньше. Сейчас дом скорее напоминал форт времен европейских поселенцев: окна закрывали огромные деревянные щиты или мелкие решетки, зато в стенах в изобилии пестрели узкие амбразуры. Держась так, чтобы меня нельзя было заметить хотя бы из окон – с амбразурами приходилось мириться, – я побежал к дому.
Дверь, как я и ожидал, оказалась полуоткрытой. До меня доносился негромкий булькающий звук. Выждав секунду – звук не прекращался, – я взял автомат на изготовку и ногой распахнул дверь.
Эту комнату сделали, разрушив внутренние перегородки между тремя или четырьмя комнатами. Получился здоровенный зал с разнокалиберными обоями и пластиком на стенах, с грудой мешков и пирамидой ящиков по углам. У дальней стены высились рядком несколько набитых посудой шкафов и поблескивала никелем умопомрачительно роскошная плита. Какие-то кривые, со следами сварки трубы тянулись из плиты в потолок – кухонное чудо техники явно переделывали с газа или керосина на заурядные дрова.
У плиты, запрокинув голову, пил из чайника воду рослый здоровяк.
Обхватить ртом широкий короткий носик было невозможно, и вода несколькими ручейками стекала по его волосатой груди. Никакой одежды на мужчине не было.
– Пить из чайника некультурно, – отводя руку с ножом, произнес я.
Не издав ни звука, мужчина опрокинулся на плиту. Чайник, зажатый в левой руке, раскачивался над самым полом, затухающие глаза растерянно смотрели на меня. Пытаясь подняться, мужчина оперся о плиту, снова осел, напирая на рукоять впившегося в грудь ножа. На спине его вспухла бугорком кожа, затем беззвучно лопнула, выпуская кончик лезвия.
Я прошел еще несколько комнат – в них никого не оказалось. И когда у очередной двери я услышал смутно знакомый звук, то не сразу поверил в его реальность. Из-за ободранной двери загаженного дома в разграбленном поселке доносилась музыка? Самая настоящая музыка – негромкий гитарный перебор, и аккомпанемент каких-то инструментов, и сильный красивый голос.
«Yesterday…» Меня пронзил озноб. Это звучала песня из прошлого, из тех дней, когда в небе светило настоящее солнце… Эту песню пел какой-то знаменитый ансамбль, потому что ее часто передавали по радио и в телепередачах. «Yesterday».
Толкнув дверь, я вошел в комнату. И сразу почувствовал то неприятное ощущение, когда все вокруг кажется уже пережитым, испытанным, а сейчас, словно театральная постановка, разыгрывающимся повторно.
У стены, под затянутой решеткой окном, сидела на полу женщина. Рядом – старый уже мужчина, если бы не автомат на коленях, никогда бы не поверил, что он может быть в банде.
Женщина неотрывно смотрела на высокую узкую кровать, с которой почему-то были сброшены и простыни, и одеяло. На обтянутом грязно-серой материей матрасе двигались два обнаженных тела. У опирающегося на локти мужчины лопатки выступали над спиной сантиметров на пятнадцать. Еще один… Прижатая им к кровати девушка что-то сдавленно шептала, но музыка заглушала слова. Звук шел из портативного проигрывателя, болтающегося на поясе у последнего бандита. Тот стоял у кровати, одной рукой держа девчонку за волосы, другой перехватывая в кистях ее тонкие руки. Лицо его было безмятежно-невозмутимым, с тем едва заметным самодовольством, какое встречается у легких дебилов.
«Yesterday»…
Старик медленно повернул голову в мою сторону. Я приложил палец к губам, потом пригрозил им. Музыка еще продолжалась, в прозрачной коробке проигрывателя вращался радужно отблескивающий диск, и я хотел дослушать запись до конца… Но парень с дебиловатым лицом тоже поворачивался в мою сторону, и руки его, отпуская девчонку, скользили по поясу, нащупывая рукоятку пистолета.
Автомат в моих руках проснулся. Нехотя стукнул в латунный кружочек капсюля боек, ударили в ствол пороховые газы, выплевывая крошечную свинцовую пульку, передергивая затворную раму…
Короткая очередь пришлась в голову. Секунду парень еще стоял – жутковатая фигура с наполовину снесенным черепом. Потом стал валиться – не сгибаясь, прямой как столб, с фонтанчиком крови, плещущим из серовато-багровой каши в остатках головы. Тело глухо впечаталось в пол.
- Предыдущая
- 28/92
- Следующая
