Сплошное свинство - Онищенко Алексей - Страница 4

• Предыдущая
• 4/82
• Следующая

Поцелуй затянулся. Когда до объекта оставалась какая-то пара метров, зал озарила вспышка фотоаппарата. Вот это было совсем плохо. Плохо и серьезно. Не знаю, откуда в зале оказался фотоаппарат. Да это и не имело значения. Важно то, что жену известного политика, публично ратующего о наведении в стране порядка и укреплении нравственных устоев общества, запечатлели в весьма недвусмысленном виде. Закрытые от страсти глаза, похотливые руки, мнущие затянутый в красную материю зад — чересчур даже для такой, привыкшей ко всему страны, как Россия… А ведь в мою задачу входило пресечение на корню подобных ситуаций. Приходилось решать две проблемы вместо одной, причем одновременно.

Я вышел на сцену и мягко тронул Вику за локоть. Она оторвалась наконец от губ своей жертвы и повернула голову в мою сторону:

— А, это ты?

— Как видишь. Нам надо ехать домой.

— Я занята! — фыркнула Вика.

— Твой муж будет очень недоволен.

— В задницу моего мужа! — рявкнула Вика. — Тем более что он сейчас в Питере. Ты разве не знаешь?

— Знаю. Но это ничего не меняет. Идем домой.

— Сам иди ты… — выдали мне довольно далекий адрес пухлые губы госпожи Рокот.

Публика между тем недовольно гудела. В воздухе ощущалось вполне осязаемое желание продолжения банкета. Вспышка фотоаппарата пронзила темень еще раз.

— На самом деле ситуация под контролем, — решила вмешаться блондинка. — Мы просто еще немного поиграем, а девушка поможет нам на подтанцовке, о-кэй?

— Если девушка еще немного поможет тебе на подтанцовке, — тайком показал ей кобуру с кольтом я, — ты всю оставшуюся жизнь будешь играть в шашлычных на трассе, о-кэй?

Вика отвесила мне звонкую пощечину. Больно, но необидно. За полгода я уже привык к подобным оплеухам. Главное, что блондинка, к которой лично я, кстати, испытывал самое искреннее сочувствие, осознала существующий расклад и всем своим видом выказывала вполне очевидное желание выйти из него с минимальными для себя потерями.

— Давай что-нибудь медленное, — скомандовал я.

Певица подошла к ударнику и прошептала ему на ухо пару слов. Парень отсчитал по тарелкам ритм. Я поднял руку, призывая гудящий зал к тишине.

— Дамы и господа! — непривычно для меня самого громко зазвучал мой голос— Позвольте нам с женой исполнить танец в честь пятилетнего юбилея супружеской жизни.

— С женой?! — возмутилась Вика. — Ты что, с ума сошел, слуга?

Ее слов никто не услышал: я предусмотрительно зажал микрофон ладонью. Разумеется, я был последним человеком, с кем хотела танцевать Виктория Рокот в этот вечер. Но я позволил себе проигнорировать ее мнение, притянул девушку к себе и крепко сжал нервные окончания на ее локте большим и указательным пальцами. Очень коварный прием: если знать, как воздействовать на эту болевую точку, можно заставить человека плясать джигу на похоронах. Я знал. Свин давным-давно выучил меня всем этим полузапрещенным приемчикам.

Лицо Вики побелело от боли. Но сказать она ничего не могла — еще один плюс грамотного воздействия на локтевой сгиб. Я обхватил ее свободной рукой за талию и повел. Танцор из меня был так себе. Однако в данном контексте это не имело значения. Подвыпившая супружеская пара решила изобразить танец страсти на сцене ночного клуба — что здесь такого? Мы же не в Европе, где за подобные выходки могут удалить из заведения любого человека, будь он премьер-министром или кинозвездой. Мы в России, а в России возможно все. И если у тебя есть деньги и нет комплексов, ты можешь позволить себе танцевать там, где танцевать, в общем-то, не принято. Эка невидаль, не сложнее, чем дирижировать оркестром…

Публика повелась. Пикантная вольность взбодрила заскучавшие души. Нам хлопали, улюлюкали, отсчитывали ритм, когда мы сбивались. Краем глаза я увидел, как один низенький кавказец призывно держит за руку свою высокорослую подругу, явно намереваясь повторить наш подвиг. Все это было забавно, но я затеял танцы совсем не ради развлечения. Следовало найти фотографа: если снимки куда-либо просочатся, Большой Папа уволит меня без объяснений. И хорошо, если просто уволит…

Я педантично прочесывал зал глазами, игнорируя попытки тихонечко сипящей от боли Вики освободиться из моих объятий.

Фотограф обнаружился за третьим от сцены столиком. Крепкий мужчина с люмпенскими чертами лица и благородной сединой в волосах. Одет, как и полагается, с дорогой небрежностью: темная пиджачная пара удачно оттенена фривольно расстегнутым воротом белоснежной рубашки. Фотоаппарат в руках. Точнее, не фотоаппарат даже, а тот немыслимый комбайн, которыми стали удивлять в последнее время мир производители сотовых телефонов. Десять в одном: телефон, фотоаппарат, плейер, компьютер, органайзер, видеокамера и так далее и тому подобное. Скоро, полагаю, будут выпускать сотовые телефоны, совмещенные со стиральными машинами. Прекрасный подарок для любителей полоскать грязное белье с максимальным комфортом…

Встретившись глазами с мужчиной, я по-свойски подмигнул ему. Он улыбнулся мне в ответ. Лицо показалось знакомым. Если не ошибаюсь, он вел передачу про животных на одном из кабельных каналов. Я сделал трудно передаваемое движение головой, означавшее призыв о помощи. Мужчина встал и подошел к сцене.

— Пожалуйста, только одно фото, — попросил я. — Надо же как-то увековечить событие.

Он понимающе ухмыльнулся и нацелился на нас объективом.

— Одну минуту, — попросил я.

После чего крутанул Вику с совершенно немыслимой силой. Фигура, что и говорить, слабо соответствовала характеру исполняемой музыки. Но свое прямое назначение выполнила исправно. Затянутая в черный нейлон нога моей подопечной с силой ударила фотографа по рукам. Чудо-комбайн описал в воздухе плавную дугу и с нездоровым, обрадовавшим мое сердце хрустом приземлился на сцену.

— Ой, простите! — изобразил искреннее смущение я и, впервые за последние несколько минут, отпустил локоть Вики. Ее тело по инерции качнулось назад. Как я и рассчитал. Тонкая шпилька лаковых «Маноло Бланик» впечаталась в жидкокристаллический экран аппарата. Раздался громкий треск, кусочки серебристой пластмассы жалобно брызнули по сторонам. Бросив взгляд на останки фотоаппарата, я поздравил себя с победой. Теперь восстановить содержимое памяти вряд ли смогли бы даже ребята из технического отдела могущественной, все время меняющей название конторы.

— Ради бога, извините! — еще раз крикнул я мужчине, подхватил начавшую приходить в себя Вику на руки и понес ее к выходу из зала.

— Ну, прямо Кевин Костнер, — не преминул съехидничать Свин.

В холле уже толпились несколько профессионально хмурых охранников, однако, прикинув все за и против, препятствий парни чинить не стали. Все верно: хотя я и устроил некоторый беспорядок, связываться со мной вышло бы дороже и себе и заведению. Я вынес Вику на улицу, позволил ей пару раз глотнуть холодный, пропитанный влагой воздух, а затем запихнул девушку на пассажирское место в «бентли».

Минут десять мы ехали молча. Я гнал машину, используя на полную мощность форсированный двигатель и беззастенчиво перестраиваясь из полосы в полосу. Вика обиженно молчала, то и дело пытаясь освободиться от страховочного ремня, которым я пристегнул ее к креслу. Напрасно: Рокот настаивал на том, чтобы я всегда пристегивал его жену — и я скрупулезно выполнял приказание. А пульт управления замком находился у меня на руле, поэтому самостоятельно отстегнуться Виктория не могла….

Через некоторое время она перестала копошиться: поняла, что демонстрировать свою неприязнь совершенно бесполезно. Я давно привык к ее выходкам. А Большой Папа все равно займет мою сторону: для того меня и нанимали, чтобы вытаскивать девушку из подобных передряг, невзирая на те неудобства, которые я мог ей причинить. Но пар все равно надо было выпустить, и Вика начала разговор.

— Какая же ты сволочь, Гаврила…

— Знаю.

— И ты живешь с осознанием того, что ты сволочь?

— А куда деться?

Вика в раздражении закурила фиолетовую сигарету с золотым фильтром. Дым она намеренно выдыхала так, чтобы он застилал мне глаза. Я отнесся к ее мелкой пакости со стоическим равнодушием.

• Предыдущая
• 4/82
• Следующая