Интермальчик (СИ) - "Katou Youji" - Страница 15

• Предыдущая
• 15/37
• Следующая

Как только становилось известно, что Аллегрова приезжает в Петербург на концерт, Абрамка тут же подрывался в театральные кассы и отхватывал себе за любые деньги вип-места. Потом наступали долгие, томительные месяцы в ожидании выступления дивы. А непосредственно перед концертом Абрамка облачался в свой лучший костюм, обливался с ног до головы на удивление приятным парфюмом и покупал огромный советский веник из белых или кремовых роз, перед вручением которого дергался, как малолетка на первом свидании.

На эти приезды певицы мы с Китом, как и все в клубе, молились, и сами по-детски радовались, когда видели афиши, потому что Абрамке на долгое время становилось не до заведения. Мне даже казалось, что хозяин (несмотря на его ориентацию и возраст) совсем как-то по-юношески и болезненно влюблен в поп-диву и не хочет себе в этом признаваться.

Однажды, когда он зарулился в клуб после концерта в особо благодушном настроении и долго, почти до утра гужевался над длинным автографом певицы, которой она милостиво ему дала, я все-таки рискнул:

— Абрам Рубенович, касса за ночь… И можно личный вопрос?

— А? — поднял он на меня невидящие глаза.

— Ну, вот смотрите. Вы говорите, у вас связи, деньги… Может, использовали бы их и познакомились с ней лично? А вдруг бы и вышло чего? Вы мужчина, она женщина. Столько лет ухаживаете, цветы дарите, ни один концерт ее не попустили… Я к тому, что как би, Вас прекрасно понимаю.

— Идиот ты малолетний, Слава, — усмехнулся Абрамка, сгреб деньги, даже не пересчитывая их, кинул неожиданные премиальные баксы, — она не просто земная женщина для меня. Она, понимаешь, Легенда.

— И?

— Легенду невозможно оттрахать. Иначе она ею просто перестанет быть. А найти новую знаешь, как сложно? У нас у каждого должна оставаться своя Легенда. Потом вырастешь, поймешь. Вали уже.

Смысл слов Абрамки дошел до меня только через много лет. А тогда я просто порадовался лишним деньгам, заработанным без особых усилий.

— Господа, — выдохнул конферансье в микрофон всем так хорошо знакомым, хрипловато-низким голосом певицы, который всегда успешно имитировал. — Наша ночь еще не закончена. Специально для самого главного человека здесь я лично приехала в клуб, чтобы спеть вам пару песен. Абрам Рубенович, Вам посвящается!

И тут же Рудик завыл под фонограмму одну из любимых песен Абрамки, а самого хозяина и нас с ним рядом высветил мощный поток света. От неожиданности Владик выронил сигарету и стопку, а мы с Китом принялись, как и весь высыпавший в зал персонал, отбивать ладони в аплодисментах владельцу клуба.

— Цыц! — рявкнул на нас Абрамка. — Дайте послушать уже. А ты, Кит, рысью за водкой и закусью. А то хуй ли у меня даже охранник красиво гуляет, а я, как хозяин, не могу себе позволить. А давайте мы всем клубом бухнем. Мы ж тут одна большая, крепкая семья. Все друг друга знают, все друг с другом жили. Владик, ты с нами? Сидеть, я сказал, на заднице ровно. Привыкать. Кто ты по званию? Номер военного билета, паспорт! Быстро!

Глава тринадцатая. Старший лейтенант запаса

Усидеть на заднице ровно в ту ночь Владику не позволила его, как выяснилось впоследствии, десятилетняя военная выучка. Она же, в зверской смеси с вырубленным в каждой извилине мозга армейским уставом, его и погубила. А я в очередной раз убедился в том, что Кит был совершенно прав, слезно и почти что на коленях, умоляя пьяного Абрама Рубеновича не «ползти» на танцпол.

— Старший лейтенант запаса П*** по вашему приказанию прибыл. Билет номер***. Выдан***, — остекленело отрапортовал охранник, подлетая со стула и вытягиваясь по струнке.

— Как стоишь перед начальством, лейтенант?! Почему важные государственные документы засунуты за погон? — дурил Абрамка, прекрасно видевший, что на Владике нет никакой формы, а тот на автомате принялся хлопать себя по плечам. А мы, с подоспевшим к столу официантом и барменом Стасиком, не выдержали и заржали в голос.

— Ой, дуршлаги. Кругом одни дуршлаги. Видишь, Владик, с каким коллективом приходится работать, — неожиданно меняя мужской командный голос на женский с придыханием, пропел Абрамка, отмахиваясь ладонью в сторону типичным жестом «уйди, противный», — Ирочка, давай нашу любимую, клубную. «Все мы бабы — стервы. Милый, Бог с тобой».

Рудик подмигнул ему, послушно подхватил, фонограмма быстро сменилась. Теперь песню конферансье сопровождал похабными жестами — большой и указательный пальцы левой руки сомкнуты в кольцо, средний правой проникает в него.

— Вольно. Садись уже, лейтенант. Побухал с бандитами, выпей и со мной. Или западло с нами, пидорасами, бухать? — опять привычным мужским голосом выдал Абрамка и снова включил женский, — Слааавик, разливай. «Каждый, кто не первый, тот у нас второй».

«Западло» охраннику было, но сказать об этом вслух означало потерять работу. Вовремя для него Абрамка снова отвлекся на сцену, на свою «Аллегрову», а Владик конкретно завис, как завирусенный комп, требующий немедленной перезагрузки и чистки. Судя по всему, таким хозяина охранник видел впервые в жизни. В обычном трезвом состоянии Абрамка редко демонстрировал на публике свои «пидовские» наклонности и для несведующих в нашем мире людей вполне сходил даже за гетеросексуала.

Охранника он нашел по каким-то своим ментовским каналам и, наверное, вот по этой самой трезвости сумел убедить в том, что специфический характер работы, за которую был готов платить большие деньги, не так уж и страшен. Мог Владик и в силу великой натуральной наивности решить, что Абрамка просто отбивает деньги на своем бизнесе, а сам «нормальный мужик, как все».

И только сейчас охранник начал догонять, на что подписался, согласившись работать в клубе. На его лице появилось такое же крайне брезгливое, раздраженное выражение, которое было, когда он впервые увидел меня в дверях клуба.

— Влааадик, морду попроще сделай и, главное, не говори ничего, может, и обойдется, яйца ж к тебе пока никто не подкатывает, — прошептал я на ухо охраннику, разливая спиртное, а тот дернулся от моих слов, как от удара током.

— Твое «пока» радует до усрачки. Пусть только попробуют. Нравится вам дуплиться с друг другом в задницы, вот и делайте, только без меня. Я не такой как вы, Слааавочка. Я здесь деньги на семью зарабатываю, понял? — также шепотом хмыкнул Владик, передразнивая меня. — А где этот придурок, из-за которого мы сейчас паримся?

• Предыдущая
• 15/37
• Следующая