Право на выбор (СИ) - "Marlu" - Страница 4

• Предыдущая
• 4/51
• Следующая

- Послушайте, - не выдержал я, - у меня что, лицо испачкано? Что вы на меня все время оборачиваетесь?

Офицер повернул голову, глянув на незначительную по его мнению букашку, которая тут посмела чего-то вякать, и растянув губы в ухмылке, лениво произнес:

- Да вот смотрю на придурка, который умудрился поссориться с военкомом.

- Я?! – мое изумление было настолько искренним, что сопровождающий опешил и даже перестал глумливо улыбаться. – Да я его и не видел ни разу.

- Странно, - пробормотал офицер, - но он лично распорядился отправить тебя куда подальше, чтобы служба медом не показалась, а товарищ Волков у нас не тот человек, чтобы за просто так кого-то гнобить.

- Волков? – слабо переспросил я, и страшная правда предстала передо мной во всей своей беспощадной ясности.

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, довыступался, блеснул остроумием.

- Куда меня теперь? – безнадежно поинтересовался я.

- Не знаю, - пожал плечами сопровождающий, - пока вместе со всеми на карантин, а потом уж подберут тебе место службы в высоких широтах. Так что у тебя с военкомом вышло?

- Не с ним, на медкомиссии с врачом поцапался. Фамилии у них одинаковые, - пояснил я, чувствуя, что и без того не самое хорошее настроение неуклонно падает еще ниже.

- Понятно, - сказал офицер, отворачиваясь и теряя ко мне всяческий интерес.

Правду говорят: ожидание наказания хуже самого наказания. На своем опыте уверился, что в тысячу раз хуже! А еще пытка неизвестностью. Нет, конечно, никто из тех, с кем мне посчастливилось сидеть в карантине и постигать науку быть солдатом, не знал, куда в результате их пошлют, но все надеялись, что это будет недалеко от дома. Кто-то ссылался на какой-то приказ, что вроде бы сейчас запретили отправлять служить дальше трехсот километров от места призыва, но приказа никто не видел, а у офицеров не очень-то и спросишь.

Выполняя механически нужные действия, я безотрывно думал только о том, куда же я попаду и насколько плохо там будет. Маршируя по плацу или пришивая подворотнички, мысленно я рисовал себе всяческие ужасы, ожидающие меня в части.

От похоронных мыслей спасал только Устав. Его я почти возлюбил, потому что зубрежка позволяла хоть на какое-то время переключиться.

Приятелей я не заводил, стараясь даже сторониться стремящихся пообщаться сотоварищей. Увидев, что я не расположен к дружбе, от меня быстро отстали и, хоть и не крутили пальцем у виска, все равно считали странным.

День присяги наступил неожиданно быстро. Торжественность момента захватила даже меня. Начальство толкнуло речь, это как водится, видать, даже военные этим грешат, потом мы выходили из строя и произносили слова присяги. Ну вот, я и полноценный солдат. Теперь я в армии.

Назавтра за мной приехали. Недовольный и плохо выбритый капитан, отличавшийся паталогической молчаливостью. Я несколько раз пытался узнать, куда же собственно мы направляемся, но он сначала отмалчивался, а затем сурово рявкнул: «Отставить!», и я благоразумно заткнулся. Полдня он таскал меня за собой по каким-то ведомым только ему делам, и только поздним вечером мы оказались на Ярославском вокзале.

- Да, - говорил он в трубку, устраиваясь на нижней полке и загнав меня наверх, - все сделал… забрал… да со мной. Петр Леонидович, дорогой мой, ты попросил, я сделал, ты же не чужой человек. Будет твой протеже службу нести в Сибирском военном округе в лучшем виде. Не переживай! Давай, до связи! Супруге поклон.

Разговор, якобы не предназначавшийся для моих ушей, закончился.

Капитан посмотрел на меня и неожиданно подмигнул. От неожиданности я чуть не свалился с верхней полки и понял, что попал на самом деле по-крупному. Сидеть мне где-нибудь в тайге на богом забытой точке, сосать лапу и бегать до ветру под ближайшую елку. Закон Мерфи, блять, в действии. Как только думаешь, что все настолько плохо, что хуже уже быть не может, так обязательно оказывается, что та полосочка на зебре жизни, которую ты наивно считал угольно-черной, была на самом деле почти белой.

Почти пять тоскливых суток в поезде. Делать было абсолютно нечего. Сопровождающий мой быстро нашел себе компанию и весело проводил время, попивая пивко и перекидываясь в картишки с попутчиками. Я смотрел в окно, отмечая как менялся за стеклом проплывающий пейзаж. Когда еще вот так по стране доведется прокатиться. Правда, не больно-то и хотелось, но никто моим мнением по данному вопросу не поинтересовался, вот и приходилось изучать родные просторы. Из разговоров я быстро понял, что едем мы в Читу. А что я могу сказать про этот город? Да практически ничего, история с географией не были самыми любимыми предметами в школе. Пошевелив мозгами еще немного, но так и не выудив из них никакой ценной информации, решил все же не заморачиваться и, пока есть возможность, просто спать, вдруг удастся выспаться впрок?

К концу четвертых суток от лежания на жесткой полке у меня болели бока и спина, поэтому я даже с радостью воспринял окончание нашего путешествия.

Меня опять куда-то везли, военная буханка защитного цвета с черными номерами бодро бежала по довольно приличной дороге, оставляя километры пути позади. Лес. Безлюдье. Низкие облака над головой. Машина въехала в ворота, которые захлопнулись за ней, отсекая мирную жизнь там от неизвестности здесь. Забор с колючей проволокой. Смотровые вышки. Ё-мое, куда я попал?!

Глава 4

Я отодвинул от себя пустую тарелку. Гадость. Можно было бы и не есть, как делали это некоторые неразумные личности, но я к таковым не относился. Организму требовались калории, которых тратилось в процессе службы много, а брать их, кроме как из вот этого, неоткуда.

- Как ты можешь есть эти помои? – Ванька с трудом впихнул в себя последнюю ложку супа, скривился и тоскливо посмотрел на второе.

Я пожал плечами, потому что за время, проведенное в учебке, хорошо узнал этого парня. Вот хлебом не корми, дай поговорить, причем не важно о чем, да и вопросы еды мы обсудили за полтора месяца уже не раз. Меня это не раздражало, наоборот, за его болтовней легче было забыть о своих проблемах. На этой почве мы и подружились. Радовало еще то, что он спокойно отнесся к тому, что я москвич. Удивился, конечно, что уж больно далеко меня заслали отдавать долг родине, но, выслушав историю, проникся и старался помочь. Иван был родом из Красноярска и вечерами перед отбоем он много рассказывал о своем городе, и порой мне казалось, что я с закрытыми глазами найду те улицы и площади, про которые с такой любовью рассказывал друг.

Вообще мне повезло с ним, не знаю, чем уж я ему приглянулся, но Ванька всегда был на моей стороне. Сначала, когда попали уже в свою роту и начались наезды дедов, мы вместе сопротивлялись, а потом выяснилось, что один из них земляк Ванькин.

- Нет, ты представляешь, мы на соседних улицах жили и не встретились ни разу, - удивлялся он.

• Предыдущая
• 4/51
• Следующая