Помпеи: Сгинувший город - Коллектив авторов - Страница 18

Должно быть, зрелища, дававшиеся на подмостках большого помпейского театра, отличались крайней пестротой. Несколько дней отводилось для греческих трагедий. Более широким успехом пользовались комедии римских комедиографов, например, Плавта. Он высмеивал нравы скупцов, плутоватых рабов и напыщенных глупцов-полководцев. Ставились и пантомимы - представления танцоров (чем-то сродни нашему балету), с помощью одних только жестов и мимики искусно изображавших любые чувства от ужаса до радости. Но наибольшее стечение народа привлекали мимы - фривольные сценки, в которых актёры, вопя и кривляясь, изображали обжор, фигляров, сквалыг и воришек.

Помпеяне, обожавшие театр, испещрили городские стены надписями-граффити, восхваляя своих любимых актёров. Наибольшей любовью пользовался пантомист по имени Парис: его имя встречается повсюду. "Ах, Парис, милый красавчик", - воздыхает одна цыдулька, а многие другие восторженно подписаны примерно так: "Общество любителей Париса".

На мозаике изображена стилизованная маска со скорбно разверстым ртом и прихотливой прической - непременный атрибут актёров исполняющих трагедии.

На снимке, сделанном с высоты, виден как на ладони театральный район. Слева - большой театр с полукругом скамей и просторной сценой, а справа его меньший сосед. Малый театр, так известный как одеон, некогда имел деревянную крышу и отводился для более «камерных» развлечений - музыкальных представлений, публичных чтений и ораторских выступлений.

Вероятно, сцена в помпейском театре выглядела примерно так, как это представлено на одной из стенных росписей Геркуланума. На этом изображении тыльная стена сцены декорирована под фасад пышного дворца.

На мозаике, исполнители репетируют сатирову драму. Так называлась древняя разновидность театральных представлений, заимствованная римлянами у греков.

Слева представлен бюст Гая Норбена Сорика - актёра, настолько пользовавшегося всеобщей любовью, что его избрали на мелкую чиновную должность в пригороде Помпей. Слева на театральной статуэтке, за маской гетеры прячется лицо актёра - согласно древней театральной традиции, женские роли исполняли мужчины.

Тонкое, но опасное ремесло

В Помпеях была необычайно развита хирургия. Об этом свидетельствует роспись и обнаруженные врачебные инструменты. В Помпеях были найдены различные хирургические инструменты - от тончайших зондов и скальпелей до тонкозубых пил и зажимов. В одном здании обнаружилось такое количество медицинских инструментов, что археологи, вполне логично, окрестили его Дом Хирурга.

Если древнеримские лекари (а они чаще всего были рабами или вольноотпущенниками) были искусны в хирургии, то прочие их врачебные навыки представляются весьма сомнительными. Не существовало ни обезболивания, ни обеззараживания, а иные врачеватели, хотя знали толк в целебных травах и пользовались, например, розмарином и шалфеем, в то же время прописывали такие "панацеи", как помёт ящерицы, голубиная кровь, прах земляного червя, лисья печень. Не удивительно поэтому, что люди несколько недоверчиво относились к лекарям и возлагали надежды скорее на богов, которых молили о выздоровлении, чем на силу врачебного искусства.

На фреске изображён хирург, особыми щипцами извлекающий кончик стрелы из раны Энея - героя эпической поэмы Вергилия Энеида, - а рядом стоит полная сочувствия богиня и плачущий мальчик - это мать героя Венера и его сын Асканий.

Скальпель, ножницы, зеркало-расширитель и щипцы для костей помпейского хирурга - сильно напоминают современные хирургические инструменты, правда сделаны они не из высококачественной стали, а из бронзы и железа.

Спустя девятнадцать веков на нас смотрят глаза помпейского адвоката Терентия Неона и его жены. Их портреты с фрески, некогда приветствовавшей гостей у порога их дома, так и светятся жизнью. Он касается подбородка свернутым свитком, а в ее руках - вощеные таблички и стиль.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ПОМПЕЯНЕ У СЕБЯ ДОМА

Целая колония ящериц, потревоженная лопатами и кирками археологов, бросилась врассыпную по развалинам. Одни быстро исчезали в расщелинах, другие вновь принимались греться на средиземноморском солнышке. Но одно пресмыкающееся так осталось лежать, даже не шелохнувшись. Его чешуйки мерцали, алые глазки блестели от соприкосновения с лучами света, коснувшимися их впервые за последние 1800 лет. Эта свернувшаяся кольцами змейка из золота и рубинов была созданием давно умершего ювелира и некогда обвивалась вокруг женского предплечья. Хозяйка, должно быть, очень дорожила этим украшением, ибо, когда началось извержение Везувия и весь мир вокруг принялся рушиться, она погибла, обратившись в бегство и унося его с собой.

Женщину звали Кассия - людям, нашедшим ее в атриуме ее разрушенного дома, возвестила это имя надпись на золотом кольце, все еще блестевшем на косточке бывшего пальца. Поблизости лежали кое-какие ценности - другие украшения, семейная печать. Кассия была богатой и знатной женщиной, она происходила из влиятельного рода и жила в доме, простоявшем уже не один век к тому моменту, когда время в Помпеях навеки замерло.

Обнаружение Кассии и ее соседей - а также изрядной части их имущества - обернулось множеством подробностей касательно частной жизни города. Руины жилищ скрывали свидетельства личных вкусов, повседневных занятий и домашних секретов помпейских граждан. Археолог Маттео делла Корте, занимавший видное место в ходе раскопок в первой половине XX века, особенно прославился тем, что сочетал в своей работе научные навыки с вдохновенными догадками, благодаря чему собирал настоящие "досье" на отдельных помпеян. Отталкиваясь от таких улик, как граффити на стенах, отметки о выборах, ярлыки на винных кувшинах, надписи на могилах и статуях, печати и драгоценные украшения, найденные возле мертвых, - он умудрялся выстраивать связи между людьми и теми местами, где они жили.

Правда, иногда подоплека оставалась неясна. Имена, встречавшиеся в одном контексте, неожиданно всплывали в совершенно другом; неразборчивые буквы, особенности местного диалекта и темноты латыни первого века порождали вопросов не меньше, чем разрешали. Так, создавалось впечатление, что некая Примигения служила предметом всеобщего внимания: "Привет Примигении - сладчайшей, любимейшей! Здравствуй!" "С каким восторгом взирали наши глаза на Примигению!" Поскольку само имя было довольно распространено (оно означает "перворожденная"), эти и несколько других упоминаний вполне могли относиться к разным женщинам, но общий тон высказываний безусловно не мог не заинтриговать.