Розы для возлюбленной - Кларк Мэри Хиггинс - Страница 21

В остальном проблем не должно было возникнуть, так как в школу Робин ходила с двумя подружками. Что касается завтрака, то Робин была уже достаточно взрослой, чтобы насыпать себе миску хлопьев.

Керри позвонила своей подруге Маргарет на работу и узнала у нее номер домашнего телефона Стюарта Гранта.

— Я говорила со Стюартом о тебе и твоих вопросах по поводу того хирурга по пластическим операциям. Он ответил, что попросит жену сегодня утром посидеть дома и подождать твоего звонка, — сказала Маргарет.

Сузан Грант сняла трубку почти мгновенно. Она повторила Керри то, что раньше рассказывала Маргарет.

— Честное слово, Керри, я страшно испугалась. Я-то просто хотела подтянуть кожу под глазами. А доктор Смит стал вдруг очень настаивать на более серьезной операции. При этом он называл меня исключительно Сьюзен, и если бы я согласилась, то, я уверена, он сделал бы из меня кого-то совершенно другого. Не такую, какая есть я.

Незадолго до обеда Керри вызвала к себе Джо Палумбо.

— Мне нужна твоя помощь в одном не совсем служебном деле, Джо, — обратилась она к следователю, когда тот плюхнулся на стул. — Это касается дела Реардона.

Заметив по лицу Джо, что он не совсем понял, о чем пойдет речь, Керри решила-таки рассказать ему о виденных ею двойниках Сьюзен Реардон и о том, чем занимается доктор Смит. Поколебавшись, Керри призналась также, что виделась со Скипом Реардоном в тюрьме и что, хотя занимается всем этим сугубо неофициально, нашла целый ряд причин сомневаться в правильности проведенного расследования.

Палумбо присвистнул.

— Да, Джо, я была бы очень тебе признательна, если бы ты сохранил в тайне наш разговор. Френку Грину очень не нравится мой интерес к этому делу.

— Это и понятно, — пробурчал Палумбо.

— Интересно, что недавно Грин сам сказал мне, что на том суде доктор Смит держался слишком уж хладнокровно, невозмутимо. Это совсем странно для образа отца жертвы, не правда ли? В суде доктор Смит сообщил, что он и его жена развелись, когда Сьюзен была совсем маленькой, и что несколько лет спустя он дал согласие на ее удочерение отчимом — неким Уэйном Стивенсом. Росла Сьюзен в Окленде, в Калифорнии. Так вот, я хотела бы, чтобы ты нашел для меня этого Стивенса. Мне было бы интересно узнать от него, какой девочкой была Сьюзен, и особенно я хотела бы получить ее фотографию в подростковом возрасте.

Вытащив из папки протоколов суда над Реардоном несколько листов, Керри передала их через стол в руки Палумбо.

— Это — показания сиделки, которая в ночь убийства находилась в квартире на другой стороне улицы от дома Реардонов. Она утверждала, что видела перед домом напротив какой-то автомобиль. И стоял он там примерно в девять часов вечера. Она, эта сиделка, живет или жила со своей дочерью и зятем в Элпине. Найди и ее тоже, пожалуйста.

В глазах Палумбо сверкнул охотничий азарт.

— С удовольствием, Керри. Ты просто делаешь мне одолжение, давая такие поручения. Я очень хотел бы посадить Нашего Лидера в лужу. Должно же когда-то и с ним это случиться.

— Послушай, Джо, Френк Грин — хороший человек, — запротестовала Керри, — и я вовсе не хочу доставлять ему неприятности. Мне просто кажется, что на некоторые вопросы в этом деле ответы даны так и не были. Ну, а встреча с доктором Смитом и его одноликими пациентками вообще меня, можно сказать, напугала. Так что, если есть хоть малая вероятность того, что невиновный человек оказался в тюрьме, моим долгом является эту вероятность проверить. Вот и все. Предпринимать же что-то конкретное я, в любом случае, намерена лить тогда, когда и если буду уверена в правильности появившихся у меня сомнений.

— Я вполне тебя понимаю, — быстро согласился Палумбо. — Но и ты должна меня понять. В принципе, я считаю, что Френк Грин — достаточно порядочный человек. Просто я предпочитаю тех, кто не бегает прятаться в кусты каждый раз, когда на кого-то из его подчиненных вдруг обрушиваются неприятности.

Повесив трубку после разговора с Керри Макграт, доктор Чарлз Смит вдруг заметил, что правая рука его вновь начала сильно подрагивать. Такое уже случалось раньше, но довольно редко. Он попытался сдержать дрожь, сжав правую руку кистью левой, но даже в таком положении кончики пальцев на правой руке продолжали мелко дрожать.

Он помнил, что миссис Карпентер как-то по-особенному взглянула на него, когда сообщила о поступившем звонке этой Макграт. Дело, конечно, в том, что звонившая упомянула имя Сьюзен, о которой Карпентер не могла ничего знать. Незнакомое имя заинтриговало медсестру, и она, естественно, хотела выяснить, что может означать этот таинственный звонок.

Доктор открыл карточку Робин Кинеллен и просмотрел содержавшиеся в ней записи. Он вспомнил, что и раньше отметил для себя, что родители девочки разведены. Как оказалось, он не заметил другого, того, что в карточке, помимо описания истории болезни Робин, содержались еще и данные о ее матери — Керри Макграт. Только сейчас доктор Смит узнал, что мать Робин — помощник прокурора округа Берген. Эта новость заставила доктора задуматься. Нет, на том суде он ее, вроде бы, не видел…

В дверь постучали. Миссис Карпентер заглянула в кабинет доктора и напомнила ему, что в смотровом кабинете номер один его ожидает очередной пациент.

— Знаю, — резко ответил доктор и отмахнулся от сестры. Потом вновь склонился над карточкой Робин. Так, значит, девочка приходила к нему на осмотры одиннадцатого и двадцать третьего октября. Одиннадцатого на приеме была также и Барбара Томкинс, а двадцать третьего — Памела Вёрс. Как неудачно получилось, подумал доктор. Вероятно, Керри Макграт видела их обеих, что, возможно, и напомнило ей Сьюзен.

Доктор еще достаточно долго не вставал из-за стола. Так все же что может означать этот звонок Керри Макграт? Что за интерес к тому старому делу? В любом случае, сейчас уже ничего в нем изменить им не удастся. Что произошло, то произошло. Скип Реардон по-прежнему в тюрьме. Там он, безусловно, и останется. Смит знал, что именно его показания в значительной степени способствовали приговору. «И в этих своих показаниях я не намерен менять ни единого слова, — мрачно размышлял доктор. — Ни единого слова».

Окруженный с обеих сторон своими адвокатами — Робертом Кинелленом и Энтони Бартлеттом — Джимми Уикс восседал в зале федерального окружного суда. Казавшаяся все более бесконечной процедура отбора присяжных для процесса над Уиксом по обвинению в неуплате подоходного налога все тянулась и тянулась.

За три недели лишь шестеро присяжных были приняты и обвинением, и защитой. Женщина, которая в данный момент проходила отбор, принадлежала как раз к тому типу людей, которых Джимми Уикс опасался и не любил больше всего. Чопорные и самодовольные, такие женщины обычно бывают столпами местных обществ. Так оно и было в данном случае. Про себя дама сказала, что является председателем женского клуба Вестдейла. Муж у нее был старшим исполнительным чиновником в какой-то строительной компании, а оба сына учились в Йельском университете.

По мере продолжения опроса дамы отношение к ней Джимми становилось, как ни странно, все лучше и лучше. Не вызывало сомнений — она именно то, что требуется обвинению. По тем ненавидящим взглядам, что дама бросала в сторону Джимми, он без труда догадывался, что она считает его грязью, и не более того.

Когда судья закончил опрос, Джимми Уикс склонился к Кинеллену и сказал: «Соглашайся».

— Ты что, с ума сошел? — не веря своим ушам, воскликнул Боб.

— Бобби, делай, как я говорю, — Джимми понизил голос. — Она же просто дура и ничего больше.

Потом Джимми зло глянул в другой конец стола защиты, где рядом со своим адвокатом невозмутимо сидел Барни Хаскелл. Если Хаскелл заключит-таки сделку с обвинением и выступит свидетелем, то Кинеллен обещал, в любом случае, развалить любые его показания на перекрестном допросе в суде.