Огненный цветок - Райт Синтия - Страница 8
- Предыдущая
- 8/83
- Следующая
– Знаю, любовь моя. Твоя мать была красивой женщиной, но, разумеется, не красивее тебя.
Мадлен засмеялась.
– О, бабушка, не пытайся заставить меня поверить этой волшебной сказке. Всем же известно, что мама была само совершенство!
– Вздор! – заметив блеснувшие в изумрудных глазах Мэдди слезы, Сьюзен крепко прижала ее к себе. – У Колин были свои проблемы. В ней было все, что свойственно человеку…
– Мне не хватает ее, – голос Мэдди прервался рыданием. Она прижалась щекой к седым волосам бабушки. Это всегда утешало ее. От бабушки Сьюзен немного пахло фиалками, и этот аромат остро и приятно напоминал о детстве.
– Знаю, что тебе ее не хватает, дорогая. Как и нам всем.
Подняв голову, Мэдди выглянула из узкого окна, расположенного под самой крышей. Из их дома, расположенного на вершине холма, неясно, как в тумане, виднелась Главная улица Дидвуда, откуда доносились ругательства и смех рудокопов. Людей ее отца.
– Мама пришла бы в ужас от этого города, – прошептала она наконец, почувствовав облегчение, что произнесла это вслух. – Ее оттолкнула бы любая деталь нашего нового быта… даже этот дом!
– Мадлен, твоей матери больше нет с нами, и ты вольна иметь свое собственное мнение. – Синие глаза Сьюзен блеснули из-под очков. – Самое важное, по-моему, то, что все мы, кто любил Колин и кому не хватает ее, находимся здесь вместе и стараемся начать новую жизнь. Впереди много дел, и я верю, что это лучше, чем сидеть в темной комнате в Филадельфии и предаваться бесполезным слезам.
– Я так рада, что ты тоже приехала, бабушка Сьюзен. Боюсь, если бы не ты, я бы сидела на постели, свернувшись клубочком, и жалела себя.
– Сомневаюсь, что твой отец разделяет твою благодарность, но я сделаю все, что смогу, для вас троих. – Сьюзен опустилась на постель внучки, расстегнула ботинки и с благодарным вздохом сбросила их. – Мне ненавистно признавать это, но я старею. Я рада, что мы наконец здесь.
Все еще пребывая в меланхолии, Мэдди, тем не менее, почувствовала себя немного приободренной. Она шагнула к окну и с печальной улыбкой окинула взглядом грязный, разваливающийся, разъеденный пороками город.
– По правде говоря, мне следовало бы радоваться, а не плакать. Здесь мне никто не будет досаждать. В Филадельфии все давили на меня, чтобы я принимала активное участие в жизни общества… и, разумеется, вышла замуж. – Взглянув на бабушку через плечо, Мэдди разразилась озорным смехом: – Здесь уж я не потерплю никаких попыток сосватать меня! Здесь, кажется, достаточно женщин, удовлетворяющих потребности мужчин, которыми кишит Дидвуд. И все же, мне хочется хоть мельком увидеть хоть одного из них, кроме отца, который выглядит так, словно не купался с самой Пасхи! Я, конечно, героиня не их романа, и ничто не могло бы мне доставить большего удовольствия…
Глава 2
Дэниэл Мэттьюз ехал верхом с юга в Дидвуд, спускаясь в причудливо извивающееся зигзагами ущелье. Стояла жара, и город ел, показывал Дэну свой характер, прежде чем он успел его рассмотреть.
Сами Черные Холмы в сто миль длиной и шестьдесят шириной все еще так же завораживали его, как и полдюжины лет назад, когда он впервые увидел людей, населявших их. Покрытые пышным лесом, богатые дичью, холмы чудесным островком поднимались из бесконечного моря травы бескрайних прерий. Их уникальная красота далеко превосходила красоту гораздо более высоких гор, которые он когда-либо видел. Тогда Холмы были почти нетронутыми, так как аборигены почитали их священными.
Даже теперь, когда белый человек делал все возможное, чтобы прорезать сквозь Холмы разрушающую его полосу, от красоты этой земли все еще захватывало дух… пока на глаза не попадался Дидвуд.
Большую часть Главной улицы преграждали два вновь прибывших обоза, состоящих из повозок, запряженных мулами. Животные, жалобно мыча, буквально падали в грязь перед повозками, которые разгружали толпы мужчин. Люди были везде, они сновали из палатки в палатку, кричали друг на друга, глазели, высунувшись из окон, иногда даже полураздетые, на весь этот хаос.
Мэттьюз сдвинул назад коричневую шляпу с широкими опущенными полями и замедлил шаг своего чалого коня, которого в один особенно бесконечный день в Вайоминге окрестил Уотсоном.
При виде того, что его собственный народ сделал с этой чистой гаванью, Дэна переполнили печаль и разочарование. С другой стороны, ему сейчас был нужен именно такой город, как Дидвуд. Самые сомнительные личности с подмоченной репутацией фактически незамеченными входили и выходили из «Золотых городов», население которых в основном состояло из беглецов от закона и прочих проходимцев. Именно сейчас Дэну улыбалась перспектива затеряться среди них, незамеченным и неизвестным. Он благодарил судьбу за то, что, запланировав надолго остаться на Западе, он захватил с собой кучу денег.
После финальной сцены с Кастером и отбытия из Седьмого Кавалерийского полка, он пережил много неприятных мгновений и теперь чувствовал, что с него довольно.
Он уже подумывал о немедленном возвращении в Вашингтон, но Грант в свое время предлагал ему задержаться и приятно провести время на Западе, а уж теперь, после неудачи с Кастером, ему и вовсе не хотелось предстать перед президентом.
В одном Кастер был прав: Грант нес ответственность за то, что именно он привел в движение цепь событий, вызвавших безумие на Литтл Бигхорн. Плюс ко всему, Дэн знал, что в Белом Доме его ждет далеко не самый теплый прием. Вероятно, Кастер известил президента о поведении Дэна. Во всяком случае, ему не очень повезло с выполнением задания президента. Осознание своей моральной правоты давало Дэну душевный покой, но что толку?
Лежа без сна под звездным небом Вайоминга, Дэн заново переживал стычки между ним и Кастером. Ему было немного неуютно от всего этого, так как он очень хорошо понимал, что его аргументы только подстрекнули Кастера. Вероятно, если бы перед ним стояла другая задача, менее отвечающа его собственным убеждениям, но более привлекательная для Кастера, он преуспел бы больше.
«К черту все это, – подумал наконец Дэн. – Мне надоело размышлять». Дидвуд ему понравился, и ему не терпелось на время «лечь на дно» и подождать, пока осядет пыль, поднятая Кастером. В этом буйном городе он сумеет отвлечься от этой неприятной истории,
Угрюмо улыбаясь, Дэн думал о том, что сейчас его трудно узнать. Он отпустил бороду и очень похудел, так как почти ничего не ел, пока ехал верхом по несдавшейся территории, где не было ни фортов, ни белых поселений. Недалеко от границы территории Вайоминга он купил у дружелюбного чейенна кое-какую одежду. Удобные брюки из оленьей кожи, заправленные в изрядно поношенные сапоги, поверх ворота синей рубашки свободно повязанный кирпично-красный шейный платок, мокрый от пота. На поясе в кобуре висел револьвер смит-вессон сорок пятого калибра. Это было не кричаще, но очень эффектно!
Когда продираться на Уотсоне сквозь густую толпу стало практически невозможно, Дэн привязал коня перед зданием с фальшивым фасадом, сохранившим еще следы надписи: «Типографский офис пионеров», и натолкнулся на человека в бумажном воротничке и поношенном коричневом костюме.
– Новенький, не так ли? – сказал человек, засовывая газету прямо в руки Дэну. – Позвольте представиться, странник. Я С.В. Гарднер, прежде, во время войны между Штатами, капитан Союзной Армии и адвокат, но сейчас издатель «Пионера Черных Холмов», первой газеты в этих местах! Мы издаемся всего лишь месяц, поэтому ищем читателей, и я подумал, что вы можете заинтересоваться газетой.
Гарднер был темноволос и имел средней величины бороду. Своими глубоко посаженными глазами он напомнил Дэну печальную собаку, но, когда Гарднер улыбнулся, лицо его преобразилось. Улыбнувшись в ответ, Дэн пожал ему руку.
– Рад познакомиться с вами, Гарднер. Меня зовут Лис, и я только что с Южных Холмов. До этого жил у чейеннов. Газета мне нравится. – Бегло взглянув на первую страницу, Дэн увидел, что вся она посвящена историям о празднованиях в Дидвуде дней Четвертого июля. – Где я могу устроиться на ночлег и поесть?
- Предыдущая
- 8/83
- Следующая
