Опаловый соблазн - Бернард Рене - Страница 25
- Предыдущая
- 25/68
- Следующая
– Свежий взгляд, мистер Торн! – улыбнулась Изабель торжествующей женской улыбкой.
– Как вы замаскируете бриллиант?
– Изменением его цвета? – предложила она. – Разве не нагревают некоторые камни, чтобы изменить их цвет и заставить выглядеть более ценными? А можно ли с помощью определенной обработки создать обратный эффект, чтобы драгоценный камень казался грязным… или ничего не стоящим?
– Блестящая глина… – У Дариуса восторженно засветились глаза, и он преобразился. – Тогда это действительно может быть камень! Не важно, что еще… Вполне возможно, один из нас носит его в своем кармане! Это не статуэтка и не резное украшение, и я слишком долго трачу впустую время, пытаясь доказать, что мы не виновны ни в обладании им, ни в обогащении! Но… – он стиснул руки Изабель, – мы на самом деле увезли священное сокровище.
– На самом деле, – эхом повторила Изабель его слова, покоренная радостным возбуждением, осветившим его лицо, и затаила дыхание от жара его рук, мгновенно согревшего ее руки.
– Елена, вы бриллиант! – Он со смехом притянул ее к себе и неуклюже закружил по библиотеке в неком подобии вальса. Его радость была заразительной, и Изабель тоже засмеялась, чувствуя головокружение от вращений. Это безрассудное веселье мгновенно открыло ей две истины. Во-первых, как замечательно быть в объятиях Дариуса Торна, когда одна его рука лежит у нее на спине, а голые пальцы другой переплетены с ее пальцами. Когда ее лицо находится всего в нескольких дюймах от его лица, а сила, исходящая от его торса и широких плеч, приводит в панику ее чувства. И во-вторых, что Дариус Торн не умеет танцевать.
Смеясь над неровным ритмом его движений, Изабель откинула назад голову, чтобы насладиться головокружительными ощущениями, и обнаружила, что смотрит прямо ему в глаза.
Ну вот. Это радость. Невероятно. А она никогда не думала, что снова почувствует ее.
Дариус мурлыкал популярную мелодию, импровизированную серенаду, делавшую мгновение еще сладостнее, а затем что-то изменилось. Боль от воспоминаний ушла, уступив место осознанию и признанию нового желания, которое пробивалось вперед так быстро, что Изабель задохнулась. Ее смех затих, его неуклюжие шаги замедлились, и Изабель осталось несколько секунд, чтобы взмолиться: «Пожалуйста, Дариус. Поцелуйте меня и заставьте снова почувствовать себя женщиной».
Он стоял, глядя на нее и немого чаще дыша после вальса, а затем, словно услышав, как она вслух высказала свое желание, медленно склонился к ее лицу. Движение было таким неторопливым и осторожным, а выражение лица являло такую смесь жгучего желания и неуверенности, как будто он ждал, что она воспротивится или отстранится.
Изабель замерла, как птичка, подняв к нему лицо и ожидая его прикосновения.
Его дыхание смешалось с ее дыханием, и дрожь предчувствия огнем пробежала по ее телу. Изабель услышала стук собственного сердца в ушах и подумала, что Дариус, наверное, тоже его слышит.
А затем его губы скользнули по ее губам, словно легкий шелк, но такие теплые, что у нее остановилось дыхание, а по коже пробежал восхитительный трепет, и Изабель залилась румянцем. Прикосновение Дариуса все изменило, и ее захлестнула волна облегчения. Осмелев, он крепче сомкнул руки и прижал ее к себе, а его поцелуй превратился из неуверенного касания в праздник ощущений. Он целовал ее все горячее, и в ответ на стон, сорвавшийся с его губ, бедра Изабель поднялись и напряглись. Она прижалась к Дариусу, чтобы не упасть, а ее губы непроизвольно приоткрылись, чтобы насладиться им, и пригласили его сделать то же самое.
«Боже, помоги мне! Я не девственница, но такого со мной не бывало».
Язык Дариуса скользнул по ее пухлой нижней губе, и Изабель затрепетала. Она бессознательно сделала то же самое и была мгновенно вознаграждена шквалом обжигающих огнем поцелуев, не поддающихся описанию. Один поцелуй переходил в другой, пока она уже не могла разобрать, где кончается один и начинается следующий, – она только не хотела, чтобы они прекращались. Мир сжался, и все ее познания о том, что происходит между мужчиной и женщиной, разбились вдребезги.
Стыд исчез, и она прильнула к Дариусу, страстно желая и требуя большего.
Изабель выгнула спину, и в награду он прижал ее к груди, но вдруг поднял голову и постарался восстановить дыхание и самоконтроль.
– Мы не можем… – прошептал он. – Я не могу этого сделать.
Изабель тотчас освободилась, оттолкнувшись от его груди, но осталась стоять перед ним.
– Я… – Сделав шаг назад, она дотронулась до своих губ. Они были припухшими и теплыми от его поцелуев, а ее щеки горели не только от замешательства. – Я должна… оставить вас… с вашей…
– Я болван, Елена. Это было…
На парадной двери зазвенел колокольчик, и они оба мгновенно застыли.
– Елена, вам, пожалуй, лучше вернуться к себе в комнату, пока я не выясню, кто это.
Ужас заставил ее сразу же согласиться, и поцелуй был моментально забыт. Она ушла без единого возражения, как могла быстро и тихо, чтобы оказаться в безопасности своей спальни до того, как выяснится, кто этот неизвестный и нежданный визитер.
Оказавшись в призрачной безопасности за запертой дверью спальни, Изабель снова поразилась той скорости, с которой меняется жизнь человека. Он поцеловал ее, и вселенная желания и страсти раскрылась как цветок, так же без всяких усилий, как раскрывается бутон. Однако прежде чем она успела постичь, что это означает, она уже пряталась в своей комнате, ожидая каких-то зловещих требований, которые вернут ее обратно под жестокий надзор мужа.
Мысль была нелепая, но ее воображение мгновенно нарисовало Изабель картину того, как ее муж вместе с констеблем, которого он привез с собой, стоит внизу у дверей и требует ее возвращения, а его экипаж ожидает на дороге.
«Я не вынесу возвращения домой. Думаю, я не смогу снова пережить все это».
Приглушенные мужские голоса внизу не способствовали успокоению нервов, и Изабель, опустившись на пол, прижалась затылком к двери.
Она сойдет с ума.
Страх начал овладевать ее разумом, и она прижала руку ко рту, чтобы не завыть, как дикое животное.
Это он.
Он пришел.
Слезы хлынули у нее по щекам, и она задрожала от мучительных переживаний. От предчувствия ожидающих ее боли и наказаний, которые муж всегда обещал ей, если она когда-нибудь посмеет попытаться ступить за пределы его надзора, все силы покинули ее.
Желание бежать оказалось таким непреодолимым, что Изабель потеряла контроль над собой и разрыдалась.
Невозможно. Невозможно пробраться в конюшню мимо них, если они внизу. Он отправит мужчину в конюшню, и тот найдет Самсона – доказательство того, что она здесь. Спасения нет.
Ее взгляд остановился на окне, и она снова всхлипнула.
Шаги приблизились, у нее над головой повернулась дверная ручка, звякнул металл, и замок снова вернулся на место.
Здесь есть окно. Она выпрыгнет.
Если это он. Если они пришли. Она просто бросится вниз головой на камни внизу и…
– Елена? – тихо окликнул ее через дверь Дариус, стоя на коленях в коридоре. Его сердце громко стучало, но он силой воли заставил себя говорить почти невозмутимо – как будто отчаянные рыдания, которые он слышал сквозь деревянную дверь, не разрывали его душу на части. – Все в порядке, Елена. Это был посыльный. Нанятый посыльный по делам, которые я веду в Эдинбурге. Никакого отношения к… Опасности нет.
Звуки затихли, и Дариус собрал все свое мужество.
– Опасности нет?
Он едва расслышал ее, но ему стало легче.
– Ни грамма. Пожалуй, это просто немного новой полезной информации для нашей головоломки, Елена. – Дариус терпеливо ждал, прислушиваясь, как по другую сторону двери она приходила в себя. Шелест юбок и скрип досок пола, когда она поднималась, успокоили его, и Дариус, повторяя ее движения, тоже встал на ноги. – Никаких деревянных коней, я обещаю, – тихо добавил он.
Наконец дверная задвижка отодвинулась, дверь открылась, и перед ним предстала Изабель, но уверенность и хорошее настроение, сопровождавшие ее весь этот день, пропали. Ее красивое лицо было залито слезами, а глаза опущены вниз.
- Предыдущая
- 25/68
- Следующая