Опаловый соблазн - Бернард Рене - Страница 39

• Предыдущая
• 39/68
• Следующая

Он улыбнулся потолку.

– Высшая философия и, вероятно, признак мудрости. Хотя, несомненно, это больше похоже на победу…

Она шутливо толкнула его в плечо, оба рассмеялись, и все закончилось тем, что они, снова обнявшись, лежали в своем гнездышке. Некоторое время они, накрывшись импровизированным одеялом из снятой одежды и пледом с кресла у окна, нежились на подушках и тихо разговаривали, глядя на огонь.

– Господи, ты такая красивая.

– Ты так думаешь?

– Да. Я… я не поэт, Елена, не проси меня описывать тебя. У меня ничего не получится, и ты меня прогонишь – между прочим, я не собираюсь терпеть такое наказание.

– Я не прогоню тебя за плохую поэзию, – засмеялась она.

Приподнявшись на локтях, Дариус передвинулся и накрыл ее своим телом, словно защищая от всего мира.

– А за боль? Было больно?

– Нет, – покачала она головой, покраснев так, что у нее засветилась кожа, – совсем наоборот. Как мне кажется, ты это заметил.

– Гм-м. – Он нежно прикусил ей ухо и водил по нему языком, пока она не начала корчиться под ним. – Это был мой первый опыт. – Дариус поцеловал чувствительную впадинку у нее за ухом. – Думаю, имея практику, я смог бы кое-что улучшить.

– Твой первый опыт? Вообще первый? – пискнула она, изображая недоверие, но откинула голову назад, чтобы дать ему добраться до ее стройной шеи. – Если вы усовершенствуетесь, сэр, то я умру от счастья.

– Ты выглядишь слабой. Уверена, что хорошо себя чувствуешь?

– Я всегда выгляжу слабой, мистер Торн, – ответила она, и уголок ее губ приподнялся в мимолетной улыбке, позволившей ему разглядеть чувство юмора, которым она обладала.

– Елена, ты можешь сказать мне… кто он? Мы уже далеко зашли по этой дорожке, и если я буду знать, кто твой муж, это, вероятно, поможет мне разрешить проблему.

Изабель отодвинулась от Дариуса, и ее рассыпавшиеся светлые волосы занавесом скрыли ее лицо от его пронизывающего взгляда.

– Вероятно. Но я… Прошу тебя, Дариус, мне нужно еще немного времени. Мне нравится быть Еленой. Я боюсь, что, произнеся вслух его имя, разрушу то маленькое счастье, которое у меня есть. Мы создали это убежище, и я не знаю, готова ли впустить его сюда.

– Понимаю. – Он придвинулся ближе к ней. – А все остальное, Елена? Не существует такого, что нельзя было бы рассказать мне.

– Ты поделился многим о себе, а я эгоистично держусь за свои тайны.

– Это другое. Я рассказал, потому что должен был. Но у тебя нет таких терзаний, в которых ты должна признаваться мне. Когда будешь готова…

– Как-то ты спросил меня о моих страшных снах, – неуверенно начала она.

– Да.

– Мне снился муж. В моих ночных кошмарах я снова… подвергалась наказанию.

– Наказанию?

– Если я вызывала его недовольство или каким-то образом подводила его… Хотя я никогда не понимала, чего он хочет или что может являться причиной нареканий, но наказание было… – У нее слегка дрогнул голос, и она уперлась взглядом в плед. – Мы были женаты всего несколько месяцев, но не думаю, что я дожила бы до годовщины свадьбы.

– Боже мой. Неужели некому было вступиться? – тихо спросил он. – Хотя бы собственной миссис Макфедден?

Изабель покачала головой.

– Слуги жили в страхе перед ним, и я быстро поняла, чем определялась их преданность. Они получали вознаграждение за то, что пристально следили за мной, так что о неповиновении не могло быть и речи. Хуже всех был его телохранитель и камердинер – ужасный человек. Я ненавидела, когда он смотрел на меня, как черный ворон, терпеливо ожидающий моей смерти.

– Что заставило тебя в конце концов убежать?

– Не знаю. Последнее наказание было таким же, как многие другие до него. В тот раз он отстегал меня только за то, что я попросилась поехать с ним в Лондон. – Изабель положила подбородок на колени и сжалась в комок. – Глупо было просить. Он избил меня, а потом я провела ночь на коленях в пустой холодной комнате, чтобы продемонстрировать свое послушание. За завтраком мне даже удалось произнести приличную речь о… моей благодарности за наказание.

Дариус открыл рот, но прерывать ее не стал. Нельзя понять, как можно благодарить человека за побои, но нельзя представить себе мир жестокости и подчинения, если не жить в нем.

По ее бледно-розовым губам скользнула призрачная улыбка.

– Мои извинения были приняты, и он наградил меня редкой верховой прогулкой на Самсоне. На седле мужа лопнула подпруга, а я уже сидела верхом на лошади. Он спрыгнул на землю, собираясь уйти, и в течение секунды я собиралась последовать за ним. Но потом…

– Потом?

– Но потом не последовала. – Елена склонила голову набок, и завеса светлых волос скрыла ее округлое бедро. – Так как я понимала, что независимо от того, что буду говорить или делать, постараясь ублажить его, он раньше или позже убьет меня. Мой муж собирался убить меня, Дариус, а я не хотела умирать. Поэтому я, ослабив поводья, дала волю Самсону и, не оглядываясь назад, пустила его галопом.

– Слава Богу.

– Дариус, более умная женщина взяла бы с собой вещи.

– Она совсем не была бы умнее, Елена. Не представляю, чтобы муж позволил тебе отправиться на утреннюю верховую прогулку с вещами.

– Я никогда не думала об этом так. – Она вскинула голову при этом открытии.

– Твое исчезновение, Елена, стало внезапным, – медленно произнес он, собирая все вместе. – Ты не сообщила своей семье? Быть может, следует дать им знать о твоем положении – просто чтобы они не беспокоились?

– Я не уверена в том, что они скажут, – пожала она плечами. – Вскоре после свадьбы я попробовала написать матери о… характере своего мужа, но ее ответ был… – глаза Изабель наполнились слезами, – менее чем одобрительным.

– Прости.

– Ответ оказался коротким, словно мать была убеждена, что я каким-то образом рассердила его. Согласно ее мнению, мне следовало довериться руководству моего мужа и принять свои новые обязанности, какими бы тягостными они ни казались. – Изабель теребила бахрому на пледе. – Как будто это была моя вина.

– Может быть, она неправильно тебя поняла?

– Может быть. – Изабель застыла, как фарфоровая статуя. – У меня не хватило храбрости еще раз написать ей и спросить. А потом я поняла, что муж проверяет мою переписку, и отказалась от попыток.

Дариус стиснул зубы, скрывая ярость. Господи, он ненавидит этого человека. Вряд ли того раджу в Индии он ненавидел так же сильно, как ненавидит ее мужа.

– Дариус? – спросила она, прервав его мысли. – Кроме родителей, у тебя есть семья?

Проклятие, еще одна тема, чтобы все испортить!

– Та, что осталась, отвернулась от меня.

– Отвернулась?

– Совсем не по моему желанию. Когда я ушел из дома в ученики, мой старший брат ужасно разозлился. Он заявил, что он старше и что именно он должен уйти, но мне повезло, что я умел писать.

– Он завидовал тебе?

– Он так же, как и я, безумно хотел уйти, и я понимал, почему он возненавидел меня за то, что остался там.

– Но тебе же было шесть лет! Вряд ли ты уходил по собственному желанию!

– Елена, ты смотришь на это с позиции здравомыслящего взрослого. – Дариус взял ее за запястье и, продолжая говорить, нежными, легкими движениями пальцев поглаживал жилку, где бился пульс. – Много лет я, когда мог, посылал домой деньги, но никогда не возвращался. Я ни за что не хотел снова столкнуться с нищетой и жестокостью, которые создали меня.

– Это вполне естественно.

– Возможно.

– Могут ли отношения между вами наладиться?

Дариус покачал головой.

– Одно полное ненависти письмо старшего брата, которое я получил до отъезда в Индию, сообщало, что, несмотря на смерть нашего отца, меня не хотят видеть за столом матери из-за моего «бессердечия». После моего возвращения в Англию местный священник из прибрежного города, где жила моя семья, написал, что свирепствовавшая там эпидемия унесла мою мать за «божественной наградой», а мой брат иммигрировал в Америку, даже не попрощавшись.

• Предыдущая
• 39/68
• Следующая