Слишком идеально - Ортолон Джулия - Страница 25

• Предыдущая
• 25/56
• Следующая

Наконец поднос опустился вниз. Рядом с вазочкой стоял бокал белого вина.

– Вам не понравились цветы? – слегка обиженно спросила Эйми.

– Эти цветы подарил вам сегодня главный садовый декоратор в знак благодарности за ваши булочки с корицей.

– Откуда вам это известно?

– Мое окно выходит в сад.

– Ах да… – Эйми нахмурилась, представив следующую картину: одинокая фигура стоит у окна на самом верху башни и наблюдает, как живет мир. Наверняка из его окна много чего можно увидеть: не только двор, но и город, и залив Интересно, любит ли мистер Гаспар наблюдать, как входят в гавань и отчаливают корабли?

Взяв цветы и вино, Эйми уселась в кресло Ланса.

– У декораторов работа кипит вовсю. Я даже и не догадывалась, что в саду есть бассейн, пока они не выкорчевали все сорняки.

– Да, но с ним придется долго возиться, чтобы привести его в рабочее состояние. – Голос Гаспара стал громче – должно быть, он подошел поближе к микрофону. Было слышно, как он уселся за стол – судя по звуку, он тоже сидел на вращающемся кресле, – а затем раздался звон серебряной вилки по фарфору. – Как вкусно! Вы уверены, что предпочитаете рыбу без соуса?

– Уверена. Я его попробовала, когда готовила, но совсем чуть-чуть. Просто чтобы убедиться, что ничего не забыла туда положить. Я же на диете.

– К вашему сведению, я считаю, что диета вам ни к чему: вы и так прекрасно выглядите.

– Спасибо, но, к вашему сведению, я сижу на этой диете ради себя самой. Может, поэтому мне и удалось на этот раз чего-то добиться.

– Что вы хотите этим сказать?

– Это долгая история. В последнее время я многое делаю просто для себя. Вот уже два года, как я пытаюсь измениться к лучшему.

– Что ж, совместные трапезы для того и созданы, чтобы делиться историями.

– Пожалуй, вы правы. – Эйми положила в рот кусочек рыбы и удовлетворенно кивнула: рыба получилась то, что надо. Конечно, с тем ужином, что она подала Гаю, не сравнить, но все равно вкусная. – С чего начать?

– Начните с начала, – предложил он. – Расскажите мне о себе все.

– Все? – Она улыбнулась шутливым ноткам в голосе Гаспара, а затем погрузилась в раздумье. Вообще-то Эйми всегда хорошо рассказывала истории: этот дар она унаследовала от матери. Но одно дело – сочинять сказки, и совсем другое – рассказывать о себе. – Думаю, рассказ нужно начать с самого главного человека в моей жизни, без которого меня бы не было. Я говорю о маме. Она была парализована и умерла, когда мне было десять лет.

Воцарилось молчание.

– Мне очень жаль. Должно быть, вы тяжело перенесли ее смерть.

– Да, – вздохнула Эйми. – Было очень тяжело потерять ее. Но до этого все было просто замечательно. Она была таким смелым, оптимистичным человеком! С мамой никогда не бывало скучно. При ней жизнь в доме моих бабушки и дедушки была похожа на… – Она смотрела в пустоту, подыскивая нужное слово. – На сказку.

– Почему вашу мать парализовало?

Байрон сидел в кресле перед монитором и наблюдал, как разные эмоции сменяются на лице Эйми. Все в ней его очаровывало: ее глаза, улыбка…

– Она и ее подруги по колледжу отправились на горное озеро. Там они стали нырять в воду прямо с утеса. Когда пришла очередь нырять маме, она поскользнулась и упала не в воду, а на берег. Сломана себе шейный отдел позвоночника, и ее увезли в больницу. Там она и узнала, что беременна. Она об этом даже и не догадывалась. Срок был совсем небольшой, и она могла бы сделать аборт. К тому же ей хотели давать какие-то лекарства, от которых плод погиб бы. Но она умоляла врачей сохранить ребенка. Потом мама рассказывала мне, что в то ужасное время, когда она поняла, что никогда больше не сможет ходить и даже двигать руками, я стала ее единственным смыслом жизни.

– Удивительно, как у нее не случился выкидыш.

– Да, удивительно, – согласилась Эйми. – Она вынашивала меня почти полный срок, а потом ей сделали кесарево. Про нас даже напечатали в газете. Так как мама не могла за мной ухаживать, я выросла в доме бабушки и дедушки.

– Той самой бабушки, что постоянно пичкала вас конфетами.

– Той самой, – кивнула Эйми и подцепила на вилку ломтик рыбы. Байрон заметил, что у нее изящные руки и что ее движения хоть и скованны, но отличаются некой грациозностью. – Никто не готовит домашние сласти лучше Дафны Бейкер, она же Мим. А какие она печет печенья и пирожки! Пальчики оближете.

– Я в этом не сомневаюсь, – ответил он, наслаждаясь ужином. – Надеюсь, вы не посчитаете меня чересчур любопытным, если я спрошу, где же все это время был ваш отец?

– Отца у меня нет. – Улыбка Эйми померкла. – Ну конечно, он есть, наверно, где-то, иначе меня бы на свете не было, но я о нем совсем ничего не знаю.

– Простите, зря я спросил.

– Да нет, ничего страшного, – заверила она. – Просто я всегда переживаю за маму: боюсь, что люди будут судить ее слишком строго, когда узнают, что в моем свидетельстве о рождении в графе «отец» она поставила прочерк. В ее защиту я могу сказать лишь то, что она была совсем юной и училась в колледже. Она еще не перебесилась. Однако она никогда не была шалавой. Мама не знала, кто мой отец, не потому, что спала со всеми ребятами подряд. Просто она как-то раз познакомилась на дискотеке с одним парнем. Музыка, огни… Короче, он совсем вскружил ей голову. Он сам был не из общежития, и после танцев они отправились в гостиничный номер… Утром, перед уходом, мама оставила ему свой номер, но он так и не позвонил. – Она наморщила нос, словно хотела сказать: «Обыкновенная история». – Кто бы он ни был, он даже не подозревает о моем существовании.

– Тогда мне его жаль. Впрочем, сам виноват. – Байрон вправду так думал – А теперь расскажите-ка мне о своем волшебном детстве в доме бабушки.

– Мама и я стали для бабушки с дедушкой всем, – прочувствованно произнесла Эйми, – Думаю, вы понимаете, сколько времени и заботы требовали парализованная женщина и нежданная внучка. Мы редко куда-то выезжали. Во-первых, трудно было организовать транспортировку, а во-вторых, вечные тревоги бабушки. Только дедушка соберется нас куда-то отвезти, Мим тут как тут: сразу же обрушит на него целый список катастроф, которые непременно произойдут. Поэтому бабушка с дедушкой изо всех сил старались, чтобы дома было интересно.

– Ну и что? Им это удавалось?

– О, еще как! – Лицо ее прояснилось. – Им это было не сложно: они знали почти всех в нашем городе. Я выросла в крошечном городке. Теперь он стал пригородом Остина. Бейкеры были очень большими шишками – когда-то им принадлежала половина предприятий в городе. После несчастного случая с мамой дедушка все продал, чтобы сидеть дома и помогать за нами ухаживать. Видели бы вы, какой у нас дом – все, кто проезжал мимо, жали на тормоза, чтобы получше его рассмотреть.

Когда Эйми заговорила о доме, ее акцент стал более выраженным, а жесты – более оживленными. Байрон находил, что она просто прелесть.

– Представьте себе Тару из «Унесенных ветром», – продолжила она, – только несколько уменьшенную в размерах. Страсть к земле передавалась у нас из поколения в поколение. Дедушке всегда нравилось копаться в саду, и он присоединился к Обществу садоводов. Наш сад даже победил на выставке. Извилистые дорожки соединяли лужайки и беседки со скамеечками, а вокруг были разбиты клумбы с цветами, которые цвели весь год.

Дафна была королевой общества, и поэтому у нас постоянно устраивались вечеринки. В саду дедушка оборудовал для нас с мамой множество специальных мест. Он работал, а мы сочиняли сказки. Сами мы никуда не могли поехать, но в воображении мы где только не побывали. Мы путешествовали на волшебном летучем корабле, который мог переместить нас в любое место и в любое время, куда мы только пожелаем.

– Как здорово! – Интересно, подумал Байрон, как это, когда тебе в детстве уделяют столько внимания?

– Да, было здорово. – Эйми вздохнула, и ее лицо приняло задумчивое выражение. – У меня было замечательное детство, хотя и несколько странное.

• Предыдущая
• 25/56
• Следующая