Слишком идеально - Ортолон Джулия - Страница 38

• Предыдущая
• 38/56
• Следующая

Эйми: Точнее сказать, я от этого просто в ужасе!

Кристин: Ненавижу, когда двое на одного, но я согласна с Мэд. Может, это Твой Единственный. Если ты сейчас сбежишь, поджав хвост, то никогда этого не узнаешь. Пусть сейчас ты чувствуешь себя полной дурой, но это еще не повод бежать от того, что может полностью переменить твою жизнь. Кстати, ты не передумала насчет Ланса Бофорта? Красавец, который вышибает ногой двери, чтобы посмотреть, что с тобой, а увидев, что у тебя похмелье, приносит аспирин и воду, а потом еще готовит для тебя обед? Этот парень явно в моем стиле!

Эйми: Вообще-то он просто прелесть, и я солгу, если скажу, что он мне не нравится, но он не задевает струны моей души так, как Гай.

Кристин: Ну хорошо, тогда я целиком и полностью поддерживаю Мэдди. Обычно я бываю циником, но могу честно сказать, что самое главное – найти своего спутника жизни. Любовь – великая вещь.

Эйми: По-моему, на вас обеих сказывается предвкушение свадьбы. Разве я не писала вам, что Гай решил никогда мне не показываться?

Кристин: Ну, может, после вчерашней ночи он передумал! Что, в написанной тобой сцене страсти очень накалились?

Эйми: Настолько накалились, что я испугалась, что мой компьютер расплавится, и удалила эту сцену от греха подальше.

Мэдди: Да, после этого он наверняка передумает. Мой тебе совет, Эйми: пока не поймешь, что он не Твой Единственный, сражайся за него. Знаю, это будет нелегко, но не сдавайся.

ЭЙМИ: Господи, ты говоришь совсем как Джейн.

Мэдди: Ну и что же! В ее книге встречаются умные фразы. Думаю, что совершенством жизнь никогда не будет, но приблизиться к совершенству можно. Удачи тебе. Сообщай, как будут развиваться события.

Эйми скорчила гримасу и подумала, что нет на свете ничего прекраснее дружбы. Но иногда подруги сильно действуют на нервы.

Впрочем, они правы. Сегодня же она наберется смелости и объяснится с Гаем.

Вечером Байрон вошел на кухню, да так и обмер. Он думал, что кухня пуста, а Эйми пакует чемоданы у себя в комнате. Но нет – Эйми стояла у раковины и шинковала овощи. Она была одета в короткое легкое платье, открывавшее ее загорелые ноги. Серебряный браслет с бабочкой привлек внимание Байрона к ее изящной стопе.

Он отвел глаза от ножного браслета: каждый раз, когда Байрон смотрел на этот браслет, ему вспоминалась ее татуировка. Вернее, местоположение ее татуировки.

– Что вы делаете? – довольно резко спросил он.

Она обернулась к нему и улыбнулась. Лучи закатного солнца, проникавшие сквозь окно, упали ей налицо и позолотили ее волосы.

– Готовлю Гаю ужин.

– Не нужно. – Байрон приблизился к Эйми, стараясь смотреть на нарезанные овощи и избегая ее взгляда. Он боялся, что выражение глаз выдаст его с головой. – Я же сказал, что позабочусь о нем.

– Да, но ваш рабочий день уже закончился. – Она высыпала в миску морковь. – Должен же кто-то отнести ему ужин.

– Да нет, у меня еще остались здесь кое-какие дела… – Байрон не хотел возвращаться в башню и страдать там в одиночестве, зная, что это – последняя ночь Эйми на острове. Впрочем, он переживет. А утром отвезет ее в аэропорт: Эйми сядет в самолет и исчезнет из его жизни. – Вот. – Он протянул ей конверт. – Гаспар просил вам передать.

– Что это? – Она нахмурилась и вытерла руки кухонным полотенцем.

– Письмо.

– О Боже! – Эйми широко распахнула глаза. – Он что, меня увольняет?

– Нет! – Услышав это предположение, Байрон даже вздрогнул. Он написал это письмо, чтобы ее успокоить, а уж никак не напугать. – Думаю, Гаспар хотел с вами попрощаться.

– Слава Богу, – облегченно вздохнула Эйми.

Она взяла письмо. Байрон не сводил с нее глаз, надеясь, 'что сумел найти нужные слова. Но Эйми не стала вскрывать конверт – просто стояла и смотрела на письмо.

– Почему вы не читаете?

Она в раздумье прикусила губу, а затем покачала головой:

– Я открою его позже. – В ее глазах сквозила неуверенность. – Он говорил вам что-нибудь о том… что произошло прошлой ночью?

– Нет, – заверил ее Байрон. Не хватает еще, чтобы она решила, что мужчины целый день смеялись и сплетничали, как она напилась и отправила одному из них эротическую сцену. Сцену, где описывался до того жаркий секс, что у Байрона до сих пор не прошло возбуждение.

А может, его бросало в жар от того, что он находился с Эйми в одной комнате. Ее длинные каштановые кудри, скрепленные заколкой, ниспадали ей на талию. Байрону очень хотелось прикоснуться к ее волосам, зарыться в них лицом, как он сделал это сегодня утром. Наверно, это воспоминание никогда не сотрется у него из памяти.

Он отвернулся и прочистил горло.

– Я сказал ему, что вы хотите уехать домой. Он опечалился, когда это услышал, но сказал, что все понимает. Завтра я отвезу вас в аэропорт и куплю вам билет.

– Ну… – Эйми набрала в легкие побольше воздуха для смелости. – Спасибо за ваше предложение, но… я никуда не уезжаю.

– Простите? – Он захлопал глазами.

– Я передумала. – Она отложила письмо в сторону. – Я остаюсь.

Байрон недоверчиво уставился на нее. Передумала? Что она хочет этим сказать? Как она могла передумать? Весь этот долгий и мучительный день он пытался примириться с мыслью, что она скоро уедет. Одному лишь Богу известно, как ему не хотелось ее отпускать! Только он с этим смирился, как она уже переменила решение?

Нет, нет и еще раз нет! Если она останется, он сойдет с ума.

Он стоял и смотрел на Эйми. Она вскинула голову:

– Знаю, вы не одобряете мой план, но я твердо намерена заставить Гая выйти из отшельничества. Несмотря на то что я ему наговорила, сегодня я буду ужинать вместе с ним, и так будет продолжаться до тех пор, пока он не откроет эту запретную дверь и не выйдет из башни.

– Он не выйдет, – твердо сказал Байрон, стараясь уверить в этом и ее, и себя самого. – Он вам не покажется. Никогда.

– Это мы еще посмотрим. – Эйми кивнула ему и направилась к холодильнику.

Байрон стоял и смотрел, как она вынимает из холодильника масло, яйца и сливки. Он хотел ей возразить, но не мог найти нужных слов. Вместо этого он пожелал ей спокойной ночи, сказал, что увидит ее утром, развернулся и, словно в тумане, вышел из кухни.

Что теперь делать? Нельзя, чтобы она осталась. Байрон почему-то был уверен, что если она останется, то своего добьется. Ее нежность и решительность сломят его сопротивление, и он вынужден будет открыть ей правду. Тогда она возненавидит его за ложь и не захочет больше иметь с ним ничего общего.

Лучше уж сейчас вырвать ее из сердца. Нужно придумать, как заставить ее уехать. Но как же Байрон хотел, чтобы она осталась!

Если бы Эйми не передумала раньше, то она непременно решила бы остаться, прочитав письмо. Гай написал его от руки. У него был крупный почерк с наклоном, который Эйми сочла одновременно и элегантным, и агрессивным. В письме он говорил, как много для него значили их беседы за ужином, что он всегда будет вспоминать ее с любовью и ему очень жаль, что все так сложилось. Но Гай по-прежнему думал, что ему не стоит ей показываться.

Еще он умолял ее не смущаться того, что произошло прошлой ночью. Да, он прочитал ее сочинение, хотя она и просила не делать этого, но извинений приносить не стал. Вместо этого он рассыпался в похвалах ее писательскому таланту. Единственное, чего он хочет, так это воплотить сцену в жизнь вместе с Эйми, но этому не суждено случиться. В конце письма Гай пожелал Эйми всяческих благ в жизни и добавил, что он никогда еще не встречал такого прекрасного человека.

Эйми прижала письмо к груди. На глаза ей навернулись слезы. Мэдди и Кристин правы: нужно сражаться за свое счастье.

• Предыдущая
• 38/56
• Следующая