Томка и рассвет мертвецов - Грачев Роман - Страница 37

• Предыдущая
• 37/40
• Следующая

– Зачем ты взял свою тачку? Мог взять нашу служебную «Спектру».

– Ты хочешь сказать, что…

– Я ничего не хочу сказать, но мы едем на встречу с человеком, который может преподнести сюрприз.

– Вооружен?

– Возможно. Я его не знаю. Но он может оказаться кем угодно. Слушай внимательно…

Я выложил Саше в двух десятках предложений все, что варилось в моей утомленной голове в последние пять суток («Пять суток?! Как же спрессована моя жизнь! Казалось, прошел месяц»!). Закончив рассказ, я поймал себя на мысли, что призвание писателя и профессия филолога еще не окончательно похоронены под грудой криминальной шелухи.

Саша осваивал информацию недолго. Шмыгнул носом и резюмировал:

– Получается, что мы сегодня берем либо самого Призрака, либо того, на кого он нас наводит. Так?

– Верно. В любом случае, песчаный карьер возле Преображенского кладбища, где похоронен Павел Рожков, выбран не случайно. Это наша вишенка на торте.

Саша со вздохом покачал головой, посмотрел на свою новенькую кредитную «камри».

– Я вооружен, – сказал я. – Твоя задача – держаться на расстоянии, быть готовым ко всему.

– У меня оружия нет. Стрельникова известили?

– Нет. Грош нам цена, если всякий раз мы будем обращаться к ментам.

– Никто не виноват, что ты всякий раз влезаешь в дела, в которых без них не обойтись. Рацию хоть взял?

Я кивнул. Саша окинул взглядом наш двор. Караван-сарай наполнялся голосами, шумом, гиганьем. Жизнь бурлила, как в гейзере.

– Песчаный карьер у Преображенского кладбища, – произнес Саша. – Мне уже домой хочется.

Песчаные карьеры находились чуть дальше кладбища, которое я недавно посетил. Нужно было всего лишь проехать по той же дороге еще метров четыреста, свернув в березовый лес. Когда-то в этом месте велась открытая разработка, грузовики сновали туда-сюда, утрамбовывая дорогу, экскаваторы копошились в земле день и ночь. Но когда железные машины выгребли все до донышка, карьеры затопили водой. Теперь летом здесь можно было купаться, и я сам однажды приезжал с веселой компанией, облюбовав место для пикника на полянке у пятиметрового обрыва. Плескаться в воде я не очень люблю – даже в лютый зной меня довольно трудно затащить в водоем – а вот поваляться на травке, поесть мяса и поболтать всегда готов.

Я ехал впереди. Саша на своей личной «тойоте», следуя моим распоряжениям, держался метрах в ста от меня. Звонивший не ставил никаких условий относительно состава делегации, поэтому я не видел ничего предосудительного в сопровождении. Вот если бы «Кочубей» велел явиться одному, я бы что-нибудь придумал, но он ничего такого не велел. Мы проехали Преображенское кладбище по асфальтовой дороге, всего в двадцати метрах от участка, где покоился Павел Рожков, и на углу свернули на грунтовую дорогу. Поднялась пыль. Я зацепил бампером дорожный бруствер, от души выматерился. В зеркало заднего вида убедился, что Саша преодолел дистанцию с гораздо меньшими потерями. Он, возможно, не такой крутой ас-водитель, как наш штатный каскадер Матвей, но вполне мог бы взять у меня в агентстве еще полставки и развозить персонал.

Пропетляв по лесным тропкам, мы, наконец, выехали на открытую площадку вокруг самого большого из трех карьеров. Вопреки ожиданиям, сегодня здесь было пусто. То есть – ни души.

На соседнем сиденье зашипела рация.

– Ты это видишь? – спрашивал Стадухин.

– Вижу. Еще рано для такой пустоты. Обычно здесь обязательно кто-нибудь тусуется.

– Я знаю. Стало быть…

– Стало быть, они произвели зачистку территории. Ты это хочешь сказать?

– Не говори ерунды. Просто совпадение. Я тебя нагоняю. Отбой.

Я прекрасно понимал, что никакой зачистки тут быть не могло. Заброшенные песчаные карьеры – общественная территория, сюда можно приехать на автомобиле в любое время дня, и сегодняшняя пустота не означала ровным счетом ничего. Действительно, просто совпадение. Но уж очень не по себе мне стало, старому оперу, бывавшему в переделках.

Придерживая руль одной рукой, сбросив скорость чуть не до нуля, я отстегнул ремень безопасности, вынул из-за пазухи кобуру, кое-как вытряхнул из нее на сиденье пистолет, но снимать его с предохранителя не стал – слишком опасно на здешних ухабах.

Объехав самый большой и глубокий карьер, я, наконец, остановился на том самом поросшем зеленью обрыве, где когда-то отдыхал с друзьями. Остановился на приличном удалении от края. Заглушил двигатель и тут же схватился за оружие. Огляделся вокруг. Дорога, по которой я заехал, петляла в кустарнике. Автомобиль Стадухина как раз ушел из поля зрения. По моим подсчетам, ему на преодоление оставшегося расстояния требовалось не больше минуты.

Я вышел из машины, снова огляделся. Стая ворон с шумом пронеслась над головой. Солнце, скатившееся к западной части горизонта, слепило глаза. Тихий и спокойный вечер. Гулять бы сейчас с красивой девушкой, держать ее за осиную талию и шептать на ухо скабрезности.

В кустах с западной стороны послышалось шуршание. Я прикрыл глаза рукой…

… но было поздно.

– Ствол на землю! – послышался требовательный голос. – Руки на капот! Быстро!

Пистолет, зажатый в той руке, которой я прикрывал глаза, так и оставался на предохранителе.

– Ты глухой? – поинтересовался человек. – Бросаем пушку на землю. На счет «три» я стреляю. Раз…

В пяти метрах стоял парень с нацеленным на меня оружием. Из-за проклятого слепящего света я мог лишь предположить, что это обрез охотничьего ружья. Штука громкая и мощная, но всего на два заряда… если я, конечно, не ошибаюсь. Сейчас подъедет Стадухин и снимет проблему. Вот и шорох его шин уже совсем близко…

Но появление Саши не решило проблему. Едва капот его «тойоты» показался из кустов, со стороны солнца вышел еще один молодой ковбой с берданкой. Саша едва успел затормозить. Ковбой преградил дорогу автомобилю и нацелил точно такой же ствол на лобовое стекло. Стадухин попался.

Мы оба попались.

– Два… – продолжил счет парень.

– Перестань молоть чушь, – сказал я. – Пушку я тебе не отдам, это наградной пистолет. Но я могу убрать его, а ты уберешь подальше свою пукалку, и мы спокойно поболтаем. Идет?

– После разговора сможешь забрать его обратно, не волнуйся. Но я должен быть уверен, что ты не станешь палить.

– Мне бы тоже хотелось получить аналогичные гарантии.

– Два с половиной!

Я услышал щелчок.

– Черт с тобой! Опускаю на землю, угомонись!

Я был взбешен. Меня разоружили, и все это видел мой подчиненный, для которого я должен служить «примером несгибаемости и мужества». Клянусь, когда все это закончится, я надеру мальчишке задницу.

В том, что передо мной именно мальчишка, я убедился уже в следующее мгновение. Я выполнил обещание, аккуратно положил пистолет на землю, отодвинул ногой на полметра от себя и стал отходить по дуге, чтобы мой собеседник не стоял передо мной в ореоле солнечного света, как явившийся с благой вестью апостол. Он сам также двигался по противоположной траектории. Наконец, я смог его внимательно рассмотреть…

… и еще один важный вопрос следствия отпал.

Передо мной стоял человек, которого я видел на любительском армейском порно. Один из тех, кто крепко держал несчастного Кузнечика, пока Коршунов творил сексуальный беспредел. Не очень крепкий парень и давно не пытавшийся начать здоровый образ жизни. Таких часто можно увидеть во дворах за столиками с пивом. Совершенно невыразительный тип.

– Видео принес? – спросил он. Сейчас, при хорошем освещении, было видно и то, что он далеко не так уверен в себе. Мне показалось, что он готов в любой момент бросить пушку и дать деру. Я оглянулся через плечо. Стадухин оставался заблокированным в своем автомобиле, и державший его на прицеле ковбой также не отличался крутизной. Он не мог стоять на месте, переминался с ноги на ногу и нетерпеливо оборачивался к месту основных событий.

Чертовы сопляки-наркоманы!

– Это ты вломился в квартиру Захарьевой?

• Предыдущая
• 37/40
• Следующая