1000 советов опытного доктора. Как помочь себе и близким в экстремальных ситуациях - Ковалев Виктор Константинович - Страница 29

Точно так же оцениваются хирургические вмешательства и на других органах.

Разумеется, любая классификация условна. Степень риска может увеличиваться в зависимости от множества причин — начиная от избыточного веса больного и заканчивая составом операционной бригады. Однако всегда более рискованны операции большего объема.

Степень операционного риска зависит также от тяжести общего состояния больного. Драматизм и парадоксальность ситуации заключается еще и в том, что наиболее рискованные операции приходится выполнять самым ослабленным больным.

Целиком перекладывать ответственность за результаты операции на плечи врача («Как доктора скажут») неправильно.

Болезнь — это испытание, которое послано вам лично. Если ощущение, что операция вам поможет, что она необходима вам, идет изнутри, из глубины сердца, — значит, у вас хватит сил выдержать все трудности. Ресурсов у вашего тела и духа гораздо больше, чем вы можете себе представить.

Когда вы всем своим существом будете готовы к борьбе, у доктора будут все основания сказать вам: «Да, эта операция сложна, но не столь опасна, как кажется».

Хирургия малых доступов (минимально инвазивная, щадящая хирургия, эндовидеохирургия) — бурно развивающееся в последние двадцать лет направление в медицине, причем это не только лапароскопические вмешательства.

Для хирургии малых доступов требуется сложное высокотехнологичное оборудование и специальные навыки оперирования.

Преимуществ у операций малых доступов много. Основными из них являются:

1) отсутствие большого послеоперационного рубца;

2) незначительные боли в послеоперационном периоде;

3) значительное снижение частоты ранних и поздних послеоперационных осложнений;

4) снижение риска образования спаек;

5) уменьшение сроков послеоперационного пребывания в больнице;

6) раннее восстановление физической активности и возможности трудиться.

Эти операции гораздо меньше угнетают иммунитет, что особенно важно у иммунологически ослабленных пациентов.

Лапароскопические методики действительно произвели переворот в традиционной хирургии на органах брюшной полости. Они позволили снизить частоту осложнений, уменьшить операционную травму и, следовательно, значительно облегчили период послеоперационного восстановления пациента.

Благодаря хорошему косметическому эффекту и возможности быстрого возвращения к привычной жизни и работе хирургические вмешательства перестали быть устрашающими.

Эти технологии показаны не только в «простых», с точки зрения врачей, ситуациях. Они подходят и для лечения тяжелых заболеваний у лиц пожилого и старческого возраста, а именно этих пациентов будет все больше и больше — цивилизованный мир стремительно стареет.

На сегодняшний день операции малых доступов нашли наиболее широкое применение в хирургическом лечении желчекаменной болезни. Но в ближайшее десятилетие каждые семь из десяти случаев вмешательств на органах живота и грудной клетки станут операциями малых доступов.

Однако не надо забывать, что лапароскопическая хирургия — это не новая отрасль медицины, а лишь метод проведения оперативного вмешательства.

В связи с этим принципы обследования, диагностики и определение показаний к операции остаются такими же, как и в традиционной, «классической» хирургии.

Врачи, занимающиеся хирургией малых доступов, должны освоить, помимо всего спектра хирургических навыков и умений, навыки врачей-специалистов в области современной лучевой диагностики. Им нужно научиться понимать, как соотносятся информация, полученная естественным путем (зрением и осязанием), и «картинки», возникающие на экранах и дисплеях умных машин. Выполняющие лапароскопические операции хирурги должны владеть достаточным опытом традиционной хирургии, чтобы при необходимости перейти к выполнению операции открытым способом и успешно завершить ее. На наших глазах подрастает поколение хирургов завтрашнего дня.

Конечно, хирургия малых доступов не лишена недостатков. Прежде всего, это высокая стоимость оборудования, увеличение длительности операций и наркоза. В период освоения эндовидеохирургических методов отмечается некоторое увеличение осложнений. Впрочем, про все эти недостатки можно сказать то же, что обычно говорится про молодость, — они быстро уходят в прошлое.

Вполне возможно, что читателю захочется пропустить этот раздел. Человек, которому предстоит операция, и так еле-еле справляется со страхом и неуверенностью. А тут навязывают разговор об оплошностях, промахах, невезении.

«Чего себе нервы трепать чтением о том, на что повлиять не можешь. Точность действий врача зависит в большей степени от твердости его руки и глаза, рентгена и анализов, а не от пациента».

Это не совсем так.

Действительно, компьютерные томографы, установки ядерно-магнитного резонанса, ультразвуковые исследования с допплерографией позволяют увидеть мельчайшие детали строения внутренних органов и скелета, движение крови в сердце и жилах. Современные методики лабораторных анализов дают возможность уловить самые незначительные отклонения в работе организма.

Однако не все, что можно измерить, важно. И, увы, далеко не все, что поистине важно, доступно измерению.

Вильям Ослер, один из самых выдающихся врачей XX века, не уставал повторять: «Медицина — это наука о неопределенности и искусство вероятности». Но, даже не зная откровений медицинских светил, любой здравомыслящий человек понимает, что практическая медицина не относится к числу точных наук.

Накануне любой операции врач и больной обязательно обсуждают возможность нежелательных результатов лечения, другими словами — медицинских неудач.

Давая согласие на хирургическое вмешательство, пациент непременно спросит:

«Доктор, какие гарантии вы можете дать, что все будет хорошо?».

Ответ будет примерно таким: «В медицине не бывает стопроцентных гарантий успеха. Одно могу обещать — быть рядом с вами независимо от того, победим ли мы болезнь или потерпим поражение. Постараюсь, чтобы успех был на нашей стороне».

Неудачный исход лечения далеко не всегда зависит от действий врача и тем более больного.

К сожалению, есть болезни, которые при существующем уровне развития медицины надежно вылечить не удается. Нельзя забывать и о возможности трагических побочных эффектов. Пусть это будет только один случай из миллиона.

Но все-таки чаще медицинские неудачи случаются из-за врачебных ошибок.

Ошибаются все врачи, даже гениальные. «Если вы никогда не совершали ошибок, повлекших за собой тяжелые последствия, а может быть, и смерть больного, значит, вы занимаетесь медициной недавно», — пишет, обращаясь к коллегам, наш современник профессор М.Р. Липп.

Ошибаться можно по незнанию и по недомыслию.

Ошибки по незнанию (иногда применяется юридический термин «по неведению») возникают, когда у врача не хватает знаний и навыков для того, чтобы действовать правильно.

Чтобы применять знания, нужно ими обзавестись. Это тяжелый длительный труд. Мало запомнить множество сведений, их следует привести в систему. Не случайно обучение врачебному делу длится долго, намного дольше, чем другим профессиям.

Следует заметить, что ошибки по незнанию подстерегают не только начинающих специалистов.

Много работающему, пользующемуся всеобщим уважением врачу нетрудно убедить себя, что его компетентность безупречна. Однако у знаний есть коварное свойство: если не заниматься их пополнением, они убывают. Поддерживать свой профессионализм на должном уровне можно по-разному.

Врач черпает знания из книг, журналов, лекций, бесед с собратьями по профессии, но не только. Ежедневное общение с пациентами — вот важнейший источник ничем не заменимого опыта.

Ошибки и неудачи случаются также из-за неумения определить границы своих возможностей.