За несколько стаканов крови - Мерцалов Игорь - Страница 23

— Предположим, — кивнул Дайтютюн, щурясь на папку. — Но почему ты думаешь, что герильясы не пойдут в бой?

— Вот почему, — указал Эргоном на свой наскоро составленный список.

— Поясни.

Вместо ответа Эргоном ткнул пальцем в последнюю строчку. Там было сказано: «Это — список достоверно известных кладов, заложенных некоторыми бригадирами, и приблизительная оценка их стоимости».

Внимательно прочитав список, Дайтютюн воскликнул:

— Что за чертовщина?

— Господин Дайтютюн, прошу вас, — проговорил Эргоном, вынимая свою длинную трубку и набивая ее табаком. — Вы прекрасно знаете, чем в основном занимались бригады во время того безобразия, которое мы привыкли называть войной. Наивно предполагать, будто они действительно всем поделились с правительством Кохлунда.

— Но откуда данные?

— У меня есть источники. За сведения, приведенные здесь, я ручаюсь.

— Вот! — Дайтютюн указал на третью строчку. — Бригада Тучко. Музейные ценности, на сумму от двухсот тысяч рублей. Однако Тучко продал похищенную коллекцию за рубеж!

— Он продал лишь небольшую часть. А потом договорился о продаже основной с одним подпольным миллионером из Вамсэрдама, но, когда тот доставил деньги, убил его вместе со всеми сопровождающими и припрятал всю сумму — два миллиона гулляндских скульденов — вместе с ценностями.

— Что? И такая история осталась тайной?

— Хмур умеет работать.

— Откуда же тебе-то известно? Ах, да… — спохватился Дайтютюн. — Ты ведь служил с этим… Хмуром. Может, ты даже…

— Может, да. Может, нет, — выпустив дым колечками, пожал плечами Эргоном. — Какая разница?

— Совершенно никакой разницы, — кивнул Дайтютюн. — И что, все это добро до сих пор лежит там, где его положил Тучко? Ах, черт возьми! — рассмеялся он вдруг. — Так вот зачем ты ездил за город! А я понять не мог: с чего вдруг опять связался с герильясами? Постой-ка, так ради чего они за собственным бригадиром гоняются? Не для того ли, чтобы он им тайну клада открыл? Ведь хорошо зачаровал небось…

— Не то слово. Так зачаровал, что без него — либо без хорошего специалиста — никакой нет надежды клад поднять. Но есть там и идейные, этим плевать на клад, запросто могут прибить Хмура в любой момент.

— И ты это так оставил?

— Я послал с ними своих парней, они присмотрят. Хотя, конечно, гарантировать ничего нельзя.

Дайтютюн принялся расхаживать взад-вперед, напряженно раздумывая.

— Так, ладно, ты, кажется, недоговорил насчет «во-вторых». Что у тебя там на уме?

— План мероприятий по возвращению государству похищенных ценностей и восстановлению справедливости. Арест и показательные суды над предателями, которые продали суверенитет, посвятили себя грабежу и своими противоправными действиями помешали нашим доблестным героям одержать победу и освободить от имперского гнета всю многострадальную Накручину, — без запинки оттарабанил Эргоном.

— Звучит! — не мог не признать Дайтютюн. — Долго сочинял?

— Правду не нужно сочинять.

— И то верно. Но правда также то, что на этих проклятых герильясах слишком многое держится. И слишком многие еще имеют на них виды. Нелегко будет убедить высших чиновников…

— А вот это как раз — легче легкого, — спокойно возразил Эргоном.

— Поясни, — потребовал Дайтютюн, останавливаясь перед ним.

— Есть еще одна причина, по которой наши уважаемые инвесторы, того гляди, отвернутся от Кохлунда, и это разногласия в верхах. Вопрос о том, кто продал суверенитет, звучит слишком часто, слишком громко и… слишком высоко. Инвесторов это устраивать не может. А хорошо продуманный гласный процесс, подкрепленный материальными приобретениями, существенно снизит напряженность в верхах и успокоит господ инвесторов. Выгоды очевидны. Главное, чтобы это понимали, как бы сказать, наиболее заинтересованные лица, а уж они сумеют убедить своих сторонников.

Дайтютюн сделал еще несколько шагов вдоль стола и сказал:

— Толковый план! А остальные бригадиры, как я понимаю…

— Вместе со всеми своими бойцами остаются национальными героями, — подтвердил Эргоном. — Предательство отдельных негодяев только оттенит блеск их славы.

— А предположение, что об их тайниках тоже кое-что известно, заставит служить с особым рвением, — закончил Дайтютюн. — Хотя гораздо вернее — сбежать. Если только об их тайниках и впрямь не будет что-то известно… — добавил он, со значением посмотрев на Эргонома.

— Можете считать, что сведения уже у вас, — кивнул тот. — Как я понимаю, вы одобряете мои предложения?

— Они уже становятся действительностью, — заверил Дайтютюн.

— Тогда нужно поторопиться, — улыбнулся Эргоном. — Распределить обязанности, условиться о вознаграждении.

— Из тех сумм, которые обозначены в твоем списке… — начал было Дайтютюн, но Эргоном его перебил:

— Я не собираюсь перебиваться случайными заработками. — Он похлопал по своей папке с проектом, тема которого звучала так же, как у рябого со шрамом. — В отличие от феерических парадов, мои идеи действительно обеспечат Кохлунд инвестициями. Думаю, их реализация даст мне право рассчитывать на… более основательное вознаграждение.

Дайтютюн улыбнулся и понимающе кивнул.

— Можешь не беспокоиться на этот счет. Ты только что получил очень важный пост в команде господина Перебегайло, и теперь у тебя хорошая доля. Правда, и ответственность возросла соответственно. Может быть, по здравом размышлении, ты решишь, что получить процент со скульденов и всего прочего гораздо проще…

— Я давно уже все обдумал, господин Дайтютюн. И нашел, что политическая карьера в команде господина Перебегайло — как раз то, о чем я всегда мечтал.

— Добро пожаловать в команду, господин Эргоном. — Дайтютюн улыбнулся и похлопал наемника по плечу. — Значит, так: сейчас озадачим наших друзей твоим проектом создания армии, а потом я двину к Перебегайло. Сможешь уже вечером представить уточненные данные?

— По некоторым бригадирам — да. По остальным рассчитываю вызнать все недели в две-три.

— Отлично. Однако меня сильно беспокоит ситуация с кладом Тучко. Клад богатый, терять его не хотелось бы. Пожалуй, займись-ка ты им вплотную. Для всех будет лучше, если ты сразу докажешь свои соображения на деле. Сколько времени тебе понадобится?

— Несколько дней, — ответил Эргоном, не позволяя отразиться на лице досаде. Он не прихвастнул, говоря, что намерен быстро разобраться со всеми бригадирами — он всегда умел работать с информацией, и у него были сделаны в Кохлунде отличные наработки. Меньше всего ему сейчас хотелось лично бегать по лесам. Однако он видел, что без убедительной демонстрации не завоюет доверия Дайтютюна. Была не была, решил он и сказал: — Место я знаю. Дайте мне толкового мага, я его отведу, он поднимет клад, и тогда Хмур уже будет не нужен. Представим дело так, будто сознательные бойцы преследовали своего бригадира бескорыстно, просто чтобы сказать ему, как он нехорошо поступал, когда предавал суверенитет.

— Это уже мелочи, — отмахнулся Дайтютюн. — Маг у тебя будет сегодня вечером.

— Значит, отправимся в ночь.

— Люблю такое отношение к работе!

— Люблю работу, к которой стоит так относиться…

Перемена в статусе Эргонома сказалась моментально.

К вечеру у него была новая квартира в двух шагах от штаба Перебегайло и молчаливая прислуга, с успехом способная заменить охрану. Последнее, конечно, не относилось к новой секретарше, раскрепощенной русалочке роскошных форм, зато ко всем относилось определение бдительных соглядатаев. Но к этому Эргоном был морально готов и ничуть не возражал.

Кроме того, у него действительно появился маг, весьма опытный в противозаконных чарах и бесконечно преданный Дайтютюну за избавление от перспективы угодить на каторгу, а также служебный ковер-самолет два на три метра забугорской фирмы «Волк-Сваген» с пилотом.

Вечером того дня, когда Эргоном был принят в команду Перебегайло, его соратник Гемье стоял в кругу злых герильясов и с ножом у горла отвечал на их вопросы. Верней сказать, молол чепуху, поскольку сам ничего не понимал и разъяснить ничего не мог.