Жена незнакомца - Осборн Мэгги - Страница 44

• Предыдущая
• 44/62
• Следующая

Лили коснулась рукой волевого подбородка Куинна, его полной нижней губы, слегка кривого носа и темных бровей. Она смотрела на это лицо и не могла насмотреться.

Она знала, что никогда не полюбит никого другого. Никто не сможет вызвать в ней такой бури страсти, такого неистового желания, такой трепетной нежности, как Куинн.

Он легонько поцеловал ее в губы, потом достал из шкафа пеньюар, накинул ей на плечи и стал искать среди разбросанных по комнате вещей свои брюки.

— Пойду к себе и велю принести теплой воды. — Куинн зажег висевшую на стене газовую лампу и с улыбкой показал на царивший в комнате беспорядок. — Может, ты пока…

— Я все приберу, — засмеялась Лили.

— Хочешь есть?

— Ужасно! Но… — Взглянув в зеркало, она ахнула. Волосы дыбом, губы припухшие, шея в красных пятнах от поцелуев. — Я же не могу…

— Поедим в моей комнате. — Глаза у него снова потемнели от страсти. — Оставайся как есть, не причесывайся, не переодевайся. Я хочу видеть тебя растрепанной, теплой и прелестной.

Когда дворецкий подал холодный ужин и накрыл стол возле окна, Куинн, войдя в комнату с тазиком воды, увидел, что Лили успела причесаться, завязать волосы ленточкой и надеть пеньюар. Правда, под ним, кажется, ничего не было.

В этом он смог убедиться, развязав пояс.

— Что ты делаешь? — улыбнулась она.

Дав пеньюару соскользнуть на пол, Куинн жадными глазами уставился на ее тело, которое мечтал увидеть столько недель.

Как хорошо, что изобрели газовые лампы, позволяющие женщинам представать перед мужчинами в самом выгодном свете. Теплый, золотистый, он скрадывал незначительные дефекты, отбрасывал тени на соблазнительные места, заставлял глаза таинственно мерцать, играл на приоткрытых губах.

Куинн смотрел на Лили и не мог насмотреться. Что за грудь, увенчанная розовыми сосками, что за талия, плавно переходящая в крутые бедра! Светлый холмик между ног окончательно вывел Куинна из равновесия, и, застонав, он впился поцелуем в ее губы, потом схватил за ягодицы, рывком притянул к себе. Первоначальное намерение искупать Лили было тут же забыто.

На этот раз Куинн любил ее не спеша. К чему торопиться, если можно испытать массу еще не изведанных удовольствий? Гладить бархатистое тело и великолепную грудь, целовать шею и соски, ласкать золотистый треугольник, вдыхать мускусный запах страсти, чувствовать, как Лили бьется под ним, шепча его имя.

Такой он ее себе и представлял: безудержной, пылкой, готовой поддержать самые невероятные его фантазии. Она, не стыдясь, щедро одаривала его ласками, и Куинн был счастлив, что нашел ее.

Как он сможет с ней расстаться?

— Расскажи о картинах, — попросила Лили, бросив взгляд на стену, когда около полуночи они наконец вспомнили про ужин.

— Это итальянские пейзажи, — сказал Куинн, промокая губы салфеткой. — Я провел в Италии целый год и влюбился в нее. Мне бы очень хотелось когда-нибудь там жить.

— Тебе следовало родиться котом, чтобы прожить девять жизней. Ты хочешь быть и хозяином ранчо, и губернатором, и юристом, а теперь еще итальянцем.

— А кем хочешь быть ты? — спросил он, наливая в бокалы вино.

— Я? Не знаю. — Лили посмотрела в окно, за которым шел снег. — Но прежней я уже не стану… Не представляю, как мы с Роуз будем жить в Европе, среди чужих людей, вдали от родного дома. А в Европе отмечают Рождество?

— Конечно, — ответил Куинн, стараясь не рассмеяться.

Насколько же Лили мудра в одних вещах и совершенно наивна в других! И как же ему хочется открыть для нее весь мир, увидеть ее лицо, когда она впервые окажется в Риме или Париже, показать ей шедевры архитектуры, скульптуры и живописи.

— Ты не сможешь этого сделать, — ответила Лили, когда он сказал, о чем думает. — Тебе предстоит управлять штатом.

Первые впечатления незабываемы, они никогда не повторяются. Куинн с горечью сознавал, что не он, а кто-то другой будет с ней рядом на Средиземном море, в Парфеноне, Лувре, Версале. Не стоит обольщаться, недостатка в мужском обществе Лили не испытает. Ее красота и лоск, который она приобрела за последние месяцы, привлекут к ней многих.

А Лили не из тех женщин, кто с равнодушным видом осматривает достопримечательности. Она непременно захочет пробежаться босиком по берегу Средиземного моря, обязательно потрогает мраморные скульптуры, а величайшие полотна живописи будет рассматривать, едва не касаясь их носом. Она никогда не согласится проехать по Европе и пройти по жизни серенькой тенью. Ей захочется ко всему прикоснуться, все попробовать, услышать, понюхать. Она захочет не просто смотреть, а познать.

— Что? — спросил Куинн, осознав, что Лили к нему обращается.

— Куда ты ходишь вечером по средам? По-моему, я уже изучила твое расписание, только не знаю, что ты делаешь в среду вечером. — И, раздраженно взмахнув рукой, Лили добавила: — Ладно уж, спрошу, только не сердись. У тебя есть другая женщина?

— Польщен твоим высоким мнением, но мне достаточно и одной любовницы, — выдавил улыбку Куинн, тут же сменив тему: — А ты умеешь танцевать?

— В этом я просто совершенство, — высокомерно ответила Лили. — Женщины задыхаются от зависти, когда видят, как я вальсирую.

— Пол будет в восторге. Похоже, он собирается преподать тебе уроки танцев.

— И напрасно. Я выучилась в тюрьме. Моя подруга Ида преподавала танцы, до того как ее посадили за отравление мужа. Учила молодых людей из благородных семей играть на фортепьяно и танцевать.

— Значит, у тебя была подруга-отравительница? — улыбнулся Куинн.

— А Пол рассердится на мое поведение? — спросила Лили и со вздохом начала перечислять сегодняшние прегрешения: — Кидалась снежками, много выпила, за обедом громко смеялась, флиртовала с тобой и, что самое ужасное, целовалась с тобой на людях.

«И ему вряд ли понравится, что я засыпал сани розами», — подумал Куинн.

— Да уж, слухи пойдут, — согласился он, пожав плечами.

— Прости, я не хотела создавать тебе проблемы. Мне только хотелось прожить один день без правил, когда я могу быть сама собой.

Именно такой она и нравилась Куинну больше всего. Подняв бокал, он взглянул на падающий за окном снег, и внезапно ему снова пришли на ум слова друга. Кажется, он начинает влюбляться в Лили, эту удивительную и очаровательную женщину.

— Мне показалось, ты пришел с час назад. — Лили отложила в сторону книгу.

Был канун Рождества, а поскольку их отношения складывались наилучшим образом, без всяких ссор, она рассчитывала, что Куинн придет домой пораньше.

— Я вернулся только что.

Куинн легонько поцеловал ее в губы и, подойдя к стоявшей возле рождественской елки чаше с пуншем, налил обоим горячего, сдобренного пряностями напитка.

Странно, Лили была уверена, что он давно приехал, даже помчалась наверх и постучала в дверь между спальнями. Куинн не отозвался, его шагов она не слышала, но все же заглянула в каждую комнату.

— Прости, что не смог прийти к ужину, особенно сегодня, — сказал он, греясь возле камина. — У политиков и в канун Рождества всегда находятся проблемы. Не зажечь ли нам свечи на елке?

Лили машинально отметила, что волосы у него сухие, хотя последний час валил снег. Кроме того, от Куинна не пахло свежестью, как бывает, когда человек входит зимой с улицы.

Значит, лжет. Наверное, сидел в спальне и не обращал внимания на ее стук.

Подобные неприятные недоразумения выводили Лили из себя. По ночам, когда он держал ее в объятиях, сердце у нее пело от счастья, они были одним целым, и казалось, так будет всегда. Она забывала, что в его жизни есть тайны, которые ей совершенно недоступны и которые он тщательно хранит. Настроение у Лили резко упало.

— Тетя Эдна считала невероятной глупостью спиливать елку, тащить ее в дом и украшать зажженными свечами, — наконец сказала она, вспомнив, как встречала Рождество на ферме.

• Предыдущая
• 44/62
• Следующая