Выбери любимый жанр

Принц Галлии - Авраменко Олег Евгеньевич - Страница 4


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

4

— Этого никто не требовал, дон Антонио, — заметил дон Альфонсо. — Однако с марта прошлого года длится перемирие, так что в распоряжении дона Фелипе было достаточно времени, чтобы наведаться в Толедо.

— С прошлого года, — задумчиво повторил падре. — Как раз в прошлом году, милостивый государь, все и пошло кувырком. Год назад… Да, да, скоро исполнится ровно год, как умерла донья Луиза, и с тех пор дон Фелипе никак не придет в себя.

— Вот как? — осторожно произнес дон Альфонсо. — А при дворе говорят совсем другое. Утверждают… я, конечно, прошу прощения, но при дворе говорят, что потеря жены не очень огорчила господина графа. И хотя госпожа графиня была не слишком знатного рода, и этот брак никто не одобрял, все же образ жизни, который начал вести дон Фелипе вскоре после ее смерти… э-э, вызывает недоумение, а кое-кого даже шокирует.

Преподобный отец снова вздохнул:

— Еще бы! Я с самого начала опасался, что многие, в том числе и король дон Фернандо, чья щепетильность в этих вопросах общеизвестна, превратно истолкуют поведение дона Фелипе. Вижу, мои опасения были не напрасны.

Горечь, прозвучавшая в голосе падре, тронула дона Альфонсо. Он вовсе не был толстокожим и черствым человеком; к тому же он ни в коей мере не разделял ханжеских воззрений своего отца, короля Фернандо IV, прозванного современниками Святошей.

— Боюсь, вы преувеличиваете, дон Антонио, — с удвоенной осторожностью заметил он. — Его величество далек от того, чтобы считать дона Фелипе порочным и распущенным юношей. Он более склонен полагать, что его безответственное поведение проистекает из легкомыслия, которое в той или иной мере присуще всем молодым людям.

Падре угрюмо покачал головой:

— Увы, не от легкомыслия это, но скорее от отчаяния. Когда умерла донья Луиза, дону Фелипе еще не исполнилось пятнадцати лет, он был сущим ребенком… да и сейчас он еще мальчишка — и на него свалилось такое горе, которое способно сломить и взрослого человека… Гм. По сути дела, так ведь и случилось с его отцом. И вот ирония судьбы: мать дона Фелипе умерла при его родах, а его жена — при родах его ребенка. В этом я усматриваю нечто большее, чем простое совпадение. Дон Фелипе тоже так считает, он убежден, что на него и его бедную жену с их не родившимся ребенком обрушилась кара Божья за грехи отца. А тут еще родители доньи Луизы… Я, конечно, понимаю их горе — они потеряли дочь. Но даже в горе не следует забывать о сострадании. Негоже причинять боль другим только потому, что самому больно. Господин герцог всю жизнь смотрел на дона Фелипе, как на убийцу своей жены, а отец доньи Луизы напрямую обвинил его в смерти дочери. К счастью, у дона Фелипе хватило мужества не возненавидеть в ответ весь мир. — Падре печально взглянул на гостя. — Знаете, дон Альфонсо, хоть я ни в коей мере не одобряю поведение дона Фелипе, постоянно пытаюсь образумить его, убеждаю, что пора уж остепениться, но… Да простит меня Бог, но я предпочитаю, чтобы он и дальше предавался греху распутства, чем пошел по стопам своего отца.

Дон Альфонсо понимающе кивнул:

— Да, я слышал эту историю.

— То-то и оно. Господин герцог отравил жизнь не только себе, но и окружающим. Дон Фелипе пострадал больше всех остальных, однако и другим приходилось несладко. Я не отрицаю, что среди владык земных мало найдется таких мудрых и справедливых мужей, как нынешний герцог Аквитанский, и тем не менее в частной жизни он человек тяжелый, порой невыносимый… Я, дон Альфонсо, лишь рядовой священнослужитель. Возможно, это дерзость с моей стороны — по-своему толковать Священное Писание, и все же я склонен ставить заповедь Господню «Возлюби ближнего своего» гораздо выше, чем «Не прелюбодействуй». Вы можете не согласиться со мной, но я искренне убежден, что коль скоро перед доном Фелипе возникла прискорбная необходимость выбирать между нарушением одной из этих заповедей, то он, в отличие от своего отца, сделал не самый худший выбор.

— Я всецело разделяю ваше мнение, дон Антонио, — сказал дон Альфонсо, и не только из одной лишь вежливости: рассуждения преподобного отца явно пришлись ему по душе. — Среди прочих грехов грех сладострастия самый простительный, ибо это наиболее распространенный человеческий порок, и мы должны относиться к нему со снисхождением и христианской терпимостью.

Еле заметная улыбка тронула губы падре Антонио.

«Да уж, — подумал он, — Слыхал я, что вам, монсеньор, не грозит унаследовать прозвище вашего царственного отца».

— Да, кстати, — вновь отозвался дон Альфонсо. — Если не секрет, где сейчас господин граф?

Падре натянуто усмехнулся:

— Какой уж там секрет! Ясно где…

Гость непринужденно рассмеялся. Глядя на веселое лицо дона Альфонсо, слушая его жизнерадостный смех, падре улыбнулся по-настоящему, даже морщины на его лбу чуть разгладились. Во всяком случае, подумал он, в славившемся на всю Европу своим твердолобым ханжеством королевском доме Кастилии и Леона у Филиппа нашелся один доброжелатель. И не кто-нибудь, а сам наследник престола!

А в это же время к замку приближалась довольно странная процессия. Впереди бешеным галопом неслась лошадь со всадником, на котором из одежды были только штаны, сапожки и небрежно натянутая, причем навыворот, рубашка. Шагах в ста — ста пятидесяти позади его преследовала группа из девяти человек возрастом от двенадцати до тридцати лет, в полном боевом снаряжении, качество которого, впрочем, оставляло желать лучшего. Немилосердно подгоняя лошадей, они грозно размахивали мечами и бросали вдогонку беглецу угрозы и проклятия, а время от времени пускали стрелы, которые, к счастью, не достигали своей цели.

Приближаясь к мосту, преследуемый громко крикнул:

— Педро, это я! Открывай!

Когда подковы застучали по дубовым доскам подъемного моста, ворота с тугим скрипом начали отворяться. В образовавшуюся между створками щель, едва не сбив с ног старого привратника, влетела покрытая пеной лошадь. Всадник, молодой человек лет шестнадцати, резко остановил ее и опрометью спешился.

— Опускайте решетку! — отрывисто произнес он. — Живо!

Но было уже поздно. Погоня ворвалась во двор, и старый Педро снова едва успел отскочить в сторону, чтобы не попасть под копыта лошадей.

Тогда Филипп (а юношей в рубашке навыворот был именно он) бросился к ближайшему стражнику и выхватил из его ножен меч. Стражник никак не отреагировал на действия своего господина и только тупо таращился на людей, которые столь нагло и бесцеремонно вторглись в замок правителя Кантабрии.

— Ну! — обратился Филипп к своим преследователям. — Кто первый? И решайте скорее, не то мои люди соберутся.

Предупреждение было не лишним: как только часовой на башне дал сигнал тревоги, весь замок наполнился разноголосым шумом, топотом ног, бряцанием стали о сталь — воины гарнизона и слуги спешно вооружались.

— Негодяй! — гневно выкрикнул старший из непрошеных гостей. — Развратник! Ты ответишь за все, похотливая скотина! Ты еще горько пожалеешь о том дне, когда впервые увидел Терезу.

— Сомневаюсь, — невозмутимо ответил Филипп. — Боюсь, это вам придется пожалеть о той минуте, когда в ваши глупые головы пришла мысль выслеживать меня. А с вами, Диего де Сан-Хуан, — обратился он непосредственно к старшему, — у меня особые счеты. Если вы полагаете, что я оставлю безнаказанными ваши гнусные оскорбления, то глубоко заблуждаетесь. Мы с вами еще поговорим об этом — но в другое время и в другом месте. А теперь убирайтесь вон, или я прикажу страже разоружить вас и выпороть плетьми.

— Мы еще посмотрим, кто кого выпорет, — огрызнулся Диего де Сан-Хуан. Ослепленный яростью, он не замечал, что соотношение сил складывается не в его пользу, и готов был ввязаться в неравный бой.

Но тут, в самый критический момент, раздался властный голос:

— Минуточку, господа! Что здесь происходит?

В свете факелов между противниками появился наш давешний знакомый, молодой вельможа. Гордо вскинув голову, он устремил на вторгшихся пронзительный взгляд.

4
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело