Васек Трубачев и его товарищи - Осеева Валентина Александровна - Страница 39

• Предыдущая
• 39/177
• Следующая

– Бабушка, ведь мы пятиклассники! Понимаешь, пятиклассники!

– Ну, дай бог, дай бог! – повторяла бабушка, глядя на внука светлыми голубыми глазами.

Поход был назначен на воскресенье. Ребята целую неделю готовились к нему и одолевали Митю вопросами:

– Кто пойдёт? Какие классы? Какие учителя?

– Повторяю, – охрипшим голосом кричал Митя, – пойдут три отряда! Четвёртый и пятый классы. Задание каждого отряда – раньше всех прибыть к костру, местонахождение которого нужно будет определить в пути, руководствуясь указателями.

– Топографические знаки! – с восторгом крикнул Белкин.

Митя кивнул головой.

– Дальше. От четвёртого «Б» в походе примет участие Сергей Николаевич.

– Ура! Ура! – Ребята вскочили с мест и окружили Митю. – С нами? Пойдёт?

– Сергей Николаевич и я будем принимать отряды в назначенном месте у костра. Понятно? – кричал Митя. – В четвёртом «Б» командиром назначен Трубачёв, а комиссаром – Булгаков, – закончил он при общем ликовании. – Сбор во дворе школы в десять часов.

– Митя! Митя! Подожди!

– Трубачёв с Булгаковым в ссоре!

– Митя, они же давно в ссоре! – зашептали со всех сторон девочки.

– Что? – нахмурился Митя и громко сказал: – Ничья ссора нас не касается. В общем деле не может быть личных интересов. Понятно?.. Трубачёв, ты слышал, что я сказал?

– Слышал.

– А ты, Булгаков?

– Слышал.

– Так принимайте задания!

– Есть! – твёрдо ответили оба.

В воскресенье Васёк вскочил с постели и, отдёрнув занавески, зажмурился. Луч солнца мягко скользнул по его щеке и прыгнул на пол.

– Есть поход! – прошептал Васёк и оглянулся на спящего отца.

Было ещё очень рано, но тёткина постель была пуста. Васёк заглянул в кухню.

На столе были уже приготовлены отцовская фляжка, несколько отборных картофелин, соль и каравай хлеба. На табуретке лежал рюкзак.

– Не буди отца, – шёпотом сказала тётка, разглаживая утюгом новый матросский костюм. – И чего вскочил ни свет ни заря! Поди полежи ещё!

Васёк примерил рюкзак, осмотрел фляжку и лёг, крепко зажмурив глаза от солнца. Но спать было невозможно. Ему уже представлялись запутанные тропинки в лесу; знаки, тщательно замаскированные; выложенные из камешков стрелы; сломанные ветки…

«Надо в оба смотреть… на деревьях, на земле, на кустах. А пропустим – назад вернуться. Быстро, молча. Болтать не позволю… Вперёд пущу Одинцова, Мазина и Русакова. Булгаков со мной рядом пойдёт… Он слышал, что Митя сказал. Ну и вот… Зорину со Степановой тоже вперёд пущу. А Малютин пусть сзади идёт. Он невоенный человек. Синицыну – в хвост, чтобы не болтала…»

Васёк представил себе отряд, движущийся в тишине леса. Себя впереди, Булгакова рядом… Командир и комиссар!

Ему стало жарко. Откинув ногами одеяло, он вскочил, отдал кому-то честь.

Отец спал, отвернувшись к стене.

На столик с маминой карточкой падало солнце.

– Есть поход! – неслышно пошевелил Васёк губами, глядя в лицо матери, улыбавшейся ему с портрета знакомой, памятной улыбкой.

– Встаю, встаю, сынок! – забормотал отец, садясь на кровати и приглаживая рукой растрёпанные волосы. – Ты что тут шебуршишься, сынок?

– А ты забыл? – спросил, подбегая к нему, Васёк. – У нас поход нынче.

– Нет, как же забыл! Ни в коем случае не забыл, – заторопился Павел Васильевич. – Сейчас, сейчас собираться будем!

– Да погоди, ещё восьми нет – ты, может, не выспался.

– Ну, выспался не выспался – беда не велика! А ты вон погляди: я тебе вчера топорик смастерил – может, понадобится в лесу.

Он вытащил из-под кровати топорик с отточенным светлым лезвием.

Васёк схватил его и заткнул за трусики.

– Себе-то живот не пропори, – засмеялся отец. В половине десятого Васёк вышел из дому. Он шёл не оглядываясь, но знал, что отец стоит на крыльце и смотрит ему вслед.

Завидев Трубачёва, ребята ахнули. Ремни от рюкзака оттягивали назад его плечи, красный шёлковый якорь блестел на рукаве, из-под тюбетейки выбивался на лоб рыжий завиток.

– Вот командир так командир!

Девочки сейчас же подбросили записку:

«Трубачёв, ты очень похорошел!»

– В общем деле не может быть личных интересов! – вспомнив слова Мити, важно сказал Васёк, скомкал записку и громко скомандовал: – Отряд, стройся! Справа налево рассчитайсь!

На школьном дворе стояли три отряда, готовые к походу. Васёк осмотрел с головы до ног каждого из своего отряда. Все были подтянуты, торжественны, не размахивали руками и не болтали зря.

Васёк был доволен.

Три отряда стояли как вкопанные.

Митя давал последние указания:

– Повторяю: задача каждого отряда – раньше всех прибыть к костру, местонахождение которого нужно будет определить в пути по указательным знакам. Будьте внимательны! «Первый отряд идёт через улицу Чехова, шоссе. Указатель на полкилометра от леса. Второй отряд…» – читал Митя.

Васёк ждал. Саша Булгаков стоял рядом с ним и не отрываясь смотрел Мите в рот.

– «Третий отряд… – Митя повернулся лицом к ребятам Трубачёва: – Черкасская улица, переход через шоссе. Стрелка, показывающая направление на первой тропинке, сворачивающей в лес». Понятно?

– Понятно! – выпалили все три отряда.

Митя махнул рукой:

– Вперёд!

– Шагом марш! – скомандовал Васёк Трубачёв.

Отряд вышел из школьных ворот и зашагал по улице. Два других отряда со своими командирами свернули в боковые переулки.

– Скорей! Скорей! – заволновались девочки. – Перегонят!

– Не бежать! – нахмурился Васёк.

– Бежать хуже. Прозеваем указатель и всё спутаем, – сказала Лида.

Шли ровным быстрым шагом. Дорога была всем знакома.

– Красиво идём! – шептали девочки.

– Ребята! По мостовой потише, у меня тапочки новенькие, – беспокоилась Синицына.

– Повесь их себе на нос, твои тапочки!

– Не из-за тапочек, а из-за Малютина потише надо. Здесь камни, и солнце печёт очень, – тихо сказала Валя Степанова, трогая рукой свою макушку.

Васёк оглянулся. Сева Малютин шёл сзади. На спине у него был рюкзак, на боку – полевая сумка. На покрасневшее от солнца лицо падала тень от низко надвинутой на лоб панамки.

– Лёня Белкин, возьми у Малютина рюкзак, – сказал Васёк, – ему тяжело.

– Есть! – бойко отозвался Лёня Белкин, подождал Севу и, не слушая его возражений, перекинул через плечо Севин рюкзак. – Иди, иди! А то устанешь сразу… А мне нипочём!

Улица вдруг кончилась. За шоссе открывался зелёный ряд ёлок. Они стояли как нарисованные, а за ними живой стеной поднимались дубы, берёзы и ели. Пахло хвоей и нагретым листом. По небу плыли белые пушистые облака.

Отряд остановился.

– Здесь! – взволнованно сказал Васёк.

– Вот она, вот! – закричало сразу несколько голосов. На траве искусно выложенная мелкими камешками стрелка указывала на тропинку.

Ребята почувствовали важность этой минуты.

– Начинается! Начинается! – зашептали они.

– Пошли! – бодро крикнул Васёк.

Он шёл впереди, оглядывая каждый кустик и чуть притоптанную траву по бокам тропинки. Ребята, затаив дыхание, гуськом шли за ним.

– Сейчас тропинка сама ведёт, а как выйдем из ёлок, надо смотреть в оба, – уговаривались Одинцов и Саша.

Ёлки кончились. Тропинка, сделав полукруг, сворачивала обратно на шоссе. В лесу было свежо и тенисто, в густой траве качались белые ромашки и нежно-голубые колокольчики.

Сквозь заросли крапивы пробивались кусты дикой малины.

– Ищите здесь, – сказал Васёк. – Далеко не отходить, кусты не ломать, смотреть под ноги!

Ребята, низко пригнувшись к земле, всматривались в каждый уголок.

Девочки, заправив под панамки непослушные волосы и стараясь не мять цветы, продвигались вперёд на цыпочках, напряжённо и молча оглядываясь вокруг. Мазин и Русаков держались вместе. Все места пригорода были ими исхожены зимой на лыжах.

• Предыдущая
• 39/177
• Следующая