Иисус, прерванное Слово: Как на самом деле зарождалось христианство - Эрман Барт Д. - Страница 65

Словом, со временем апокалиптические представления о телесном воскрешении преобразились в учение о бессмертии души. Появилась вера в рай и ад, не упомянутая в учениях Иисуса или Павла, но придуманная позднее христианами, которые осознали, что на земле так и не наступит Царство Божье. Это убеждение стало стандартным христианским учением во веки веков.

Заключение

Традиционное христианство в известном нам виде не просто свалилось с неба, будучи уже зрелым и развитым, вскоре после служения Иисуса. И не возникло напрямую из его учений. Во многих отношениях христианство представляет собой ряд довольно существенных отступлений от учения Иисуса. Сторонники историко-критического метода давно признали, что христианство — это религия проИисуса, а не религия самогоИисуса.

Все аспекты традиционного христианства, которые я рассмотрел в этой главе, можно считать порождениями ранней церкви. Рассматривая их в развитии, некоторые ученые усматривают явную преемственность этих аспектов и лежащих в их основе идей Иисуса. Христианские богословы видят вмешательство Бога на всех этапах этого развития. Другие ученые обращают внимание в первую очередь на отсутствие целостности и поражаются тому, как возникли «ортодоксальные» христианские взгляды — в меньшей степени как необходимые следствия из учения Иисуса и его первых последователей и в большей — как догматы, сложившиеся в основном под влиянием исторических и культурных факторов среды, в которой оказались христиане последующих времен. Эти взгляды постепенно распространились и стали «общепринятыми» в последующие периоды церковной истории (независимо от участия Бога в этом процессе).

Но какой бы преемственности или ее отсутствию мы ни уделяли внимание, изучая развитие раннего христианства, ясно, что убеждения и воззрения, возникшие в среде последователей Иисуса, отличались от религии его самого. Павел не просто один из тех, кто ввел ряд богословских новшеств: именно эти новшества мы считаем христианским вероучением. Даже не Павлу мы в первую очередь обязаны преображением религии Иисуса в религию про Иисуса. В этом преображении участвовало множество христиан, подавляющее большинство которых затерялось в тумане древности; эти безвестные христианские мыслители и проповедники по-своему истолковали традиции Иисуса с учетом их времени, их толкования сформировались под влиянием исторических и культурных факторов, о которых мы, живущие спустя долгое время, можем лишь догадываться.

Так или иначе, христианство в том виде, каким мы знаем его сегодня, возникло не вдруг. Оно развивалось в течение длительного периода, в борьбе, спорах и конфликтах соперничающих взглядов, учений, догматов, канонов и правил. Итог этого процесса, сложившаяся христианская религия, представляет собой человеческое творение, по исторической и культурной значимости являющееся, пожалуй, величайшим изобретением в истории западной цивилизации[94].

8. Возможна ли вера?

Завершая курс по Новому Завету, предназначенный для выпускников, к последнему занятию я даю студентам письменное задание. Весь семестр мы обсуждали историко-критический подход к изучению Нового Завета, многочисленные взгляды на ключевые богословские вопросы, исторические проблемы, внутренние расхождения, тот факт, что многие книги написали не те, кому их приписывают, и так далее. Мои студенты, в массе выросшие в консервативной христианской среде, демонстрировали широкий спектр личных реакций на этот материал. Но на протяжении всего семестра я не давал им перевести дух, преподавая исторический подход к изучению раннего христианства вместо религиозного, привычного для них подхода.

В конце курса я хочу, чтобы они задумались обо всем, чем мы занимались, и определились со своим мнением. Поэтому я прошу студентов написать две странички текста — ответ на умышленно провокационный вопрос, возникший в ходе гипотетической дискуссии. Вот как выглядит задание:

Вы беседуете с кем-либо о религии, и, как порой случается, ваш собеседник входит в раж. «Слушай, — говорит он, — в Новом Завете полно противоречий; мы понятия не имеем, что на самом деле творил Иисус; апостол Павел превратил простые проповеди Иисуса о грядущем царстве в сложную богословскую систему, в которой фигурируют грех, суд и искупление; большинство новозаветных авторов всерьез верили, что конец времен наступит при их жизни. Этой книге присущи женоненавистничество, антисемитизм и гомофобия, с ее помощью во все времена оправдывали всевозможные злодеяния, а если послушать, что несут по телевизору проповедники! Эта книга попросту опасна!»

Что вы ему ответите?

Последняя дискуссия семестра строится на основании подготовленных студентами записей. Как можно предположить, их ответы отличаются разнообразием. Несколько студентов отвечают предполагаемому собеседнику, что все его слова — полная чушь: в Библии нет противоречий, Павел и Иисус проповедовали одно и то же, и так далее. Мало кто соглашается с ними (хотя наверняка сделали бы это в начале семестра), так как все видели доказательства и знают, какие исторические проблемы возникают при изучении Нового Завета.

Другие студенты придерживаются прямо противоположных взглядов, утверждают, что их собеседник абсолютно прав, что Библия — продукт своей эпохи, что вреда от нее больше, чем пользы, и что она толкает людей на отвратительные поступки при попытке добиваться личных целей или отстаивать свою идеологию.

Третьи во многом соглашаются с собеседником, но добавляют, что для них Библия по-прежнему богодухновенна, что в ней содержатся важные рекомендации, помогающие строить жизнь. Большинство этих студентов не считают Библию непогрешимой и не думают, что ее можно рассматривать в отрыве от контекста I века или в наших условиях, словно мы разделяем взгляды и представления различных авторов. Они готовы признать, что в книгах Библии есть расхождения и даже противоречия, в том числе по важным вопросам. Они считают, что необходимо проанализировать различные библейские идеи и выяснить, какие из них особенно уместны в условиях жизни американских христиан XXI века, а не палестинских иудеев I века.

Студенты часто удивляются, узнав, что я полностью разделяю эту последнюю точку зрения. Цель моего курса — не подвергнуть нападкам Библию и не разрушить веру студентов. Я пытаюсь заставить их задуматься о вопросах, всерьез волнующих их, вдобавок имеющих для многих большое значение.

Историческая критика и вера

Во многом вышесказанное относится и к данной книге. Некоторые читатели наверняка удивятся, узнав, что я не рассматриваю материал предыдущих глав как нападки на христианство или попытки агностика доказать, что вера, пусть даже христианская вера, бессмысленна и нелепа. Об этом я не думал, к этому я не стремился.

Вместо этого я пытался сделать серьезную науку о Библии и раннем христианстве доступной и понятной людям, которых, возможно, интересует Новый Завет, но по той или иной причине им неизвестны взгляды на него, которых уже давно придерживаются библеисты.

Одна из моих второстепенных задач — указать, что изложенная выше информация не представляет собой новость для богословов и их студентов, многие из которых посещают лучшие семинарии и другие духовные школы по всей Северной Америке и Западной Европе. Историко-критический подход к Новому Завету преподают в каждой из них. Разумеется, многие ученые и преподаватели не согласятся со мной по тому или иному вопросу — расходится ли мнение Луки с мнением Марка, содержатся ли в Евангелии от Иоанна исторически точные сведения о том или ином событии, следует ли считать Павла автором Второго послания к Фессалоникийцам, и так далее. Но в целом взгляды, описанные мной здесь, широко известны, их преподают и признают специалисты по Новому Завету, изучают их ученики, в том числе студенты, заканчивающие семинарии и становящиеся священнослужителями.

Почему эти студенты так редко знакомят своих прихожан с полученной информацией, почему настаивают на религиозном подходе к изучению Библии вместо историко-критического, и не только с церковной кафедры (где логично демонстрировать религиозный подход), но и в церковных школах для взрослых? Этот вопрос не давал мне покоя все время, пока я работал над этой книгой.