Черт-те что и сбоку бантик - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 31
- Предыдущая
- 31/38
- Следующая
– А Завьялова? Она замужем, кажется?
– Она боится. Говорит – а вдруг это только страсть, а страсть быстро остывает… Но это чепуха. Я знаю, это та любовь, в существование которой, как правило, не веришь, пока она тебя не стукнет по башке. Мы с ней понимаем друг дружку с полувзгляда… А я… чувствую, когда она спит с мужем… Мне вдруг на ровном месте делается так невыносимо больно…
– Ни фига себе!
– Вань, дай совет!
– Опа! Когда это тебе нужны были мои советы в таких делах?
– Да вот… Понимаешь, я сегодня утром проснулся, поглядел на ее снимок в телефоне и понял – надо что-то делать, нельзя ждать у моря погоды…
– И что ты сделал?
– Поехал к ней домой.
– А разве она не в Испании?
– Она в Испании. Я поехал поговорить с ее мужем.
– И как?
– Вот слушай. Я позвонил в дверь. Слышу мужской голос: кто там? Говорю: откройте, Артур Михайлович, это Глеб Кузьмин. Он открывает, заспанный, в одних трусах. И смотрит на меня эдак хмуро. Но в квартиру не приглашает…
– Баба у него там была?
– Именно.
– И что?
– Я не сразу и сообразил. И говорю: «Артур Михайлович, я любовник вашей жены…»
– Спятил? – поморщился Иван.
– Спятил, – спокойно подтвердил Кузьмин. – Гляжу, у него глаза на лоб лезут. А я продолжаю, я, мол, вашу жену люблю больше жизни, и она меня любит, прошу вас дать ей развод, без лишней нервотрепки. А он как заорет: пусть эта шалава убирается на все четыре стороны, а дочку я ей не отдам! И тут на его вопли выглядывает из комнаты красивая девица…
– Блондинка? – усмехнулся Иван.
– Да нет, рыженькая, вид тоже явно только из койки. «Что тут за шум, милый?» Он как заорет: «Убирайся отсюда!» А я, не будь дурак, записал всю сценку на телефон. Он это заметил и кинулся на меня… Ну, я ему руку заломил слегка. И говорю: «Артур Михайлович, давайте поговорим как цивилизованные люди. Я через десять минут жду вас в соседнем кафе». И ушел.
– Красиво!
– Ага, мне тоже понравилось. Гляжу, и в самом деле является, одетый, побритый. И уже не агрессивный. Я ему: Артур Михайлович, я все понимаю, вы адвокат, можете сколь угодно затягивать это дело, но такой стиль поведения ничего не изменит. Из Испании я привезу Наташу и Асю к себе, вы сможете общаться с девочкой столько, сколько захотите, можете брать ее с собой на отдых, никаких препятствий и ограничений. Посягательств на квартиру никаких не будет, и давайте обставим развод как можно тише и спокойнее. Всем от этого будет только лучше. И не надо говорить или думать о Наташе плохо. Ваш брак явно себя изжил. Вы тоже не самый верный муж… Обидно, я понимаю, но ради Аси не стоит поднимать скандал, и хотелось бы избежать интервью в средствах массовой информации, и, разумеется, девочке лучше жить с матерью.
– Это смотря с какой матерью!
– И смотря с каким отцом!
– Подобные записи редко принимаются в расчет в суде.
– Однако определенное впечатление на судей все же могут произвести. Но к чему нам враждовать, Артур Михайлович? Я хотел бы, чтобы все было цивилизованно и интеллигентно, чтобы вы могли бывать в нашем доме…
– Вот уж ни к чему!
– Не хотите, не надо. Но ради Аси нам стоило бы вести себя в рамках приличий, не правда ли? Вам даже не нужно платить алименты…
– Ну уж нет! Свою дочь я буду содержать сам.
– Уважаю ваше право…
– Вот так мы поговорили, – с тяжелым вздохом завершил свой рассказ Глеб Витальевич.
– И, как я понял, вы в принципе пришли к консенсусу?
– Вроде бы пришли. Но я как-то слабо верю адвокатам.
– А какого совета ты от меня хотел, Глебка?
– Понимаешь, я вдруг испугался.
– Жениться передумал?
– Да что ты такое говоришь! Нет, конечно! Просто я не уверен, что Наташа… что она согласится… Я ей обещал, что ничего пока предпринимать не стану, но не удержался…
– Я дам тебе совет, дружище! Поступай так, как поступал всю жизнь, и когда так поступал, практически всегда одерживал победу.
– Что ты имеешь в виду?
– Нахрап! Ты же был раньше такой нахрапистый мужик… Вот и тут… Вернешься в Испанию, сразу бери быка за рога!
– Да если бы там был рогатый бык… А то дивная нежная женщина с ребенком.
– Знаешь, нежные женщины с детьми очень любят, чтобы за них все решали. Ты сразу заяви: так мол и так, отсюда едем ко мне, с мужем все уже оговорено, и еще, пусть девочка ходит в ту же школу. Если это далеко, организуй ей водителя, лишний стресс ребенку не нужен. А как, кстати, она к тебе относится?
– Да вроде хорошо, и в Юрку влюблена… И с Ленькой прекрасно общается. А ты ведь прав, Ванька, только нахрапом…
– А то! Ты ведь и с муженьком тоже нахрапом действовал… Да если она тебя любит…
– Она меня любит!
– Тогда она будет счастлива, что ей ничего уже не нужно решать. Она расслабится и еще больше тебя полюбит. Только не заваливай ее брюликами, это, по-моему, другой жанр.
– Смотришь в корень. Я купил ей шикарное кольцо. Она не взяла.
– Чем мотивировала?
– Сказала, что ей этого не нужно, и что, если у нас все сложится, пусть тогда оно будет свадебным подарком.
– Красиво.
– Ох, Ванька, я иногда думаю, что, если бы мы с ней в Питере разминулись и ее не было бы в моей жизни… Мне становится страшно.
– Да, мужик, ты влип!
– Влип, – с улыбкой согласился Кузьмин. Улыбка была счастливой. – А как твоя Сольвейг? – полюбопытствовал Глеб Витальевич. Он однажды видел девушку Ивана. Она была прекрасна. Длинные льняные волосы, большие васильковые глаза, совершенно натуральная девушка. Иван вообще был падок на северную красоту.
– О, это еще тот кадр оказался! – рассмеялся Иван. – Я влимонился по полной программе, такая хорошая, скромная, студентка-медичка, из скромной интеллигентной семьи, папа с мамой врачи из Кондопоги. Я решил устроить девушке сказку наяву… Даже думал, чем черт не шутит, женюсь… И такой облом, Глебушка!
– А что? Оказалась крашеной брюнеткой?
– Это я бы, скорее всего, пережил. Она непрерывно чикинилась… В первое утро спускаемся к завтраку в отеле. Нам что-то подают, она сперва это все снимет на телефон, отправит, а только потом начинает есть.
– Бред!
– Ага! И буквально каждый шаг она фиксирует на телефон. Себя снимать я ей запретил категорически, но не уверен, что она меня спящего не снимала. Спросил, зачем ты это делаешь? А она говорит, мол, все ее подружки так делают и вообще это очень круто…
– Сколько ты так выдержал?
– Четыре дня.
– А потом?
– Дал сколько-то денег и отправил восвояси, пусть найдет себе подобного и чикинится на здоровье! Тьфу! Я ее уже на второй день возненавидел. Глеб, а твоя молодежь не чикинится?
– Насколько мне известно, нет, – рассмеялся Глеб Витальевич. – Слушай, брателло, а как тебе Таня Алешина?
– Алешина? Она ничего… Умная девка. А что?
– Она точно не чикинится. Может, махнешь со мной на пару дней? Тебе давно пора кончать с холостой жизнью. И ребенка завести…
– Вот с этим засада, брат Кузьмин, бесплоден я.
– А знаешь, какой у Тани сынишка? Прелесть просто! Борька! Такой уморительный тип. К матери относится слегка покровительственно, влюблен в Аську… Десять лет, а рассуждает…
– О, какая у вас там насыщенная жизнь…
– Пора бы уж остепениться, Ваня! А то все молодки в твоем вкусе теперь чикинятся.
– Тьфу! А что, Глеб, может и вправду махнуть в Испанию? А ты можешь вообразить, что поднимется на канале, когда два его отца-основателя женятся одновременно на двух ведущих?
– Воображения не хватает!
– Но все-таки мне, наверное, не следует лететь с тобой.
– Почему?
– У тебя там слишком серьезное дело…
– Вот именно! А ты будешь там олицетворять собой мужское взрослое начало, отвлекать и развлекать всю кодлу, покуда мы с Наташкой будем разбираться…
– Вона как! Олицетворять мужское начало я люблю!
– Только не вздумай завести шашни с Юркиной девушкой!
- Предыдущая
- 31/38
- Следующая
