Варяжский меч - Максимушкин Андрей Владимирович - Страница 27

Вокруг погребального костра встал строй боевых дружин. Воины в бронях, при оружии готовились отдать последний долг своим товарищам. Князь Белун с непокрытой головой вышел к костру и принял из рук Слуда факел. Легкий ветерок теребил пучок волос, чуб на бритой голове князя. Было тихо, высоко в небе кружил сокол. С развалин Мекленбурга несло запах гари.

— Встретимся на небесах, други, — негромко произнес Белун и поднес факел к груде щепы у основания сруба.

Следом за князем три десятка отроков сложили факела у подножья срубов. Пламя весело побежало по бревнам и доскам. Вскоре весь помост превратился в гудящий костер. Жар стал настолько нестерпимым, что людям пришлось отступить назад. Языки пламени плясали по бревнам, крутились огненными смерчами и с легким ветерком уносились к небу. Со стороны казалось, что это души русов улетают в небесную высь, в золотой небесный чертог Всевышнего Рода. Возвращаются туда, откуда пришли на эту землю, возвращаются к Дедам рассказать, что они не зря прожили эту жизнь.

Погребальный костер горел до самого вечера. Все это время дружинники не расходились, они были обязаны отдать долг — проститься со своими товарищами. Несколько группок жителей Мекленбурга, оставшихся у развалин своего города, издали со страхом и ненавистью смотрели на непривычный им славянский обряд. Жившие посреди славянской земли, они так и не смогли понять своих соседей, проникнуться их верой и чувствами. Да и не старались, если по-честному. Не было смысла и необходимости интересоваться жизнью грязных, проклятых церковью язычников, а сейчас уже стало поздно.

Когда костер прогорел, обратился кучей пышущих жаром углей в треть человеческого роста, Слуд первым бросил на угли горсть земли. Его примеру последовали остальные русы. Буквально на глазах на месте костра вырос курган. Местами из-под земли еще пробивались тонкие струйки дыма. Князь, прищурившись, поднял глаза к небу, солнце еще высоко. Тризна, как он и рассчитывал, пройдет при солнечном свете. Хорошо. Такие вещи не делаются ночью, только под приглядом светоносного Хорса Даждьбога.

Поминальное пиршество длилось до позднего вечера. По рукам ходили ведерные братины с медом и хмельной брагой. Пировавшие воины вспоминали былые походы, делились впечатлениями о вчерашнем сражении, поминали друзей. Устроили состязания, кто лучше стреляет из лука, кто дальше метнет копье, кто ловчее мечом орудует. На вершине кургана кулачные бойцы за первенство спорили.

Победителей награждал сам князь — кому серебряный кубок с богатой чеканкой, кому хороший клинок знаменитого мастера, а кому и коня. Именно такой дар получил безусый отрок Рюрик из Зухова, показавший себя несравненным стрелком. Он трижды попал стрелой в древко копья на расстоянии в полтора перестрела и один раз на полтора перестрела и еще тридцать шагов. Затем с коня на полном скаку лучше всех стрелял. Во вчерашнем бою он успел подстрелить целых три дюжины врагов, пока не пришлось в тесноте схватки убрать лук и за чекан взяться.

Когда состязания завершились, на вершину кургана с гуслями в руках поднялся Велибор. Усевшись прямо на утрамбованной земле, волхв прикрыл глаза и, перебирая пальцами струны, запел. Негромкие, мелодичные, проникающие в душу слова кощуна звучали в полной тишине. Бойцы внимательно слушали, внимали словам священника, ибо пел он о них и для них.

«Дороги, дороги, одни дороги. Неисповедимы пути Велеса. Человек только тогда растет, когда он движется, преодолевает препоны на пути. Сидя на одном месте, ты вынужден ограничить свой кругозор и постепенно покрываешься мхом, как вон тот валун под кустом бузины. А человеку, выбравшему путь волхва, служителя богов, тем более нельзя стоять на месте. Ему необходимо совершенствоваться. Трудности пути закаляют, каждый шаг делает сильнее, каждая встреча добавляет мудрости, а неожиданности приучают к сноровке и ловкости», — так размышлял Велибор, покачиваясь в седле.

Дорога — широкий наезженный тракт — сегодня была пустынной. С того момента, как Велибор покинул рать ободритов и повернул на юг, прошло полдня. Солнце стояло в зените. За весь путь он не встретил ни одного человека. Весть о начавшейся войне почти мгновенно разлетелась по стране. Дороги в такое время становятся опасны. Большинство русов предпочли воздержаться от поездок, выждать время, пока волнения прекратятся.

Лошадь неторопливо шагала по чуть смоченной утренним дождиком земле, иногда она даже успевала дотянуться до кустиков придорожной травы или ухватить на ходу ветку. Волхв снисходительно глядел на эти шалости, он не спешил и искренне наслаждался дорогой и видом окрестностей. Нечего подгонять животное, верная Сивка-Бурка сама знает, как ей идти. Лучше вот так лениво размышлять о смысле жизни и лежащих впереди путях-дорогах. В пути думается хорошо. Когда человек оторван от быта, суеты и ненужных обязанностей, находится в междумирье, на тонкой нити, связующей города, разум обостряется и освобождается от оков привычек.

Примерно через два дня пути на горизонте покажется Лухов. Сильная приграничная крепость древан. Там Велибор надеялся выяснить, успешно ли идет поход князя Олега на Бранибор. Если же новостей у воинов крепости не окажется, придется ехать в сторону Ольшины. Но Велибор надеялся, что давать крюк по древанской земле не придется. Через Лухов проходят оживленные торговые тракты, а значит, в городе оседают слухи и вести, переносимые путниками. С другой стороны, если дела у Олега неважно идут, он обязан послать гонцов во все свои города с сильными воинскими дружинами, предупредить воевод.

А солнце припекает, несмотря на легкий ветерок, жарит. Последние теплые ясные деньки стоят. Приметив в стороне от дороги родник, Велибор придержал лошадь и свернул к поросшему лесом холму, у подножия которого под обрывом бил ключ. Окинув взглядом окрестность, волхв решил, что лучшего места для привала и не найти. Родник, стекавший в низину между холмами, был обихоженным. Любовно обложенный диким камнем ключ, чуть ниже каменная чаша с хрустально-чистой, прозрачной водой. Сбоку деревянный настил, чтоб не поскользнуться и не сбить в воду комья земли. На обнажившемся склоне над родником установлены украшенные резьбой деревянные ворота. Получилось так, что вода вытекала из этих ворот. Явно это место и его Хозяйка пользовались почетом и уважением у окрестных огнищан.

Утолив жажду и напоив лошадь, Велибор поблагодарил берегиню за угощение. Только затем он отпустил Сивку-Бурку пастись на лужайку у края зарослей ольхи и развернул свою суму с припасами. Разложив на холстине свой нехитрый обед, Велибор первым делом отломил краюху хлеба, положил сверху кусок сыра и отнес подношение к корням старой ольхи, раскинувшей свои ветви чуть ниже по течению ручья. Только поделившись с Хозяевами земли, он приступил к трапезе. Обычаи следует соблюдать и уважать, кто знает, может, придется еще прибегнуть к помощи местных берегинь, лесовиков или полевиков. Нечего с ними отношения портить.

А место здесь хорошее. Чувствуется бьющая прямо из земли чистая сила. Одно из тех мест, где Мать-Земля дышит. Велибор давно, еще в ученичестве, научился распознавать такие места. Здесь и трава гуще и зеленее, и деревья выше, стволы у них прямые, и воздух чище, буквально напоен свежестью, и родники часто в таких точках на поверхность выбиваются. Прошло совсем немного времени, а Велибор почувствовал себя посвежевшим и отдохнувшим. Действительно, сильное место. И на душе спокойно, радостно.

В зарослях малинника вперемешку с волчьей ягодой в трех десятках шагов от расположившегося на траве волхва тихо хихикнули. Зашелестели листья молоденькой березки, словно ее кто задел. Может, зверь какой, а может, кто из Иных подглядывает. Велибор покосился на заросли и громко позвал:

— А ну! Выходи, а то лягушкой оборочу. Выходи, не обижу.

В ответ опять хихикнули, шевельнулись кусты, и стихло. Точно, русалка шалит, любопытно ей — кто это у родника расселся. Нет, не выйдет, звать бесполезно. Существо она стеснительное, хоть и жизнерадостное, людям показываться не любит. Так и будет из кустов подглядывать. Ну и ладно, мы люди простые, не хочешь выходить — и не надо.