Асы шпионажа. Закулисная история израильской разведки - Стивен Стюарт - Страница 49

«Мы должны дать этим джентльменам ясно понять, — сказал многозначительно один из заместителей Харела, — что для них Каир — это передовая линия фронта».

Итак, операция «Дамоклов меч» (меч над головой каждого немца, который работает на египтян) была запроектирована, и разработка ее началась.

Информацию о египетской ракетной программе Исер Харел получал главным образом от Вольфганга Лоца. Это был один из самых замечательных агентов в истории Мосада за все послевоенное время.

Мосаду Лоц обходился очень дорого. Он играл роль богатого офицера вермахта, коннозаводчика. Для этого ему прежде всего понадобился конный завод, который он и приобрел в конце 1960 г. по приезде в Каир. Мало того, и стиль его жизни должен был быть соответствующим. Лоц по своей природе был человеком с размахом. Он умел хорошо пожить. Но не умел добывать средства для такой жизни. И вот теперь, когда Тель-Авив создал для него роль, он по всем признакам без труда эту роль играл. В новом своем обличье он казался гораздо естественнее, чем когда был просто младшим офицером израильской армии.

Лоц родился в Германии в Мангейме в 1921 г. Его отец был немцем, мать еврейкой. С детства Лоц привык к театральной обстановке. Его отец был директором театра в Берлине, а позднее занимал ту же должность в Государственном театре в Гамбурге. Мать Лоца была актрисой. В 1933 г. она развелась с мужем и уехала с сыном в Палестину.

Там Лоц учился в сельскохозяйственной школе, где, кстати, и стал отличным наездником. Когда началась вторая мировая война, он пошел служить в британскую армию, и все годы войны провел в Египте и в Северной Африке. Он свободно говорил на иврите, арабском, немецком и английском языках. Войну он закончил в звании сержанта. В армии Лоц получил и свое прозвище — «рыжий» — из-за красновато-рыжих усиков.

Некоторое время Лоц был на службе у Хаганы, потом перешел в ряды регулярной израильской армии. После войны за Суэц получил чин майора.

Военная разведка, которой в то время ведал Харкави, обратила на него внимание. И это было естественно: приятная внешность настоящего арийца, безукоризненный немецкий язык. Поскольку отец его был немцем, он мог получить законный немецкий паспорт и ехать в Египет под своим настоящим именем. Благодаря отцу создание новой биографии для Лоца было делом нетрудным. В Германии он учился в гимназии Моммзен. Достаточно было продлить его пребывание там до окончания, а затем приписать ему службу в 115-ом дивизионе сил Роммеля в Африке до конца войны — и его новая немецкая биография была готова.

Во время войны Лоц много работал в британской армии в качестве переводчика в лагерях для военнопленных как раз из этих воинских частей. Поэтому он знал названия многих подразделений, имена офицеров. Известны ему были и некоторые подробности их военной жизни.

Из его новой биографии было далее известно, что он уехал в Австралию разводить лошадей, но вскоре затосковал по Германии и вернулся на родину. Но послевоенная Германия ему не понравилась, и вот теперь он ищет себе место на свете, где мог бы прижиться.

В конце декабря 1960 г, он приехал в Египет по заданию Военной разведки и очень скоро получил доступ в фешенебельный клуб кавалеристов в Джизире. Почетным президентом этого клуба был генерал Асеф Али Гораб, руководитель всех полицейских сил в Египте. Красивый немец, великолепный наездник, Лоц произвел на Гораба прекрасное впечатление, тем более что казался человеком очень состоятельным и жил на широкую ногу. Предложение построить конный завод, заняться выведением чистопородных арабских лошадей и обосноваться в Египте исходило от генерала.

Спустя шесть месяцев Лоц, известный в Израиле под кличкой «лошадь», поехал в Европу, чтобы отчитаться. С задачей своей он справился блестяще — внедрился в высшие слои египетского общества, был принят в лучших домах у немцев и завязал самые близкие и теплые отношения с влиятельными старшими офицерами египетской армии. Кроме того, — и это было очень существенно — своей жизнью он был упоен. Часто у агентов, работающих в чужих странах, возникает чувство гнетущей потерянности. У Лоца оно исчезло уже через несколько дней после приезда в Египет. Возникали, правда, и трудности. Войдя в свою роль беспечного, богатого человека, к тому же пьющего, Лоц стал вести себя порой несколько безответственно.

Прежний Лоц, несомненно, придерживался бы всех установленных правил. Новый, искусственно созданный израильской разведкой, уже этого не мог. Денег ему постоянно не хватало. Ему были отпущены большие суммы на постройку конного завода в Египте. Он получал деньги на поддержание мифа о том, что он человек богатый. Но когда Лоц был передан из Военной разведки в ведение Мосада, его казначеи, привыкшие к строгой отчетности, которую их начальник — пуританин Исер Харел — внедрил в Мосаде, были обескуражены. Они с недоумением реагировали на упрощенные формы финансовых отчетов, которые присылал им Лоц: два листка бумаги — на одном «доход» в круглых цифрах, на втором — расход в тех же круглых цифрах. Естественно, что Харел считал конный завод достоянием Израиля и ожидал от Лоца подробного отчета о методах его управления, а также о числе, стоимости и текущих ценах на лошадей. Лоцу однажды устроили настоящий нагоняй за то, что в его отчете не хватало одной лошади. Ему также предложили присылать более подробные объяснения по поводу того, куда уходят огромные суммы, получаемые им от Мосада. Некоторые из его расходов просили подтвердить квитанциями.

В ответ на это Лоц с издевкой предложил снабдить его заготовленными в Израиле формами, чтобы он мог давать их на подпись египетским генералам, которым одалживал деньги. По поводу пропавшей лошади он не без ехидства писал, что может испросить разрешение у египетского правительства на приезд контролера Мосада для оценки его имущества.

Куратором Лоца и в Мосаде оставался полковник Военной разведки. Он убедил Харела, что успех в работе Лоца в большой степени определяется свободой его поведения. Да, он плохой хозяйственник, но зато хороший шпион.

Однако и куратора могло удивить и вывести из себя поведения его подопечного. Правда, узнал полковник об экстравагантном поведении Лоца — экстравагантном даже по меркам, установленным для него, — только через год.

Как и следовало ожидать от такого расточительного агента, все началось с «восточного экспресса».

3 июля 1961 г, Лоц сел в парижский поезд. Любитель дамского общества, он обосновался в купе уже занятом дамой, которую он впоследствии описывал так: «Высокая, необыкновенно привлекательная блондинка, голубоглазая. Она была к тому же прекрасно сложена, а к таким формам я всегда испытывал тяготение…»

Завязался оживленный разговор. В Штутгарте, однако, дама вышла. Но Лоц уже и не помышлял о том, чтобы на этом все кончилось. После страстных излияний по телефону и просьб приехать в Мюнхен, она согласилась с ним встретиться, а через две недели они решили пожениться.

Вначале Лоц думал попросить разрешение у своего шефа, но вскоре отказался от этой мысли, сообразив, что разрешения на брак он наверняка не получит. Его невеста была родом из южной Германии. Она окончила школу, которая готовила служащих для работы в отеле. Затруднение, мучившее Лоца, заключалось в том, что он не мог жениться, не предупредив свою будущую жену о том, что он секретный агент. Прежде всего потому, что главный его передатчик был спрятан в весах в его ванной комнате, а это скрыть было бы трудно. Да и эмоционально он не выдержал бы такой ситуации. В общем, перед свадьбой между ними состоялся серьезный разговор, в котором Лоц открыл правду. Он сказал Вальтрауд, чем занимается, а также, что он израильтянин. Вальтрауд не только не испугалась, но, наоборот, пришла в восхищение. Так что брак этот мог оказаться и в самом деле счастливым.[12]

Поначалу Харел относился к Лоцу с некоторым недоверием, но в процессе общения с ним и, главное, убедившись в его быстрых успехах по внедрению в среду египетских офицеров, он свой скептицизм преодолел.