Лунная радуга. Волшебный локон Ампары - Павлов Сергей Иванович - Страница 27

• Предыдущая
• 27/267
• Следующая

— Что верно, то верно! — со смехом ответил Уксус. — А знаешь, зеленый цвет тебе, пожалуй, пойдет…

— А тебя и красить не надо. Ты сам по себе зелен кругом — и внутри и снаружи.

Мне стало понятно, чем они занимались. Это была удача! Я осторожно попятился к двери, нашарил ручку и замер в ожидании звонка. Звонок сигнального таймера — я это знал — был достаточно громким, чтобы в трелях его мог утонуть звук щелчков доброй сотни фиксаторов… Угольно-черные силуэты десантников тоже застыли над смотровыми окошечками камеры, в которой, как мне теперь было ясно, Уксус активировал какую-то смесь люминесцентных веществ для светящейся краски. Химики-десантники… И рецепт ведь где-то раздобыли, кустари-самородки, и, наверное, половину запаса люминофоров из хранилища уволокли.

Затрещал звонок. Я вышел в темный кабинет. Задвинул за собой дверь, включил освещение. Взял со стола пакет и удалился восвояси.

Я был совершенно измучен. Кое-как распихал содержимое пакета по фармацевтическим ящикам, ушел к себе в каюту и рано лег в постель. Размышлять о результатах своего детективного приключения не хотелось — по-видимому, сказывалось напряжение последних дней. В голове царила глухая, тревожная пустота, логически оформленных мыслей не было; я незаметно уснул, и мне приснился звонок лабораторного таймера. Я знал, что обязан этим пренепременно воспользоваться, чтобы куда-то уйти, но не мог заставить себя шевельнуться… Звонок трещал, и наконец я понял, что это зуммер внутренней связи. Не открывая глаз, я нашарил ручку афтера — переносного экрана, который всегда засовывал под подушку на случай экстренного вызова, — поднес афтер к лицу, как подносят зеркало, и только теперь поднял тяжелые веки. На экране светилась физиономия инженера-хозяйственника. Утопив пальцем кнопку приема, чтобы умолк надоедливый зуммер, я с трудом промычал:

— М-м-да… слушаю!

— Кажется, я разбудил вас? — неуверенно проговорил Бак. — Извините…

— М-да… то есть нет, ничего. Говорите.

Бак несколько мгновений молчал.

— Собственно, говорить-то… Ну, в общем, двенадцатый.

— Где?

— В аккумуляторном отделении. Малый отсек, где заправляют скафандровые аккумуляторы.

— Нижний ярус? Что-то новое… Когда?

— Около получаса назад.

— Ушел, конечно?

— Ушел.

— Гонялись за ним?

— Н-нет…

— Хорошо. И не надо. Вполне может быть, что это опасно… Оставьте все как есть до утра, и… приятных вам сновидений. Отныне наша «патрульная служба» по вечерам отменяется. Утром поговорим.

Я сунул афтер под подушку и тут же уснул. Мне снился темный холодный спортзал, фосфоресцирующие полосы на расцвеченных светящейся краской батудах. В зале я был не один, хотя того, второго, не видел. Он был здесь — я это чувствовал, — чуть дальше вытянутой руки, но, когда я окликнул его, он промолчал, и мне стало жутко. «Не притворяйтесь, — сказал я ему. — Вы здесь, рядом, я знаю…» Он рассмеялся, и это меня озадачило. «Великолепно придумано, — внезапно обрывая смех, сказал он голосом Нортона. — В темноте прыгать лучше… Опробуем?» — «Не притворяйтесь, — повторил я. — Вы не Нортон. Вы… вы чужак! Зачем вы разрушаете экраны?» — «Затем. Когда разрушаешь экраны, нас, чужаков, становится больше. — Он свистнул и выкрикнул: — Эй, чужаки!..» И с батудов, пересекая светящиеся полосы, один за другим стали спрыгивать черные призраки… Я проснулся в холодном поту.

Утром я попытался припомнить, точно ли разговаривал ночью с механиком, и вынужден был признаться себе, что твердо ответить на этот вопрос не могу — настолько неясной мне представлялась граница между сном и реальностью.

Такого со мной еще не бывало!

С приходом Бака все вроде бы стало на свои места. Но поведение самого Бака… Оно меня поразило, таким я Бака не знал. Он был молчалив, застенчив и робок, как девушка. Выглядел он свежо и очень опрятно, был чисто выбрит и распространял вокруг себя приторный запах земляничного лосьона. Было совершенно очевидно, что мое светское ему пожелание приятных сновидений странным образом успешно осуществилось на практике, и это необъяснимо меня раздражало. Обмениваясь с Баком односложными вопросами и ответами, я шагал по кабинету из угла в угол, не зная, как приступить к изложению главного.

— Послушайте, Феликс… — начал я неуверенно. — Вы, разумеется, хорошо знаете в лицо всех членов нашей экспедиции…

— Как свои пять. — Для вящей убедительности Бак показал мне растопыренные пальцы. — Да как же их не знать?! Тут все друг друга знают.

— Так вот… Один десантник уверяет, что видел у нас на борту чужака.

Бак вытаращил глаза. Спросил ошарашенно:

— Чужа… Что? Кто уверяет? Кого уверяет? Вас уверяет? И вы ему верите?

— Не беспокойтесь, — остановил я его. — Вас он уверять не будет, меня тем более. Я слышал случайно. И пропустил бы все это мимо ушей, если б здесь не было одного странного совпадения…

— Совпадения?

— Да. Десантник, имени которого я называть вам не буду, встретил чужака возле атриума минут за десять до того, как вы сцепились с неизвестным в кухонном отсеке.

— Что же нам делать?.. — хрипло спросил Бак.

— Вам — ничего. Это главное, о чем мне нужно было вас предупредить. А я сейчас иду к капитану… Не знаю, что из этого выйдет, но независимо от результата нашего с ним разговора патрулирование коридоров прекратить, в ночные схватки не ввязываться. Никакой самодеятельности! Если заметите что-нибудь подозрительное, поднимайте тревогу, соблюдая при этом меры предосторожности. Ясно?

— Ясно… — Бак поморгал.

— Вы ничего не трогали в аккумуляторном отсеке?

— Нет. Оставил как было.

— Перед тем как идти к капитану, мне нужно на это взглянуть.

— Понятно. Только вряд ли у вас с кэпом что-нибудь выйдет.

— Я тоже не думаю, что мой визит ему придется по вкусу, но иного выхода нет. Проинформировать капитана мы просто обязаны. Все остальное зависит…

— Я о другом, — печально перебил Бак. — Вряд ли кэп сегодня вас примет.

— Это еще почему?

— Через час на борту объявят аврал. Ровно в двадцать ноль-ноль рейдер войдет в режим глубокого торможения, и сегодня у кэпа не будет свободной минуты. Считай, прилетели…

Я подошел к пульту видеотектора, набрал индекс командной рубки, попросил старшего инженера вахты связать меня с капитаном.

— Одну минуту, — ответил мне старший, и, действительно, ровно через минуту голос капитана произнес по всей форме устава внутренней связи: — Капитан рейдера Молчанов на приеме.

— Медиколог рейдера Грижас, — тоже по форме представился я, поскольку экран мой был пуст. Не знаю, чем объяснить, но командная рубка почти никогда не давала видеосвязь абоненту, если в данный момент он не имел отношения к вахтам. — Игорь Михайлович, по некоторым причинам довольно странного свойства я вынужден просить у вас аудиенции. Желательно без свидетелей.

— Сколько времени должен я буду вам уделить?

— На изложение — десять минут. Сколько потребуется на обсуждение, я сказать не могу. Это будет зависеть от вас.

— Хорошо… — Молчанов помедлил с ответом. — Вы придете в командную рубку за тридцать минут до начала дневного перерыва на отдых. Заодно сдадите мне рапорт о готовности вашего сектора принять режим глубокого торможения. До встречи. Пропуск в ходовой сектор специально не запрашивайте, я позабочусь. Конец связи.

Я обернулся к Баку:

— Вот видите, Феликс, пока все идет хорошо. Нас пока уважают.

Мы посмотрели друг на друга с задумчивым интересом, как будто в последний раз виделись перед тем, как нас уважать перестанут.

…Я сделал все, что полагалось мне сделать согласно авральному расписанию (проверил все системы индивидуальных противоперегрузочных средств, запрограммировал работу комплекса биофизической защиты), и ровно в двенадцать тридцать бортового времени был в носовом секторе корабля. Не знаю, какого рода «сезам» функционировал в этом всегда закрытом для посторонних секторе, но при моем приближении овальные щиты дверей со сказочной любезностью сдвигались в сторону и, дав пройти, немедленно закрывались, таинственно и бесшумно, — срабатывал обещанный капитаном пропуск.

• Предыдущая
• 27/267
• Следующая