Ответный удар. Дилогия (СИ) - Афанасьев (Маркьянов) Александр "Werewolf" - Страница 8

Иншалла.

Нет, он вовсе не хотел убить всех русистов. Он знал, что среди русистов есть мусульмане — один из них был его водителем и личным телохранителем, и не было телохранителя лучше. Его звали Виталий, но здесь он взял имя Вагиз, они познакомились с ним в Сирии. Когда амиру хотелось подумать о чем-то хорошем — он закрывал глаза и просил Вагиза, правоверного мусульманина, заслужившего так называться кровью неверных, которую он пролил — рассказать о его стране. О бескрайних просторах, о полях, на которых желтеет хлеб. Для пацана из пригорода Каира, жившего первые годы своей жизни в комнате на восьмерых и никогда не наедавшегося досыта — это была земля обетованная. Рай, который самим Аллахом предназначен для мусульман. Вагиз говорил, что там живет совсем немного людей и проблем с ними не будет. Потому что они пьяные и слабые, они постоянно пьют харам и никогда не защищают друг друга. А если на их землю приходят чужаки — вместо того, чтобы убить их и взять себе их женщин, русисты собираются и уезжают. Лишь бы не было войны. Они и из своей страны готовы уехать — по крайней мере, многие, чтобы прислуживать другим кяфирам.

Но он знал правило,

Опытный конспиратор, амир постоянно менял убежища — а у иракцев теперь не было всевидящего ока ЦРУ в подмогу и они не могли их отследить. Он распределял деньги приходящие из-за границы и собранные здесь, приказывал записывать флешки, чтобы вымогать на джихад у местных купцов, собирал и отправлял за границу, в тренировочные лагеря боевые группы, распределял прибывшие из-за границы боевые группы по фронтам, записывал видеообращения к мусульманам — в общем, делал все, что и должен делать амир на джихаде. Но в целом — он оставался больше нищим египтянином и мусульманином, и отлично сознавал, что он делает и для чего. Он делал это для того, чтобы развязать в Ираке гражданскую войну, и чтобы люди здесь познали боль и страдания, нищету и унижения вместо сытости и благополучия. Потому что только так — рождается новое государство — Халифат, и новая нация — салафиты. Это рождение невозможно без боли и мук, точно так же, как женщина без боли и мук не может родить ребенка.

Аллаху Акбар.

Он знал, кто идет по его следам — но не испытывал страха. С тех пор, как здесь появились русские — рафидиты и кяфиры — курды сильно осмелели, они уже не боялись действовать. За полгода — исчезли, были разгромлены все до единого тренировочные лагеря в пустыне. Безопасного места в пустыне больше не было нигде. В городах — то и дело наносились удары, специальная полиция, Мухабаррат, армейский спецназ накрывали одну точку за другой, ввязывались в бои в суннитских районах. Сам он — за последние месяцы дважды едва не погиб: крайний раз — когда в районе Аль-Джабирии вышедший на позицию боевой вертолет выпустил по укрытию двенадцать управляемых ракет — он чудом там не оказался, успел уйти, как Аллах шепнул. Он знал и о том, что специальная группа, выслеживающая особо отличившихся в боях амиров и моджахедов идет по его следам — эти люди могли быть где угодно, они были не такими как американцы, они подкрадывались и наносили удар без предупреждения. Но он знал и то, что его судьба, как и судьба всех живущих — в руках Аллаха, и с ним ничего не произойдет вопреки воле Аллаха. А Аллах — не позволит ему стать шахидом до тех пор, пока он не сделает все что должен сделать. Во имя Аллаха и только его…

В этом доме — жил человек, которому можно было доверять. Человек, отправивший свою семью в Саудовскую Аравию и, фактически — сделавшего их заложниками в его игре. Человек, который не просто дает деньги на джихад — он получает деньги от саудитов, из ОАЭ, из Катара, прокручивает их в своей торговле — и отпускает на джихад… такие перечисления проследить невозможно, в страну деньги приходят совершенно легально, как кредиты от исламских банков, а к муджахедам — попадают деньги из выручки большой сети супермаркетов, расположенных во всех крупных городах Ирака, наличные, которые никак не отследить, чистые, никак не связанные с поступлениями из-за границы. Это был магистральный канал, то, что было помимо этого — не более чем ручейки по сравнению с полноводным Тигром и Евфратом. Амир никак не должен был посещать этого человека, оставаться в его доме — просто последние две недели он жил в сырой норе и, несмотря на жару, застудил почки. Чтобы вылечиться — ему нужно было побыть в нормальных условиях, и воспользоваться услугами доверенного врача. Иначе острый нефрит, одна из профессиональных болезней джихадистов. Шейх Осама бен Ладен умер от нее — а потом американцы сказали, что его убили и умма решила, что пусть так и будет. Пусть лучше знаменем и символом для будущих поколений джихадистов будет несгибаемый воин, павший шахидом на пути Аллаха, чем человек, умерший в страшных муках от отказавших почек. Это было то немногое, в чем совпали интересы Америки и ислама.

Сейчас шейх — сидел в глубине комнаты и читал книгу Шейха Мухаммада Саида Расляна «Критерии мурджиизма» — когда на улице загремел автомат, и тут же — грохнул пулемет и еще несколько автоматов. Стало понятно, что полицейские отряды уже подобрались вплотную.

Шейх встал. Он никогда не снимал ботинки, за исключением того времени, когда совершал намаз и даже спал в них — а на бедре у него было взрывное устройство мощностью около двухсот граммов в тротиловом эквиваленте, с которым он даже спал. Сдаваться живым он не собирался. Но пока — все было нормально, и с ним были больше тридцати человек личного джамаата, если не считать охраны, которая охраняла это здание. Этого достаточно, для того, чтобы выдержать серьезный бой с полицией.

Он спокойно сунул недочитанную книгу в сумку, которую носил на боку как офицерскую портупею, не забыв загнуть уголок. Это видел Вагиз — он уже заскочил в его комнату и в руках верного асхаба ^[7]был автомат с подствольным гранатометом.

— Эфенди, надо уходить.

Амир провел руками по лицу, совершая сухое омовение — вуду

— Ты так боишься слуг шайтана, а, Вагиз? — ответил он, отчетливо понимая, что эти слова войдут в историю, что будут учить здесь дети лет через пятьдесят — скажи «достаточно с нас Аллаха, он — прекрасный покровитель» — и начинай бой с неверными.

— Эфенди, со всем уважением, это наверняка банда русистов. Они уже у дверей. Полицейских — заметили бы.

На улице — прогремел взрыв, пока не сильный.

— Эфенди, надо уйти из этой комнаты…

Из дома уже стреляли — с десятка стволов, не меньше…

— Хорошо, спустимся вниз.

Они вышли из комнаты и начали спускаться по лестнице — когда дом, большой, крепко сложенный дом — содрогнулся от сильного взрыва, разом погас весь свет. Показалось, что даже под ногами — дрогнули ступеньки…

— Шмель! — Вагиз до того, как встать на джихад в Сирии воевал с кяфирами в Дагестане и знал, как это бывает… — эфенди, во имя Аллаха, уходим…

— Пошли…

Они спустились на первый этаж — когда громыхнуло еще раз, так что полетели потолочные панели, внизу — на их глазах — вышибло двери, пыль и дым вырвались в вестибюль виллы, пахнуло жаром.

— О, Аллах…

Еще один взрыв — казалось, он был сильнее двух предыдущих. Шейх пошатнулся, в голове — как будто загудел колокол.

— Муджахиды — ко мне!

Вагиз — закинул руку шейха себе на шею и потащил его через помещения для слуг и кухню. На полу валялись, причитая и прося Аллаха о милости многочисленные слуги. Вагиз пристрелил одного из них — чтобы убрать с дороги.

К ним присоединялись другие муджахиды. Тех, кто занимал оборону на первом этаже, было уже не спасти — но была еще бодрствующая смена. Вместе — они бежали, спасаясь от штурмующих квартиру военных частей.

Тот дом, который примыкал к вилле с хвоста — тоже принадлежал владельцу этой виллы, хотя по документам — здесь жили не имеющие никакого к нему отношения люди. Три машина в гараже — ждали своего часа. Выезд из этого дома — был на совершенно другую улицу, а попетляв по внутренним улицам района — можно было выбраться на набережную, к постам через Тигр, либо на улицу Четырнадцатого июня, переходящую в дорогу на Мосул, либо на Дамаскус-стрит — дорогу на Дамаск.