Каменный принц (ЛП) - Шоуолтер Джена - Страница 25

• Предыдущая
• 25/68
• Следующая

Сжав руки в кулаки, он прикрыл веки. Используя внутренний взгляд, он попытался поймать магический поток. Энергия пронизывала воздух слоями, каждый слой другого цвета, в зависимости от заклинания или волшебства и времени, когда оно было использовано. Самое последнее заклинание было красным. Это были чары, работавшие извне, но были направлены в другую реальность, другую энергию, чары, открывающие вихревой поток между мирами.

Он знал, что это она отослала Джохрана. Удачный способ спасти проклятого воина от гнева Персена. Осознание этого бушевало в нем подобно огню, угрожая вырваться наружу.

“Почему ты себя так мучаешь?” — раздался мягкий женский голос за его спиной.

Персен оглянулся. Белые песчинки взмыли в воздух от его резкого движения.

Темноволосая красавица царственно стояла позади него с лазурным амулетом на шее.

Сила океана пульсировала в центре амулета. Плечи женщины были напряжены от беспокойства, притворного беспокойства, надо сказать. Он знал, что она никогда о нем не беспокоилась.

“Пришла позлорадствовать?” — резко спросил он.

“Нет”. — Выражение ее лица было непроницаемым, когда она коснулась его плеча.

Его гневный взгляд остановил ее. Она замерла, а затем её рука бессильно опустилась.

“Мне не доставляет радости видеть, как ты расстроен”.

“Не делай вид, что тебя волнует, что я чувствую. Я знаю, твоя любовь фальшива”.

Ее глаза, бледно-голубые, как и его собственные, потемнели от печали.

— Я твоя мать. Почему ты думаешь, что я могу беспокоиться об одном сыне, но не беспокоюсь о втором? Да, я оставила тебя здесь, но я всегда была предана тебе так же, как и Джорлану. Всегда.

— Лгунья! — Он сократил расстояние между ними там, в тиши белых песков. Ярость вскипела в нем, и он ударил ее. Наотмашь. Вложив в удар весь гнев. Её голова откинулась в сторону, и небольшая струйка крови потекла из уголка ее губ. — Ты лжешь! — Он говорил медленно, тихо. Жестко.

Молчание окутало их, как гнетущая тень, и он наблюдал, как щека его матери покраснела и начала опухать. Это его след, и осознание этого позорного поступка причиняло ему боль. Он затаил дыхание до тех пор, пока его грудь не начало жечь. Он вздохнул — нежный аромат ее духов дразнил его ноздри. Он ждал ее следующие слова, слова, которые бы наконец продемонстрировали ее ненависть к нему.

Но их не последовало.

Слезы затопили ее глаза, подбородок задрожал.

— Пожалуйста, поверь мне, я посвятила свою жизнь тебе. Не потому, что ты мой сын, а потому, что я люблю тебя.

Эти слова били больнее. Лучше бы она его ударила в ответ. Как долго он ждал, чтобы услышать такое чудесное признание? Казалось, всю жизнь. Но это ничего не значило для него сейчас. Ничего!

— Твои действия противоречат твоим словам, мама.

— Это неправда.

— Ты утверждаешь, что любила меня всё это время, и все же ты меня бросила, будто я мусор, в то время как сама наслаждалась жизнью со смертным царем.

— Я оставил тебя с Друиннами, потому что я любила тебя. Неужели ты не понимаешь? Я не могла разлучить тебя с ними, зная, что тебе было суждено стать первосвященником”.

— Что значит власть без любви? Все, что я когда-либо желал, это ощутить, как твои руки обнимают меня, успокаивают меня. Услышать твой голос, убаюкивающий меня. Но ты отказала мне в этих вещах, предоставив все это Джорлану.

— Мне очень жаль, — прошептала она, и голос ее стал едва различим, как ветры третьего сезона. — Мне очень жаль. Я не знала, не думала.

Нет, — он прервал ее, хмурясь. — Ты не думала обо мне. Ты никогда не думала обо мне.

— Персен, пожалуйста, прекрати это. Я люблю тебя. Я действительно люблю тебя.

Опять эти слова. Как они врезались в его душу, заставляя его истекать кровью внутри, мучиться от боли, оставляя за собой пустоту, где когда-то было сердце.

— Как я уже сказал, твои действия противоречат твоим словам. Ты утверждаешь, что любишь меня, и все же ты отправила Джорлана далеко, мешая мне осуществить мое самое большое желание.

Ее глаза были закрыты, губы сжаты.

— Да. Я это сделала, я отослала его подальше.

Последовало долгое молчание.

— Скажи мне, мама, если я дам тебе еще один шанс, ты, наконец, докажешь свою любовь ко мне? — спросил Персен.

— Все, что захочешь, все — прошептала она полным надежды голосом, все еще не оборачиваясь.

Он точно знал, чего хочет.

— Верни статую назад ко мне.

— Нэй, только не это. — Она покачала головой. — Никогда.

— Будь ты проклята, почему ты забрала его у меня? Почему? Любящая мать не препятствовала бы моей мести.

Наконец ее глаза встретились с его. Он пронзил ее полным ярости взглядом. Она не отвела взгляда от него на этот раз и выдержала с гордо поднятым подбородком.

— Джорлан такой же мой сын, как и ты, и я не хочу, чтобы он страдал за мои грехи.

Ее слова преданности его самому ненавистному врагу резанули его больнее острых когтей.

— Отправив его в другой мир, ты наказала меня. Значит ли это, что тебе нравится видеть мои страдания?

— Твое счастье означает для меня так же много, как его, но я не могу позволить тебе лишить свободы твоего брата. — Как темный ангел на фоне белого песка, она опустилась на колени и зачерпнула горсть мелких кристаллов, пропуская песчинки между пальцами.

Одна одинокая слеза упала на ее ладонь, намочив и уплотнив песок.

— Если бы я могла снять заклятие, я бы сделала это вместо того, чтобы отправлять его прочь.

Ноздри Персена раздувались. Все свое детство он молился о любви этой женщины, нуждался в ней всеми фибрами своего существа. Но все, что он получил, — лишь пустота.

Только пустота. Он предположил, что он не должен был винить Алану за то, что она оставила его. Как же должна мать обожать сына, чтобы смотреть на него с отвращением?

Он знал, что его шрамы, осунувшиеся черты лица порой слишком тяжело нормально воспринимать.

Это одна из причин, по которой он ненавидел Джорлана так сильно. Джорлан обладал красотой древних легенд и силой воина. С мускулами, подобно которым не было ни у кого, красавец-гигант был более опасным, чем казался. Свала встречала каждое его действие, в отличие от мрачного признания, полученного Персеном, когда его собственные мистические силы стали востребованы. Это его навыки и магия должны были восхваляться.

— Он твой брат, Персен, — тихо сказала она. — Освободи его.

— Он мой самый большой враг, мама. Я увижу его смерть первым.

Она сделала глубокий вздох и опять попыталась прикоснуться к нему. Персен попятился. Сейчас он не примет её ласку.

— Тебе нужна женщина, — рассеянно сказала она и зачерпнула еще одну пригоршню песка. — Кто-то, кто залечил бы твои душевные раны.

— Какая женщина меня захочет? — Он рассмеялся, его смех, резкий и полный горечи, резал уши.

— Какая женщина захочет человека, чья кожа покрыта шрамами, а тело изуродовано и скручено?

Она ответила без колебаний.

— Женщина, способная заглянуть внутрь и разглядеть прекрасную душу.

— Это говорит женщина, не только отказавшаяся от первого сына, но и уничтожившая второго.

Ее подбородок дернулся вверх, и она заглушила его последние слова.

— Не говори этого. Не говори этих страшных слов.

— Что? Боишься, Друинны услышат твоего сына? Я знаю, что ты сделала чтобы…

— Персен, — оборвала она его снова, отчаяние сквозило в её голосе. Гордо выпрямившись, она договорила: — Довольно.

Он помолчал, раздумывая над её мольбой.

— Ты права. Твои грехи против смертных мало что значат для меня. По правде говоря, я приветствовал твоё поведение. — Он запрокинул голову и взглянул вверх, на небеса. Две Луны светились, создавая сферы фиолетового света. Почему жизнь такая сложная? Человек должен жить любя. Вместо этого он жил страдая и продолжал страдать.

— В какой из миров ты отправила Джорлана?

Ее веки затрепетали, когда она понял, а что он увидел облегчение на её лице.

• Предыдущая
• 25/68
• Следующая