Воины преисподней - Авраменко Олег Евгеньевич - Страница 11

• Предыдущая
• 11/90
• Следующая

– Всё просто, государь. Колдовство.

– Колдовство?! – изумлённо повторил король.

Карсидар многозначительно хмыкнул и достал из-за пазухи кусочек кожи с вытисненными на нём причудливыми значками и дырочками по углам.

– Именно. Насколько я понял, Тангкут решил, что клин вышибают клином, и раз на твоей стороне действует «великий колдун Хорсадар», или просто «Харса– колдун», то есть я, значит, в ответ тоже надо нанять колдуна. Этот амулет висел на шее у посла. Я сразу понял, что татарин на что-то рассчитывает, и пока толмач спрашивал его, я всё пытался выяснить, на что именно. Наконец он начал мысленно произносить заклинания, сосредоточившись на предмете, висевшем на шее. Я схватил старика за грудки, разорвал шнурок – и вот! Слыхал, как он завопил с перепугу?

– Ну и как? – осведомился Данила Романович, не сводя глаз с кусочка кожи.

– Эта штука действительно колдовская?

Карсидар вздохнул и в который уже раз принялся настойчиво объяснять, что не знаком с колдовством.

– А как же ты делаешь… эти свои штуки? – скептически произнёс король. Карсидар вновь вздохнул:

– Поверь, государь, я не лукавлю. Просто делаю – и всё. Это трудно объяснить. Люди думают, что колдовство – это какие-то загадочные действия. Та же ворожба… – Он вспомнил, как Милка ворожила в девичестве на жениха. – То есть дунул, плюнул, пробормотал заклинание, духов каких-то вызвал… Вот что такое колдовство. Татарин тоже надеялся на амулет, а спас он его? То-то же! А я обхожусь без всяких там заклинаний, колдовских амулетов и прочего. Не знаю, понял ли ты… – Карсидар беспомощно развёл руками. – Только моё колдовство у меня в крови. А кусочек кожи так и останется кусочком кожи, что ты с ним ни делай.

– Между прочим, в твой перстенёк вправлен довольно странный камень, – Данила Романович покосился на обручальное кольцо на пальце Карсидара. – Я не знаю наверняка, помогает ли он тебе. Однако подозреваю. Тем более, что у Андрея был похожий камешек, только побольше.

Карсидар поморщился. Затем снял с пальца обручальное кольцо, протянул его королю и сказал:

– Если не веришь мне, проверь: я могу обходиться и без камня. Всё моё колдовство осталось при мне.

– Ладно, я тебе верю, – Данила Романович вернул кольцо, и Карсидар понял, что король действительно поверил ему, а вопрос о том, является ли голубой камешек колдовским, благополучно оставлен в стороне. – Так что татарин?

– Посол верил в охранную силу этого амулета. И чрезвычайно на него рассчитывал. Насколько я понял, амулет не только должен был беречь его от опасности, но и воздействовать на половцев. Посол думал, что этот кусочек кожи поможет ему склонить князя Василя на сторону татар.

– Но ведь не помог же! – воскликнул Данила Романович. – Тем не менее, он продолжал надеяться?

– А что ему ещё оставалось! – фыркнул Карсидар. – Он предполагал, что столкнётся с «урусским колдуном»… только не знал, что «колдун» – это я, сидящий рядом с ним. Поэтому, когда я сорвал со старика амулет, он жутко перепугался.

– Но ты не чувствуешь… не можешь сказать, колдовской он или нет?

Карсидар позволил себе взглянуть на короля так, как смотрят на неразумное дитя, и раздельно, почти по слогам произнёс:

– Простой кусок кожи, больше ничего.

– Ладно, и это оставим, – согласился Данила Романович. – А что насчёт планов Тангкута?

Карсидар в основном подтвердил то, что уже было известно: великий хан Тангкут стягивает войска к своему Сараю, расположенному на Итиль-реке, чтобы к началу лета выступить в поход на Русь. Правда, татары старались начинать походы зимой, когда можно легко переправляться по льду. Однако после того, как Карсидар с Читрадривой поймали в ловушку армию Бату, Тангкут решил переменить тактику и начать наступление летом. Сбор войск был объявлен недавно, и к Тангкут-Сараю подтягиваются лишь первые полки.

– Ну что ж, раз татарин свалял дурака, поспешим воспользоваться его ошибкой, – подытожил Данила Романович, садясь на лошадь. – Поехали, Давид. Скоро начнётся совет.

Собравшиеся в гриднице удельные князья, воеводы и бояре должны были решить, какие меры предпринять в ответ на усилившуюся активность татар.

– Да чего тут спорить! – гудел воевода Димитрий. – Это что же, вновь дозволить татарве пройтись по нашим восточным землям?! Сейчас время не то! Пока они всем войском не собрались, ударить по ихнему Сараю, и всё тут! Ежели повезёт, может, удастся там самого Тангкута прихлопнуть. А раз не будет предводителя, развалится и поход. Значит, собираем рать – и на восток!

Черниговский, сиверский и переяславский князья, не понаслышке знавшие, что такое татарское нашествие, горячо поддерживали его. Зато представители западных уделов, общее мнение которых выразил воевода пинского князя, стояли за то, чтобы в оставшиеся до лета месяцы хорошенько подготовиться и встретить татарское войско на восточной границе, скажем, у истоков Сейма или Сиверского Донца.

Пока шли эти споры, Карсидар угрюмо молчал. Дело в том, что после допроса пленённого посла у него в душе вновь начала просыпаться застарелая ненависть к татарам, начавшаяся с того, что Менке отрубил ему ухо (к счастью, вскоре отросшее). Кажется, сколько времени прошло. И вроде бы он научился владеть собой… Ан нет! Недаром Михайло был так озабочен его чрезмерно бурной реакцией на сообщение гонца. Выходит, он ещё недостаточно совершенен, ещё может случиться с ним приступ вроде того, когда он сжёг живьём пять сотен татар, а после впал в глубочайшую депрессию. А ведь старое мудрое правило мастеров гласит: сражение выигрывает более хладнокровный. Плохо дело…

За этими безрадостными размышлениями он и не расслышал сразу, что к нему обращаются, желая узнать мнение королевского воеводы. Однако ответил твёрдо, уверенно:

– Я считаю, что надо послать войско на Тангкут-Сарай.

– Раз так, – сказал каменецкий князь, усмехаясь в бороду, – то тебе и двигать своих ратников на татарские земли.

Ему, как и подавляющему большинству удельных владык, страшно не нравилось нововведение «чужеземного колдуна». Но Карсидар никак не ожидал, что прямо на совете будет выдвинуто предложение снять с места разбросанные по всему королевству гарнизоны и отправить их в поход. Нашёл же хитрец время!

Карсидар вскочил и произнёс целую речь, смысл которой сводился к тому, что гарнизоны ратников обеспечивают стабильность государства и его целостность, а в сложившейся ситуации ещё и надёжно укрепляют тыл.

– Поэтому нечего трогать ратников. Я согласен повести войско, если так распорядится государь, но это может быть обычная дружина. Времени на то, чтобы собрать её, хватит с лихвой, – закончил Карсидар.

Но князья и бояре уже загорелись идеей сбросить «ошейник». Когда страсти накалились до предела, и Карсидар уже готов был перейти от аргументов к угрозам, в ожесточённую перепалку вмешался Данила Романович. Он призвал присутствующих к порядку и не допускающим возражений тоном объявил своё решение: королевские ратники останутся в гарнизонах на прежних местах, а все князья должны выделить отряды для сборной дружины, которую возглавит воевода Давид.

После объявления королевской воли князья и бояре мигом угомонились и постарались скрыть своё разочарование. Ещё некоторое время они спорили относительно количества войска, обсуждали, кому, сколько и каких воинов выставлять. В итоге было решено отправить десять тысяч всадников и тридцать тысяч пеших. Основное бремя по снаряжению дружины, к удовольствию западных князей, легло на южные и восточные земли, но как раз с этим Карсидар был полностью согласен: ведь с запада Руси угрожала не меньшая опасность, нежели татары, – проклятые хайлэй-абир; да и с севера ничего хорошего ждать не приходилось.

– Смотри, Давид, – отчитывал Данила Романович Карсидара, когда все разошлись, – на ответственное дело идёшь, а так горячишься! Нехорошо это.

– Я и сам огорчён, что не смог сдержаться, государь, – оправдывался он. – Но ты знаешь, как я ненавижу татар. Я совсем расстроился, допрашивая посла.

• Предыдущая
• 11/90
• Следующая