Вовка Грушин и другие (сборник) - Сотник Юрий Вячеславович - Страница 33
- Предыдущая
- 33/37
- Следующая
На нее накинулась Зинаида:
– Да ты что, совсем некультурная, да? Ты что, не знаешь – у разных людей нервы разные бывают! Мы вон с Васькой как запустим радиолу на полную силу – и нам хоть бы хны, а сосед сверху прибегает и весь трясется: у него от радиолы давление подпрыгивает.
Вот тут Антошка вскочил, выбежал вперед и закричал:
– А я знаю, почему у Лешки такие нервы никудышные! Вспомните! Вы только вспомните, чего он за лето пережил! С козлом – раз!
– Ой! Правда же! – вскрикнула Аглая. – С Бармалеем – два!
– А с черепом! – подхватила Брыкина. – Зойка, если бы ты такое пережила, ты бы до сих пор в психиатричке сидела.
Все, кто не знал о моих приключениях, попросили рассказать о них. Мои защитники принялись за дело с большим жаром.
– Откуда мы знали, что козел такой злющий! – закончил Дудкин. – Мы-то все пошли обедать, а Лешка полтора часа от него по квартире бегал.
На других этот рассказ тоже произвел сильное впечатление. Наверное, не меньше минуты ребята молчали. Я не смотрел на них, но чувствовал, что они поглядывают на меня.
– Бледный какой! – тихо заметил кто-то.
Мне стало очень жалко себя. О других приключениях Аглая, Зина и Дудкин не успели рассказать. В класс вошла наша учительница Дина Федоровна, высокая, полная, седая.
– Долго заседаете, – сказала она. – Так что же вы решили относительно Леши Тучкова?
Звеньевая отошла от стола, и учительница села за него.
– Дина Федоровна, мы все выяснили, – взволнованно заговорила Зоя. – У Леши очень тяжелые условия дома.
– А-а-а! – протянула учительница и медленно кивнула.
– И еще знаете что, Дина Федоровна… У Тучкова очень плохая нервная система. Просто ужасная нервная система!
– Ах вот оно что! – Учительница снова медленно кивнула.
Тут звеньевая заявила, что мне не строгость нужна, а товарищеская помощь, и несколько человек вызвались со мной заниматься.
– Ну зачем же! – сказала учительница. – Мы уж попросим Климову. Она, правда, не из вашего звена, зато у нее круглые пятерки по арифметике.
Хотя Зоя и стала под конец на мою сторону, Аглая, Зина и Дудкин бранили ее всю дорогу от школы до дома.
– Зойка всегда так, – говорила Аглая, – сначала накинется на человека, а потом разбирается.
– Ну факт! – сказал Дудкин. – А завтра будет удивляться, почему он опять уроков не сделал. А разве он сможет заниматься после сегодняшнего! Глядите – весь скрюченный! Лешка, ну разве ты сегодня заниматься сможешь?
Я еще больше скрючился и отрицательно помотал головой.
– Выбрали звеньевую на свою голову! – вздохнула Зинаида.
Уж не помню, как я доплелся до своей квартиры. У меня еле хватило сил дотянуться до звонка. Мама открыла дверь, и я предстал перед ней, подогнув коленки, свесив голову. Лямки ранца сползли у меня по рукавам до локтей.
– Что с тобой? – спросила мама.
Я молчал.
– Побил кто-нибудь?
Мне хотелось поделиться с мамой, рассказать, как плохие условия и расшатанные нервы привели к тому, что я заработал три двойки. Но, даже находясь на грани безумия, я смекнул, что этого делать не стоит. Я шепнул только:
– Нездоровится.
Мама ввела меня в переднюю, сняла ранец, шубу, шапку, пощупала лоб, забралась рукой мне за пазуху.
– Температуры вроде нет. Может, желудок? Не тошнит? Что ты вообще чувствуешь?
– Что-то с нервами, – тихо ответил я.
Мама рассмеялась и шлепнула меня пониже спины.
– Иди! Полежи немного, отдохни и – обедать!
На какое-то время я забыл о своем недуге. С аппетитом поел, потом гонял с ребятами во дворе. Дудкин и прочие тоже не вспоминали, что перед ними несчастный человек. Они так вываляли меня в снегу, что мама устроила мне нагоняй.
– Пей молоко и садись делать уроки, – сказала она, надевая шубу. – Я по магазинам пойду.
Вот тут-то и началось!
Только я открыл арифметику, как в комнату явилась Шумка. Заметив, что я смотрю на нее, она села и стала, в свою очередь, смотреть на меня. Я знал, что, если на нее пристально глядеть, она обязательно тявкнет. И она тявкнула. Я отвернулся, уставился в задачу, которую надо было решить, и стал думать о том, как трудно жить в одной квартире с собакой.
Шумка удалилась. Но заниматься я не мог. Я подозревал, что Шумка ушла в переднюю. А находясь там, она может в любой момент залаять, если услышит, что кто-то идет по лестнице. Я просидел минут пятнадцать затаив дыхание, так и не дождался Шумкиного лая и пошел узнать, где она находится. Она дремала под столом в кухне.
Вернувшись к себе в комнату, я снова сел за учебник и прислушался. Теперь в квартире стояла полная тишина. Хотя нет! Слышно было, как вода капает из крана в умывальнике. Я ужаснулся: вот до чего у меня сдали нервы! Ведь раньше я никогда не замечал таких пустяков.
Я до отказа завернул кран, закрыл дверь ванной и, снова сев за стол, попытался вникнуть в содержание задачи. Но наверху кто-то стал ходить и двигать стулья…
А потом пришла мама и вернулся с работы папа, и мама стала кормить его в кухне. Невнятные голоса родителей доносились оттуда, и не было никакой возможности сосредоточиться.
Я сказал маме, что сделал уроки, а сам решил положиться на помощь Даши Климовой.
Так как в дневнике моем еще не было маминых подписей, я «забыл» его утром дома. Но Дина Федоровна в тот день не вызвала меня. Только в конце дня она взглянула в мою сторону, потом посмотрела на Климову:
– Где там Матрена у нас?
Дашка встала. Она и в самом деле походила на Матрешку: круглолицая, румяная, со светлыми косами. У нее была одна особенность: всякий раз, когда ее вызывали, она шла к доске с таким сияющим видом, словно ее приглашали не урок отвечать, а получать премию.
Вот и теперь она стояла, смотрела на учительницу и улыбалась во весь рот.
– Ну, как там у вас, – спросила Дина Федоровна, – порядок в доме?
– Гы-гы! – засмеялась Климова. – Порядок.
За моей спиной сидели Нюся и Тоня.
– Гогочет да гогочет! – шепнула Нюся.
– Как дурочка! Ей палец покажи… – зашептала Тоня.
Дина Федоровна покосилась на них, и они умолкли.
– Так вот, Матрена, довольно тебе только для себя отметки зарабатывать. Пора и другим помочь. Я попрошу тебя подзаняться с Лешей Тучковым. У человека очень тяжелые условия дома. Поможешь ему?
– Гы-гы! Помогу, – ответила Дашка, и девчонки за моей спиной снова зашипели.
Это было на предпоследнем уроке. В перемену Даша подошла ко мне. Она уже не улыбалась.
– Если хочешь сегодня заниматься, так пошли ко мне сразу после уроков. У нас нельзя вечером: родители с работы вернутся, брат придет…
Когда уроки кончились, она тут же бросилась вон из класса.
– Эй, Тучков! Ты поскорей, у меня ни минуты…
Выйдя из школы, Климова зашагала так быстро, что мне скоро стало жарко. Некоторое время она молча поглядывала на меня, потом вдруг сказала:
– Тучков! Хочешь, правду скажу?
– Какую правду?
– Дина Федоровна тебя на пушку взяла.
– Что? – не понял я.
– Понимаешь, Дина Федоровна знает, что у меня условия сейчас хуже всех в классе. Она с нами на одной площадке живет.
Я невольно стал замедлять шаги, но Дашка повысила голос:
– Только ты, если хочешь идти, давай не останавливайся. У меня времени – во! – Она провела рукой по горлу. – В общем, понимаешь, Дина Федоровна мне еще вчера сказала: «Пусть, говорит, этот Тучков увидит, в каких условиях люди живут и умудряются хорошо учиться». А вообще-то она знает, что мне с тобой некогда возиться: дай Бог самой не отстать.
– А… зачем же мне тогда идти?.. – наконец проговорил я.
– Ну, посмотришь, как мы живем. Если захочешь – потренируешься немножко.
– Потренируюсь?
– Ну да. Решать задачки в трудных условиях. Мы с братом тоже не сразу привыкли. Нас дедушка натренировал.
– Дедушка?!
– Ага. Он артиллерист бывший. В войну батареей командовал.
Я хотел было спросить Дашу, какая связь между решением задачек и командованием артиллерийской батареей, но она стала рассказывать, почему у них дома тяжелые условия. От быстрой ходьбы она запыхалась не меньше меня и говорила отрывисто:
- Предыдущая
- 33/37
- Следующая
