Все Грани Мира - Авраменко Олег Евгеньевич - Страница 56

• Предыдущая
• 56/81
• Следующая

Ехавшие позади нас загоряне испытывали те же чувства, что и мы. Трактовая Равнина целиком захватила их воображение, и на какое-то время эти молодые люди превратились в любопытных подростков, с восторгом взирающих на происходящие вокруг них чудеса. Один только Йожеф, правивший парой запряжённых в фургон лошадей, не разделял общего благодушия своих товарищей. Он настороженно шарил взглядом по Равнине, выискивая малейшие признаки опасности и боясь упустить момент, когда нам с Инной потребуется его помощь. Йожеф знал, что мы не просто исцелили его рану, а спасли ему жизнь, и теперь считал себя нашим должником. Он только ждал удобного случая, чтобы доказать свою преданность на деле. Мы уже и не пытались втолковать ему, что, по нашему разумению, он нам ничем не обязан; это было всё равно, что биться головой о стенку — много шума, а толку никакого.

В отличие от своих подчинённых, Штепан был спокоен, невозмутим и не вертел головой со стороны в сторону — ни при виде очередной диковинки, ни в поисках воображаемой опасности. Вместе с Сиддхом он ехал в голове отряда и смотрел вперёд, на дорогу, время от времени обмениваясь с инквизитором короткими репликами. Выглядел барон весьма представительно — как, по его мнению, и полагается выглядеть начальнику свиты знатных вельмож, суверенных правителей целой Грани. Сегодня утром Инна в шутку назвала его капитаном нашей гвардии, а он сделал вид, что не уловил иронии в её словах, и совершенно серьёзно заверил нас, что постарается оправдать оказанное ему высокое доверие. Несколько позже, когда мы остались наедине, я признался жене, что мне понравилась эта идея и я был бы очень рад, если бы Штепан и его люди составили костяк будущей гвардии графства Ланс-Оэли. Хотя мы познакомились с ними не так давно, всего лишь пять дней назад, но уже успели вместе пройти через огонь и воду, и пережитое сблизило нас больше, чем иных сближают долгие годы самой тесной дружбы. Инна полностью разделяла моё мнение и заметила, что своим ответом на её шутку Штепан дал нам ясно понять, что согласен поступить к нам на постоянную службу, если таковое предложение последует. Однако мы решили не спешить с серьёзными предложениями — впереди у нас была ещё масса времени.

Примерно через час после начала путешествия я обнаружил у себя первые признаки пресыщения чудесами Равнины. Мои восторги при виде очередных диковинок становились всё более вялыми, я уже не так интенсивно вертел головой, боясь проглядеть что-нибудь интересное, и всё чаще прислушивался к беседе Леопольда с Сандрой, которая ехала на полкорпуса впереди меня, вровень с мордой моего кота… в смысле, коня. Оба говорили на каком-то мелодичном языке, по своему звучанию очень напоминавшем итальянский (позже я выяснил, что он назывался умбрийским и был родным для Сандры). К сожалению, я не знал итальянского, а владение родственными ему языками, французским, галлийским и латынью, мне не помогало, поэтому я просто наслаждался звуками голоса Сандры и любовался её ладно скроенной фигурой. Смотреть на девушку было одно удовольствие, так что я смотрел и получал удовольствие. Мои чувства к Инне нисколько не мешали мне быть объективным, и я безоговорочно признавал, что Сандра красивее моей жены. Но быть красивее ещё не значит быть прекраснее, это две разные вещи. Самой прекрасной на всём белом свете для меня по-прежнему оставалась Инна, и никакая другая женщина не могла сравниться с ней. Часа этак через четыре я бы, пожалуй, устал любоваться Сандрой. Зато смотреть на Инну я был готов всю свою жизнь…

Спустя некоторое время Сандра заметила мой интерес к своей персоне и, немного смутившись, придержала лошадь, чтобы я мог поравняться с ней. Вскоре к нашей компании присоединилась Инна, и между нами троими завязался оживлённый разговор, в который время от времени вставлял своё веское слово и Леопольд — чтобы мы, случаем, не забыли о его существовании. К счастью, наш кот, превращаясь в коня, терял изрядную долю болтливости и не очень докучал нам своими комментариями.

За этой приятной и непринуждённой беседой незаметно пролетело ещё четыре часа. Наступил условный вечер — в пути мы решили пользоваться временем Агриса на долготе Лиона, чтобы большинству из нас (а точнее, девятерым из одиннадцати) не приходилось перестраивать свои биологические часы.

Виштванатан Сиддх объявил о завершении дневного перехода и выбрал для ночлега довольно опрятный городишко в местности, где как раз вечерело. С некоторым опозданием он «порадовал» нас известием, что сегодня мы ещё переночуем под крышей человеческого жилища, но уже завтра покинем обжитую людьми область и следующие четыре с лишним недели будем ехать напрямую через необитаемые районы, пока не достигнем внешней границы так называемого Золотого Круга — огромного скопления населённых Граней вокруг земель Империи. Только тогда мы сможем вновь воспользоваться всеми благами цивилизации, к числу коих относятся хорошо приготовленная пища, мягкая постель и ванна с горячей водой. А до того нам придётся довольствоваться походным рационом, ночёвками в палатках и купанием во встречных водоёмах.

Для нас с Инной, непривычных к тяготам кочевой жизни, слова Сиддха явились неприятным сюрпризом. Мы, конечно, предполагали, что время от времени будем останавливаться на ночлег на необитаемых Гранях, и готовы были смириться с этим неудобством, но мысль о том, что в течение следующего месяца на нашем пути не встретится ни одного человеческого жилища, повергла нас в уныние. Однако мы не стали просить инквизитора изменить маршрут с учётом нашей любви к комфорту. Перспектива многомесячного путешествия нравилась нам ещё меньше, чем необходимость провести три десятка ночей под открытым небом. А я, вдобавок, утешал себя тем соображением, что в течение ближайшего месяца мы будем подвергать опасности только себя и своих спутников, но никак не мирное население, которое на необитаемых Гранях по самому определению отсутствует. Что же касается Инны, то она по-прежнему отрицала наличие связи между нашим появлением на Агрисе и Прорывом, придерживаясь версии, что мы просто попали к моменту развязки древнего спора и, возможно, лишь немного ускорили её. Впрочем, я не сомневался, что в глубине души Инна признаёт мою правоту, но ради собственного спокойствия предпочитает обманывать себя.

Мы вернулись с Равнины в обычный мир и заночевали в небольшой придорожной гостинице, чем-то напомнившей мне трактир, где мы останавливались пять с половиной дней назад и с которого начались наши приключения на Агрисе. На сей раз ни Чёрный Эмиссар, ни другие исчадия ада не побеспокоили нас; мы все хорошо отдохнули и наутро продолжили путь со свежими силами.

Как и вчера, бoльшую часть времени я ехал рядом с Инной и Сандрой, но теперь моё участие в разговоре было несколько пассивным. Девушки оживлённо беседовали друг с дружкой, лишь изредка обращаясь ко мне, а я в основном слушал их весёлую болтовню и с удовлетворением отмечал, как легко и непринуждённо складываются их отношения. В отличие от Леопольда, который то и дело недовольно ворчал, я нисколько не обижался на отсутствие должного внимания к себе. Меня радовало, что у моей жены наконец-то появилась подруга, которая без всяких оговорок нравилась и мне. Прежних её подруг я не очень-то жаловал, да и сама Инна, если начистоту, была от них далеко не в восторге, но довольствовалась ими за неимением лучших. Зато в Сандру она буквально влюбилась — а Сандра, в свою очередь, была без ума от Инны. Почти сразу девушки отбросили церемонность и перешли на ты, между ними быстро установилась та особая доверительность отношений, что безошибочно отличает близких друзей от просто хороших знакомых, а к вечеру они уже без труда могли обмениваться мысленными посланиями. Я искренне надеялся, что их нынешняя близость окажется не просто мимолётным увлечением, а станет началом долгой и крепкой дружбы…

В тот день мы за восемь часов проехали запланированный отрезок пути, и это позволяло надеяться, что наш отряд и дальше будет укладываться в график, а возможно, и опережать его — в зависимости от того, как быстро мы с Инной приспособимся к путешествию. За себя я был спокоен, а вот Инна вызывала у меня определённые сомнения. К вечеру она буквально валилась с ног от усталости, и вовсе не потому, что была такой уж неженкой, а из-за своего упрямого нежелания одеть нормальный дорожный костюм и пересесть в обычное седло. Её не убеждал ни пример Сандры, ни мои язвительные замечания, что в своём роскошном платье и в женском седле она выглядит посреди диких Граней так же уместно, как балерина в окопах. Тем не менее, я тешил себя надеждой, что жизнь в конце концов заставит её пересмотреть свои привычки…

• Предыдущая
• 56/81
• Следующая