Объяли меня воды до души моей... - Оэ Кэндзабуро - Страница 62

• Предыдущая
• 62/71
• Следующая

— Young men be not forgetful of prayer. Говорит радиостанция Союза свободных мореплавателей. Передача ведется на частоте 145 мегагерц. Радиолюбителей-коротковолновиков, принимающих нашу передачу, просим записать ее на магнитофон и ретранслировать со своих передатчиков. Тех, кто уже передал средствам массовой информации запись нашей первой передачи, просим передать им также и эту, новую запись. Young men be not forgetful of prayer. Говорит радиостанция Союза свободных мореплавателей. Полицейским властям наши требования уже известны. Передаем подробно наши условия. Мы требуем, чтобы нам предоставили судно, снабженное всем необходимым для экипажа самое меньшее из восьми человек. Судно должно отвечать следующим требованиям: длина — пятнадцать метров, водоизмещение — шестнадцать с половиной тонн; подходит модель промысловой шхуны для лова тунца с дизельным двигателем в тридцать восемь лошадиных сил. На судне должен быть запас воды, продовольствия, горючего не менее чем на неделю. Место стоянки судна — порт Эносима. Нам необходим также автомобиль, который доставит нас в порт. Выполнение этих условий не потребует от государства никаких расходов. Деньги на покупку судна — по нашим расчетам, около пятнадцати миллионов иен — выплатит из своих личных средств семья задержанных нами заложников. Предупреждаем, вплоть до завершения операции мы готовы использовать все имеющееся у нас оружие: автоматы, винтовки, гранаты и динамит. Мы не остановимся и перед тем, чтобы взорвать себя. Любые попытки освободить заложников приведут к взрыву убежища и их гибели. Мы будем ждать ответа к часу дня от полицейских властей или через посредников, в качестве которых могут выступить средства массовой информации. Всех, кто связан со средствами массовой информации, просим проследить, чтобы полиция не пренебрегла согласием семьи заложников на наши условия... Young men be not forgetful of prayer. Говорит радиостанция Союза свободных мореплавателей.

— Вряд ли пройдет такое нахальное требование, — сказал Тамакити. — Но когда я его слушал, у меня перед глазами стояла рыбацкая шхуна, на которой все мы уходим в море...

Этот порыв, столь не свойственный Тамакити, отражал, наверное, чувства, владевшие всеми Свободными мореплавателями.

Снова начался обстрел. На этот раз стреляли и газовыми, и обычными пулями. Тамакити сразу же ответил, тщательно целясь в щель между щитами по бокам полицейской машины. Но стрелявшие засели в окопе, и выстрелы Тамакити не могли их потревожить. А вот две газовые пули едва не влетели в бойницу, с которой была снята заслонка. Тамакити вытащил из бойницы автомат, и Доктор, стоявший уже наготове, вставил заслонку обратно. Теперь все находившиеся в рубке проливали беспричинные слезы, чихали и кашляли, прижимая к глазам тонкие ломтики лимона. Если бы противник стал непрерывно обстреливать газовыми пулями бойницы, их пришлось бы заделывать наглухо и вести ответный огонь стало бы невозможно. А попадание газовых пуль внутрь помещения поставило бы осажденных на грань катастрофы. Из этого можно было заключить, что противник еще не ввел в бой все свои силы. Мысль эта выводила из себя осажденных, которые, судорожно моргая, ждали, когда наконец слезящиеся от боли глаза их смогут опять различать предметы, размытые дымкой слез. И Такаки, и Доктор, и даже Тамакити, переставший отстреливаться, молча прислушивались к ударам пуль о стену; воспаленные глаза их были красны, по щекам текли слезы.

— Сбили! — завопил вдруг Радист. — Сбили!.. Они сбили антенну!

Очевидно, это и было главной целью обстрела, ибо он тотчас прекратился. Радист судорожно крутил рукоятки. Но окружавшие его подростки сразу поняли: отныне для него душа рации умерла. Правда, обычные радиопередачи можно было ловить и без антенны. Но самим вести передачи и подслушивать переговоры полицейских стало невозможно. Наконец Радист отодвинул столик, на котором стояла рация, и выпрямился.

— А что с электричеством?

— С электричеством? Давным-давно отключено, — сказал Радист тем тоном, каким специалисты отвечают обычно профанам. (Исана сразу же вспомнил, как он вставлял в магнитофон Дзина новые батареи. Достаточно было отключить магнитофон от электросети, и батареи начинали работать. Он делал это каждый раз, покидая убежище и оставляя Дзина одного.) — Они давно поняли, что мы пользуемся батареями, и решили сбить антенну... А на наши требования и не подумали ответить... Вот подлецы!

Радист откинулся назад и закрыл глаза. Исана показалось, будто он раньше все это время видел лишь профиль Радиста, склоненного над рацией. А теперь он увидел его густые брови, почти сросшиеся на мясистой переносице. От упругих щек к уголкам рта протянулись грязные полоски. Раздувая ноздри, покрытые капельками пота, он тяжело дышал, не открывая глаз. За стенами убежища сквозь беспорядочную стрельбу слышались стереотипные фразы: «Укрывшиеся в здании! Не усугубляйте совершенных вами преступлений...»

— Надо исправить антенну. Я ее укорочу, тогда ее пулей не собьешь, и укреплю обломками бетона на самой середине крыши.

— Вылезешь, тебя тут же пристрелят, — возразил ему Тамакити. — И прикрыть тебя отсюда огнем не удастся.

— Конечно, не удастся, — сказал Радист, не открывая глаз и лишь нахмурив брови, отчего между ними пролегли мясистые складки. — Прикрывать меня не надо. Объектив телекамеры фиксирует все происходящее, и полицейские не станут на глазах у всех стрелять в невооруженного человека. Для острастки, может, пальнут разок. Я притворюсь, будто удираю с перепугу, и утащу сюда остатки антенны...

Слова Радиста не могли никого обмануть, больше всего они смахивали на самовнушение. Подростки, ошеломленные, выслушали его.

— А может, обойдемся без антенны? — спросил Такаки. — Не хватит ли нам вещать? Все равно они пропускают наши слова мимо ушей. Ну, установим антенну и снова начнем передачу, что изменится?

— Нет, они ничего не пропускают мимо ушей. Сбили же они нашу антенну, — сказал Радист, решительно посмотрев на товарищей. — Я и сам не верю, что сделка пройдет как по маслу. Но ведь мы начали вещание, даже позывные у нас есть. Если бросим дело на полпути, значит, все было только игрой. А я отношусь ко всему всерьез. Поймите же, радиостанция у Союза свободных мореплавателей — настоящая.

Он умолк. Глаза его, красные от слезоточивого газа, устремились к выходу на балкон. Он чувствует себя одиноким, подумал Исана, и подавленным. И хочет скрыть, что у него на душе.

— Но разве передачи наши не утратили смысла? — с досадой спросил Исана. — Зачем же чинить антенну и снова возобновлять их?

Удивленный Радист взглянул на него с осуждением и гневом. Но тотчас взгляд его сделался отчужденным. Он спокойно поднял с пола кусачки и заткнул их за пояс хлопчатобумажных шортов. Потом, подойдя к шаткой баррикаде из обломков железобетона, начал ее растаскивать. Тамакити молча стал помигать ему.

Низко согнувшись, точно боясь удариться головой о яркий сноп света, хлынувший из открытого отверстия, и по-прежнему не обращая ни на кого внимания, Радист вышел на балкон.

Вдруг ноги его взметнулись вверх, словно подкошенные ветром, и грохнул выстрел. Казалось даже, будто выстрел прозвучал чуть позже. Но Радист снова вскочил на ноги. Думая, что он повернет назад, Тамакити расширил проход в баррикаде. Радист сделал шаг, еще один, все решили, что он возвращается. Однако он направился к металлической лестнице — ее скрывала баррикада — и поднялся на крышу. Раздался еще один выстрел. Тамакити вернулся на свой пост и, выворотив дулом автомата заслонку из бойницы, дал длинную очередь. Осаждающим его выстрелы никакого вреда не причинили. Расстреливая магазин, Тамакити плакал и не видел ничего перед собой. По стеклу крайней бойницы, ближайшей к металлической лестнице, поползла удивительно светлая струйка крови. Такаки окликнул Радиста. Ответа не было. Радист погиб, чтобы не играть в радио...

Плача навзрыд, по-детски, как Бой, Тамакити вставил в автомат новый магазин и ждал у открытой бойницы; остальные не могли отвести глаз от стекла, по которому бежала струйка крови.

• Предыдущая
• 62/71
• Следующая