У рыбацкого костра - Коллектив авторов - Страница 85

Но он все не уезжал, надеялся. А клева не было, и вместо желанной отрады душу заполняла всякая чепуха, настырно лезли в голову мысли о соседях, об этой зловредной бабе. «Ну, если только она… Я ей тогда отвечу, я ей выдам! - Антипин живо в лицах вдруг представил их возможную стычку - ее вылазку и свой достойный отпор. - Нет, милая, извините! Мы тут уже вторую неделю. Ха-ха-ха! Надо было вкопать столб «Запретная зона»! Помещики у нас, милая, давно ликвидированы. Как класс… «Тьфу, черт! Да зачем мне о ней думать? Еще не хватало!» Антипин гнал прочь неприятные мысли и образы, старался сосредоточиться на рыбалке, на хорошем, но никак не получалось. Ветер, ветер - какая тут рыбалка… У него нередко так бывало: выдумывал сам себе неприятную ситуацию или разговор и ожесточенно проговаривал его про себя - в лицах, с выражением, с эмоциональным накалом. Конечно, его собственные реплики были всегда холодно-убийственны, как разящий клинок, но все же… зачем ему все это? К чему лишний раз переживать конфликтные ситуации, к тому же выдуманные?… Но оно как-то само получалось. Вот он едет на своем «Москвиче», все у него в порядке, едет уверенно, грамотно, ничего не нарушает, даже проклятый знак «40 км» соблюдает! А впереди, он знает, будет пост ГАИ. И невольно уже представляется воочию картина: инспектор выходит на полотно шоссе, делает жезлом отмашку встать у обочины. Подходит козыряет. «Почему у вас, товарищ водитель?…» А я ему отвечаю: «Да потому, товарищ лейтенант, что…» А он… А я… В душе уже почти кипит, температура 98 градусов. Вот он, пост ГАИ… Инспектор спокойно сидит на лавочке у своей будки, рассеянно скользит взглядом по антипинскому «Москвичу»… «Ф-у-у, и чего это ради я сам себе нагнетаю раздражение? Зачем мне эти выдуманные гаишники? Старый болван! Как будто не хватает в жизни реальных неприятностей и стычек! Вот и сейчас об этих соседях… Зачем мне думать о них на рыбалке?! Господи, разве за этим ехал сюда сотни верст?» Антипин рассеянно глянул на толчею чаек над озером, скользнул взглядом по своей заводи. Белый гусиный поплавок торчком, как карандаш, стоял в воде и слегка размахивал на волне красным острием. Анатолий Степанович машинально дернул удилище, на леске затрепыхался небольшой окунь. Опять пучеглазик. Нет, сегодня рыбалки уже не будет - вся испортил ветер. Антипин снял колючего окунишку с крючка и с размаху забросил подальше в камыши.

У стана пришлось причаливать и выгружаться на неудобном, топком месте - мысок заняли соседи. Эта толстозадая халда со своим обормотом вздумали рыбачить! Выбрали место и времечко! Прямо с берега забросили удочки в кромку камыша и бросили хлыст на воду, а сами босые топтались в грязи. Ничего глупее нельзя было придумать.

- Толя, а они карася поймали, - по секрету сообщила Наташа.

- Кто? - не поверил Анатолий.

- Она с сыном. Здоровенного…

- Какого карася? Я пол-утра просидел… Ветер все испортил.

- Правда-правда, я сама видела. Такая противная. Парень говорит: «А вдруг нельма попадется?»

- Какая еще нельма, господи? Идиоты… Нельма - редкая речная рыба.

- А я сначала не поняла. Она ему говорит: «Тише, а то услышит, - он ведь начальник какой-то, интеллигент в шляпе».

- Ха-ха-ха! Вот дуреха! В шляпе… Правда, в шляпе, которая ей ровесница. - Антипин больше не хотел шептаться, говорил полным голосом. - До чего же глупая баба! Пусть слушает.

- Она говорит, что легковые машины все жулики покупают. Государственные списывают и по себе разбирают…

- Идиотка…

- «Отец приедет, а мы уже с ухой!» А парень: «Дров-то нету!» - «Наберем» А парень: «Не хватит - у них возьмем».

- Что?! Я им покажу «у них». Пусть попробуют! - У Анатолия Степановича привычно заиграли желваки. - Хозяева нашлись! - Ему теперь даже хотелось, чтобы эти попробовали, хотя бы дотронулись до одной его хворостины, он им тогда!…

Но баба никаких агрессивных действий себе не позволяла. Конечно, она слыхала его громкие реплики и оценила их решительный тон, но виду не подавала, только молола и молола беспрестанно всякую невыносимую чепуху.

- Мамка, глянь, повело, повело! - вопил обормот.

- Чо ревешь? Тяни! Ха-ха-ха! Два налима прошло мимо, два язя - оглянуться нельзя! Самый жирный ушел, гладкий, сало с плавников так и капает. Не то что этот черт плешивый. А молодой еще. Ничо, щас другого зарыбачим. Где банка с бикарасиком? Давай другова насадим. Ну-ка плюнь, как папка всегда. А эта красотка на стульчике посиживает, книжку почитывает. Ха-ха-ха! Они с книжками-то своими на берегу с голоду окочурятся. То-то худобины оба, как воблы. Караси в озере воду на себе носят… Покойница жива была, все так говорила: рыба, мол, аж воду на себе носит. А он рыбачить не умеет. Подумаешь, шляпу напялил, чучела плешивая.

Разумеется, стыдно ему обращать внимание на вздорную бабу. «Красотка на стульчике», разумеется, его Натка; почему-то складной стульчик, на котором Наташка читает в тени, особенно раздражает это помело. А «плешивая чучела», стало быть, он сам. Анатолий Степанович на секунду как бы увидел себя со стороны. Да, сухощав, лицо грубовато высечено, поблескивают стальные зубы; редкие, выгоревшие до белесости соломенно-рыжеватые волосы просто приглаживает ладонью на лоб, не заводя никакой прически. Он все-таки казался себе подобранным, в некотором роде спортсменом в зрелых годах.

«Плешивый… Дура ты злонамеренная! - Он усмехнулся про себя. - Ия, умный, интеллигентный человек, обращаю внимание на ее ядовитый треп! Стыдно, Анатолий Степанович. Ну, вытащила глупая баба карася - дикая случайность, сегодня звезды сложились против меня. И какой-то бикарасик… Чего она еще там городила?»

Не зная, чем заняться, Антипин, чтобы не выдавать своего интереса, взял топорик и начал рубить хворост на короткие палочки повернувшись лицом к халде с парнем. «Чего она там снова вопит? Кажется, еще карася выволокли. У самого берега, прямо у нас под носом, словно нарочно старается. Впрочем, я тоже старался».

- Сыночек, вон отец наш шлепает, давай палатку разорять, скоро поедем.

«Убираются? - Антипин сперва не поверил такому счастью. - Впрочем, они же приехали только на выходные! Конечно, не из Красноярска, откуда-нибудь ближе. А сегодня? Да, сегодня воскресенье».

Те укладывались и увязывались, а Антипины в сторонке стояли и откровенно-торжествующе наблюдали. Поле сражения осталось за ними.

«Черногорец» все делал споро, привычно и, как всегда, молча. Только редкими, отрывистыми командами управлял всей работой. Анатолий Степанович еще раз опытным глазом оценил его рыбацкий профессионализм: ничего лишнего, все уместно, все уложено ловко и компактно, словно и не было тут только что лагеря на три человека. Деловой, злодей… И халда все время в работе, некогда лишнего слова проронить или косо взглянуть в сторону «победителей». И отроку досталось занятие - что-то старательно увязывал, придавив коленом и отвесив нижнюю губу. Раз, было, она начала какую-то тираду по обыкновению с покойницы, которая все еще была жива, но «сам» лишь коротко рыкнул:

- Не базлай!

Сразу язык прикусила.

Все сложено, увязано, отрок втиснулся в люльку, забитую багажом, халда взгромоздилась на заднее сиденье - мотоцикл так и присел натужно. «Черногорец» по-хозяйски обошел опустевшее становище, все осмотрел. У мотоцикла стояла только пол- литровая банка, в которой он привез насадку. Она давно торчала на виду, и Антипин удивился, почему тот ее не прибирает. Мужик поднял банку и спокойно направился к Антипиным. С каждым его шагом Анатолий Степанович внутренне сжимался, как пружина… Тот, как будто не замечая Наташи, протянул Антипину банку.

- Насадку надо? А то осталось.

От неожиданности Анатолий Степанович раза два хлебнул нижней губой, не мог выговорить.

- У меня есть - черви. Полно на берегу.

«Черногорец» угольно-жгучим взором из-под бровей глянул

в глаза Антипину, щеки заросли цыганской щетиной - бармалей! А на лице - удивление.

- Черви?! Не берет сейчас на червя. Первый раз тут? Спросил бы.