Царская Россия во время мировой войны - Палеолог Морис Жорж - Страница 22

• Предыдущая
• 22/56
• Следующая

На бельгийском и французском фронтах наши действия принимают плохой оборот. Я получаю приказание выступить посредником перед императорским правительством, с целью ускорить, насколько возможно, наступление русских войск. Я тотчас же отправляюсь к военному министру и энергично излагаю ему просьбу французского правительства. Он призывает офицера и немедленно диктует ему, под мою собственную диктовку, телеграмму великому князю Николаю Николаевичу.

Затем, я спрашиваю генерала Сухомлинова по поводу военных операций, происходящих на русском фронте. Я записываю его сообщения в таких словах:

1-ое. Великий князь Николай Николаевич решил с возможной быстротой продвигаться вперед к Берлину и Вене, главным образом, на Берлин, проходя между крепостями Торном, Позеном и Бреславлем.

2-ое. Русские армии перешли в наступление по всей линии.

3-е, Войска, нападающие на Восточную Пруссию, продвинулись вперед на неприятельской территории от 20 до 45 километров; их линия определяется приблизительно: Сольдау, Нейденбургом, Лыком, Ангенбургом и Инстербургом.

4-ое. В Галиции русские войска, продвигающиеся на Львов, достигли Буга и Серета.

5-ое. Войска, действующие на левом берегу Вислы, пойдут прямо к Берлину, как только северо-западным армиям удастся зацепить германскую армию.

6-ое. 28 корпусов, выставленные теперь против Германии и Австрии, состоят приблизительно из 1.120.000 человек.

Вчера германцы вошли в Брюссель. Бельгийская армия отступает на Антверпен. Между Мецом и Вогезами французская армия принуждена отступить, после того, как она понесла тяжелые потери.

Немцы у Намюра. В то время, как один из их корпусов бомбардирует город, большая часть войск продолжает свой путь к истокам Самбры и Уазы. План германского наступления через Бельгию вырисовывается теперь во всей своей полноте.

Наши союзники с того берега Ла-Манша начинают появляться на бельгийском фронте. Одна дивизия английской кавалерии рассеяла уже немецкую колонну… в Ватерлоо… Веллингтон и Блюхер должны были от этого проснуться в своих могилах… Большое сражение завязывается между Монсом и Шарлеруа.

Русские продвигаются в Восточной Пруссии; они заняли Инстербург.

«Мне телеграфируют из Парижа:

Сведения, полученные из самого верного источника, сообщают нам, что два действующие корпуса, находившиеся раньше против русской армии, переведены теперь на французскую границу и заменены на восточной границе Германии полками, составленными из ландвера. План войны германского генерального штаба слишком ясен, чтобы было нужно до крайности настаивать на необходимости наступления русских армий на Берлин. Предупредите неотложно правительство и настаивайте».

Я обращаюсь немедленно к великому князю Николаю Николаевичу и генералу Сухомлинову. В то же время я уведомляю государя.

В тот же вечер я имею возможность уверить французское правительство, что русская армия продолжает свое движение на Кенигсберг и Торн со всей возможной энергией и быстротой. Значительное сражение подготовляется между Наревом и Вкрои.

Сегодня привезли во французский госпиталь в Петербурге адъютанта великого князя Николая Николаевича князя Кантакузена, раненого вблизи Гумбинена пулей в грудь. Доктор Крессон, главный врач, разговаривал с ним несколько минут: раненый еще весь полон наступательного пыла, который увлекает русские войска; он с горячностью утверждает, что великий князь Николай решил, какой угодно ценой, открыть себе дорогу на Берлин.

Немцы победили при Шарлеруа; кроме того, они нанесли нам сильный удар на юге Бельгийских Арденн, вблизи от Невшато. Все французские и английские войска отступают к Уазе и к Семуа.

Эти известия, хотя и просеянные цензурой, вызывают в Петербурге струю беспокойства, которому я противодействую, как могу…

На севере Восточной Пруссии русские заняли переправы через реки Алле и Ангерап; германцы отступают к Кенигсбергу.

Третьего дня Япония объявила войну Германии. Японская эскадра бомбардирует Киао-Чао.

Французская и английская армии продолжают отступать. Укрепленный лагерь Мобежа окружен. Авангард германской кавалерии производит разведку окрестностей Рубэ.

Я позаботился о том, чтобы эти события были представлены русской прессой в самом надлежащем (и, может быть, в самом истинном) свете, т. е. как временное и методическое отступление, предшествующее будущему повороту лицом к неприятелю, с целью более спокойного и более решительного наступления. Все газеты поддерживают этот тезис.

Великий князь Николай Николаевич передает мне через Сазонова:

— Отступление, предписанное генералом Жоффром, согласно со всеми правилами стратегии. Мы должны желать, чтобы отныне французская армия как можно меньше подвергалась опасности; чтобы она не поддавалась деморализации; чтобы она берегла всю свою способность к нападению и свободу маневра до того дня, когда русская армия будет в состоянии нанести решительные удары. Я спрашиваю Сазонова:

— Скоро ли наступит этот день? Подумайте, что наши потери громадны и что немцы находятся в 250 километрах от Парижа.

— Я думаю, что великий князь Николай Николаевич намерен предпринять важную операцию, чтобы задержать возможно большее число немцев на нашем фронте.

— Без сомнения, в окрестностях Сольдау и Млавы?

— Да!

В этом кратком ответе, мне кажется, я чувствую некоторое умолчание. Поэтому я умоляю Сазонова быть более откровенным.

— Подумайте, — говорю я, — какой это серьезный момент для Франции.

— Я знаю это… и я не забываю того, чем мы обязаны Франции; этого не забывают также ни государь, ни великий князь. Следовательно, вы можете быть уверены, что мы сделаем все, что в наших силах, с целью помочь французской армии… Но, с точки зрения практической, трудности очень велики. Генерал Жилинский, главнокомандующий северо-западным фронтом, считает, что всякое наступление в Восточной Пруссии обречено на верную неудачу, потому что наши войска еще слишком разбросаны и перевозки встречают много препятствий. Вы знаете, что местность пересечена лесами, реками и озерами… Начальник штаба генерал Янушкевич разделяет мнение Жилинского и сильно отговаривает от наступления. Но квартирмейстер, генерал Данилов, с не меньшей силой настаивает на том, что мы не имеем права оставлять нашу союзницу в опасности и что, несмотря на несомненный риск предприятия, мы должны немедленно атаковать. Великий князь Николай Николаевич издал об этом приказ… Я не удивлюсь, если операции уже начались.

Немцы вошли в Перонн и Лонгви. В Париже образовано министерство национальной обороны. Вивиани сохраняет председательство в совете, без портфеля; Бриан получил министерство юстиции, Делькассэ — министерство иностранных дел, Мильеран — военное, Рибо — финансов и т. д. Два объединенных социалиста, Жюль Гэд и Марсель Семба, входят в кабинет.

Эта комбинация производит здесь наилучшее впечатление. Ее толкуют, в одно и то же время, как блестящее обнаружение нашей национальной солидарности и как залог непреклонной решимости, с которой Франция будет продолжать войну.

Великий князь Николай Николаевич сдержал слово. По его повелительному приказу пять корпусов генерала Самсонова атаковали третьего дня неприятеля в районе Млава — Сольдау. Место нападения хорошо выбрано, чтобы заставить немцев перевести туда многочисленные силы, потому что победа русских в направлении Алленштейна имела бы двойной результат: открыла бы им дорогу на Данциг и отрезала бы отступление германской армии, разбитой под Гумбиненом.

• Предыдущая
• 22/56
• Следующая