Непогребенный - Паллисер Чарльз - Страница 12

• Предыдущая
• 12/86
• Следующая

Ну ладно, вернемся к Гримбалду.

Юноша схватил коня под уздцы и стал кричать, пока не сбежались все слуги. Танов так тронули мужество и решимость короля, что они согласились напасть на город, не дожидаясь подкрепления. Тут же разбудили солдат, сделали перекличку и выстроили войско напротив городских стен. Епископ по-прежнему был подвешен над главными воротами, и все понимали, что он вот-вот может умереть. Перед самым рассветом войско было приготовлено и ждало королевского сигнала, чтобы начать штурм. В тот же миг дневное светило, едва поднявшееся над Вудберийскими холмами, начало заволакиваться черной тенью; тьма сгущалась и сгущалась, пока не сделалась непроглядной, поднялся холодный ветер. Солнце, спрятавшееся за диском луны, испускало вспышки пламени. Лошади тревожно заржали, птицы стаями беспорядочно кружили в небе, гадая, не пора ли устраиваться на ночлег. Ни один живой человек не наблюдал подобного прежде, и каждому казалось, что наступил конец света. Один Альфред узнал в происходящем затмение; объезжаяряды войск, он кричал, что через минуту-другую солнце вернется. Но он опоздал, и среди солдат началась паника. Датчан тоже охватил ужас; Олаф, стоя над главными воротами, решил, что тьму призвал своими заклинаниями Вулфлак, и приказал обрезать державшие его веревки. Когда тело ученого грянулось о землю, тьма уже начала рассеиваться. Останки мученика датчане самым постыдным образом швырнули в колодец вблизи Старого собора – теперь весь христианский мир знает его как Колодезь Святого Вулфлака. Вообразите себе ужас и горе Альфреда. Он сумел собрать свою рассеявшуюся армию, но штурмовать город силами испуганных солдат не было никакой возможности, тем более захватить противника врасплох уже не удалось. По счастью, на следующий день подоспело подкрепление, Альфред немедленно приступил к штурму и, разбив врага наголову, отвоевал город. В Старой монастырской церкви отслужили обедню, Олафа, его семью и танов крестили, азатем они с Альфредом обменялись богатыми дарами. После захвата столицы выплыло на Божий свет и предательство Беоргтнота: один из капелланов Вулфлака, некто Катлак, поведал, как принявший мученическую кончину епископ пытался передать королю весть о затмении. Беоргтнот и сам разоблачил себя, бежав на северо-восток, в подвластные датчанам области. Прах Вулфлака извлекли из колодца и похоронили в Старом соборе в черном каменном гробу, окованном свинцом и украшенном фигурами, которые изображали...[3]. Тело обмыли, умастили, закутали в тонкое...

Это, кажется, не особенно интересно.

Старый собор был разграблен датчанами, а когда его ремонтировали, произошел необычный случай. Датчане проделали в стене дыру, и Катлак обнаружил спрятанный там старинный документ. Это была хартия, в которой один из прежних уэссексских королей даровал аббатству определенные привилегии. Альфред объявил хартию действительной и утвердил эти привилегии навечно, пожаловал епархии и другие дары, дабы тем самым почтить память своего покойного друга и учителя. С той поры начали происходить чудеса, связанные со св. Вулфлаком, а прежде всего с колодцем, куда было брошено его тело. Обнаружилось, что вода из колодца исцеляет страшные язвы, деревья, политые этой водой, дают плоды среди зимы...

В том же духе написано еще много, не сильно интересно и не больно убедительно, поэтому здесь я останавливаюсь.

Меня очень взволновала эта история – я всегда волнуюсь, когда думаю об этом необычайном человеке, английском короле-книжнике, который спас нацию от уничтожения.

– Не догадаешься ли, в чем заключается моя гипотеза относительно молодого капеллана? – спросил я.

Остин помотал головой.

– Ты обратил внимание, что он единственный персонаж, о мыслях и чувствах которого нам рассказал автор? В сцене, когда Альфред молится, Гримбалд пишет, что капеллан был «глубоко тронут почтительным отношением короля и встревожен предполагаемым предательством Беоргтнота». Я думаю, молодой священник был не кто иной, как сам Гримбалд.

Остин поджал губы.

– Это объясняет, почему в его уста был вложен столь мудрый совет.

Я рассмеялся.

– Очень циничное наблюдение. Однако ты прав, и это подтверждает мою теорию, которую я недавно опубликовал в «Трудах английского исторического общества».

– Но насколько достоверна эта повесть? Меня она убеждает не больше, чем пресловутые пироги.

– Здесь имеются определенные трудности, – признал я.

– Что ты скажешь о предсказанном Вулфлаком затмении?

– Да, тут возникает ряд щекотливых вопросов. Астрономические знания, необходимые в данном случае, были утрачены уже несколько столетий назад – собственно, с падением эллинистической цивилизации. Однако, без сомнения, труды Птолемея и Плиния были тогда в Англии известны, потому Вулфлак и Альфред, наблюдая затмение, вполне могли понимать, что это такое.

– А происходило ли оно в то время? Это можно установить?

– О том, что именно в те дни имело место затмение, сведений нет. Это одна из причин, почему многие ученые отрицают подлинность «Жизни».

– Считают ее подделкой? Но кто ее состряпал и зачем?

– Что ж, сохранился один-единственный манускрипт, с предисловием Леофранка, который описывает, как он поручил изготовить и распространить копии, с тем чтобы каждый знал, каким мудрым и ученым королем был Альфред.

– А в самом манускрипте нет ли каких-нибудь ключей?

– К несчастью, он был уничтожен в тысяча шестьсот сорок третьем году, при разграблении здешней библиотеки. Таким образом, все, что мы имеем, это весьма неудовлетворительное издание по тексту Леофранка, опубликованное в тысяча пятьсот семьдесят четвертом году антикварием Паркером.

– А чего бы ради кто-нибудь стал изготавливать подделку?

– По моему мнению, едва ли кто-то это сделал, но я готов допустить, что оригинальный текст Гримбалда был изменен и дополнен Леофранком. Он, несомненно, добавил концовку, где повествуется о том, как была найдена старинная хартия, обогатившая аббатство; ему же можно приписать рассказы о чудесах, цель которых – привлечь в аббатство паломников.

– В таком случае, не мог ли он подделать и весь текст?

– Именно такое предположение выдвинул три месяца назад некто Скаттард – мошенник, позорящий звание ученого; его статья, где он нападает на меня в самых яростных выражениях, была опубликована в том же журнале, что и моя. Он утверждает, будто Леофранк состряпал текст на основе отрывков, натасканных из различных источников.

– Ты говоришь об этом Леофранке, словно он твой ближайший сосед. Бога ради, кто же он был?

– Ты в самом деле не знаешь? Это был епископ, учредивший здесь, в Турчестере, культ святого мученика Вулфлака. Скаттард утверждает, будто он затеял это, чтобы собрать средства для уничтожения англосаксонского собора и строительства нового...

– Я заметил, что Гримбалд пишет «Старый собор», а это значит, что рассказ был составлен, когда на его месте уже стоял новый. То есть не раньше тысяча двести какого-то года, не так ли?

– Это было начало двенадцатого века, Остин.

– Прости. У меня немного путаются тысяча сотые, тысяча двухсотые и тысяча трехсотые годы. Средневековье для меня – это сплошные монахи и сражения, пока не появляется Генрих VIII с его женами.

• Предыдущая
• 12/86
• Следующая