Кремень и кость - Лундберг Евгений - Страница 26

• Предыдущая
• 26/39
• Следующая

С этого дня Светловолосый, казалось, перестал считаться чужим среди людей, населявших берег большой реки. Его никто не стерег, ему отделяли равную с другими долю добычи. И никому не было дела до того, что он чахнет от тяжелой тоски, той тоски, какою болеют молодые животные, слишком рано ушедшие из отчего логова и обреченные добывать пищу неокрепшими еще зубами.

Волка в продолжение всей его жизни зовут волком, журавля в продолжение всей его жизни зовут журавлем. И только человек на веку своем несколько раз меняет имя. Когда он родится, ему дают имя в зависимости от того, что случилось замечательного в день его рождения. Когда подросток обнаруживает первые свои свойства, его величают по-новому. В день совершеннолетия он отбрасывает это прозвище, как детскую одежду, и отныне на всю жизнь получает настоящее свое имя. Только теряющим силы нелюбимым охотникам подростки еще раз дают не слишком почтительные старческие клички. Про них знает все племя, но их никогда не произносят вслух на собраниях старейшин.

Светловолосый не потерял своего имени среди чужого племени. Пленницу же никто не называл иначе, как Взятая У Моря. Прозвище это изо дня в день напоминало ей о неволе. И когда пленники сблизились, Взятая У Моря попросила Светловолосого:

— Не называй меня так. Я скажу тебе имя, которым называли меня у очага.

Светловолосому была противна ее просьба. Еще один чужой язык! Еще об одном чужом племени напоминанье!

— Мы оба выучились чужому языку, — жестко сказал он. — Другого языка у нас с тобою нет. Зачем мне знать, как тебя называли?

Взятая У Моря смирилась. Но в другой раз попросила снова:

— Назови меня, как ты хочешь. Я буду отзываться на имя, которое ты мне дашь.

Эта просьба была приятна Светловолосому. Он ответил: — Я придумаю тебе имя.

Часто большие группы жителей речного становища снимались с места и уплывали вниз по реке. Иные челны добирались до моря и привозили оттуда крупную мясистую рыбу. В отличие от обычаев медвежьего племени здешние охотники брали с собою женщин. Женщины исправляли поврежденные сети, ставили силки для болотной птицы и гребли наравне с мужчинами. Только гарпуном и копьем не владели они, хотя подчас казалось, что и кровавая охота под стать их силе и зоркости.

Светловолосому не нравилось участие женщин в рыбной охоте. Он выбирал челны, где женщин поменьше, и строго запретил Взятой У Моря садиться в один челн с ним.

— Ты не нужна мне на охоте, ты нужна у очага! — сердито, как зрелые охотники на непокорных женщин, кричал он, когда она упорствовала.

Люди чужого племени смеялись над ним и подзадоривали ее к неповиновению. Но Взятая У Моря не смела ослушаться.

Случилось раз, что Светловолосый попал в челн, обильно снабженный оружием и пищею. Лучшие луки взяли с собою охотники, правившие этим челном, обильный запас камней для пращей и лишние шкуры.

— Возьми меня с собою, — попросила светловолосая женщина, увидав челн, в котором очутился Светловолосый.

Светловолосый неодобрительно отвернулся от нее.

— Возьми! Этот челн выплывет в море. Там — мое племя.

Сказала — и сейчас же доняла, что этого не следовало говорить. Светловолосый поднял со дна челна круглый камень и заложил его в пращу. Его подвижные брови сжались, губы сердито выпятились вперед. Таким темным ни разу не видели его люди чужого племени.

— Уходи! — закричали они ей, желая предотвратить ссору. Столкнули челн в воду, провели через мель и уплыли.

(примечание к рис.)

Взятая У Моря понуро отошла к другим челнам. Место ей нашлось только в последнем, который уходил к ближайшим, видным из становища заливам. Никто не проявлял подозрительности к ней, но все помнили, что она насильно взята от разоренного очага, и при виде ее в глазах мужчин, женщин и детей загорался потаенный охотничий огонек, загасить который могли только годы. Они ели и спали рядом с рею, когда она управлялась с челном, хвалили ее силу и ловкость, но одно движение к воле — и она вновь стала бы дичью, а они — хищными зверями, и не сдобровать бы ей в этой охотничьей игре. Взятая У Моря перегнулась через борт и зорко следила за передовыми. Светловолосого обидчика не было видно. От недалекого уже моря тянуло солью и водорослями, беловолосая женщина беспокойно ворочалась на своем месте, заглушая никчемную тоску. Вдруг веселый говорок прошелся по челну. Впереди случилось что-то забавное.

— Плывет к берегу, — сказал сидящий на носу охотник.

— Кто?

— Светловолосый чужак. Она вскочила, резко качнув челн. Ближайший из рыболовов бросил ее на дно. Тяжело нагруженный челн зачерпнул воду.

— Не берут чужих к морю, — пояснил рыболов. Светловолосый доплыл до берега. Оружие его осталось в челне. Челны проплывали мимо один за другим, не привлекая его внимания. Какое ему дело, доплывут ли они до моря, возвратятся ли с добычей! Чужой так и оставался чужим.

Последний челн разрезал быстрину. Взятая У Моря подала знак гребцам. Они отклонились к противоположному борту. Она прыгнула в воду, едва шевеля руками, отдалась течению и, когда вода проносила ее возле Светловолосого, нащупала ногами песчаное дно. В воде ей было так же привольно, как на берегу. Светловолосый с усмешкой следил за ее движениями.

— Не уплыла, рыба. И тебя сбросили?

— Я сама поплыла за тобою.

Светловолосый пожаловался, что голоден. Женщина указала на становище. Он тоскливо отвернулся от него, став лицом к морю. Соленый ветер шевелил ее волосы, он угрюмо заметил, как она наслаждается этим ветром, и стал искать глазами холмистые леса вверх по течению реки. Их не было видно.

— Видишь, пчелы летают, — сказала Взятая У Моря. — Улей близко.

Взятая У Моря собрала кучу сухого тростника и ивовых веток. Светловолосый высек огонь. Они положили на костер две палки потолще, обожгли их концы и отправились вслед за пчелами, уносившими к гнезду цветочную ношу. Земляные пчелы гнездились в глубокой впадине с подветренной стороны холма. Они выкурили пчел и вынули соты. Светловолосый стал жадно насыщаться медом, давя пальцами уцелевших пчел. Взятая У Моря смахнула их веткой.

— Теперь я знаю, какое тебе имя дать, — сказал Светловолосый, насытившись. — Я назову тебя: Дающая Мед.

— Ты положил камень в пращу на меня.

— Ты хотела уйти к своему племени.

— Отчего ты не берешь меня на охоту, как чужие берут своих женщин?

— Ты не девушка. Только девушки медвежьей пещеры ходят на охоту с молодыми мужчинами.

— Женщина в беде надежнее, чем девушка.

— Нет, — уверенно возразил он. — От левой руки женщины слабеет правая рука мужчины, и глаз его теряет меткость.

Они ушли в глубь степи. Серебристую отаву сменили сочные луга. Слева маячило становище. Взятая У Моря, забыв о печалях, становилась с каждым шагом говорливее. Светловолосый насупил густые на широких надбровных дугах брови. Ему захотелось оборвать ее веселость, как обрывают нависшую на пути зеленую ветку.

— Расскажи: много было убитых, когда они разорили становище твоего племени? — спросил он.

— Им нечего было разорять. Мало людей, много болот и мох кругом, белый, как волосы. Вот мое становище.

— Они разорили прошлой весною твое становище, — злобно сказал Светловолосый, — а мое разорят будущею весною.

Он лег, уткнувшись лицом в траву. Взятая У Моря села рядом. Ей захотелось коснуться его волос. — Я — как буйволенок, отбившийся от стада. Он ищет мать, а охотники по его следам находят стадо.

Задолго до вылета молодого роя беспокойным и торжественным гудом гудит налитое до краев медом дупло. Пчелы не умолкают и по ночам. С каждым часом гуще и громче становится гудение. И вдруг над тесным старым жильем живою сеткою завьется шальной рой и унесется вдоль опушки в поисках необжитого дупла. Старики отчей пещеры не понимали, что для племени пришло время роения. Сухими своими телами пытались они загородить выходы к воле.

• Предыдущая
• 26/39
• Следующая