Ночь в «Восточном экспрессе» - Генри Вероника - Страница 29
- Предыдущая
- 29/63
- Следующая
Выбравшись из-под простыней, Адель бросилась в ванную комнату, заперлась и в страхе схватилась за голову, вцепившись в волосы и глядя в зеркало на идиотку, которой она оказалась. Слабую, пустую, тщеславную, поглощенную собой. Под глазами у Адели залегли темные круги. «Не слишком привлекательное предложение сделают тебе этим утром, миссис Расселл», – подумала она, и ее бросило в жар от нараставшей паники.
Как можно тише Адель умылась, почистила зубы, выдавив на палец зубную пасту. Воду в унитазе она спускать не стала. Не хотела разбудить Джека. Тихонько вернулась в спальню за своей одеждой. Джек крепко спал, пока она одевалась и искала туфли и сумочку. По сравнению с одетой с иголочки свежей женщиной, пришедшей вчера в «Савой» на ленч, Адель являла жалкое зрелище. Одежда измята, чулки в затяжках. У нее не нашлось духов – они лежали в повседневной сумочке. Она не предполагала, что они ей понадобятся.
Ей подумалось: не притворяется ли Джек спящим, чтобы избежать неловкого прощания? Да наплевать. Адель на цыпочках вышла из квартиры и спустилась по лестнице, держа туфли в руке. Открыла парадную дверь и ступила на улицу. Ее разом охватил холод, ущипнул за кожу. Когда ты устал, холод всегда ощущается острее. Кафе на первом этаже было закрыто, на окнах – ставни. Мимо продребезжала тележка, развозившая молоко, и Адель ощутила сильную жажду. Подумала: не остановить ли ее, но хотелось как можно скорее покинуть это место.
Проходившая мимо женщина окинула Адель взглядом, в котором читалось отвращение. Адель решила, что вид у нее именно такой: падшая женщина покидает холостяцкую берлогу своего любовника. Еще ни разу в жизни она не чувствовала себя столь грязной и ненавистной самой себе. Она доковыляла до Шафтсбери-авеню и остановила первое попавшееся такси.
Путешествие домой было бесконечным.
Адель попросила водителя такси остановиться у магазина «Фенвикс» на Бонд-стрит, где было множество нормальных, счастливых женщин, не чувствовавших за собой никакой вины, женщин, которые радовали себя новой губной помадой или выбирали наряд для особого случая. Адель купила чулки взамен порванных накануне вечером и переодела их в дамской комнате. Старую пару она бросила в корзину для мусора, стыдясь стремления скрыть свидетельства своего греха. Затем она вернулась в магазин и наугад выбрала пару перчаток, щетку для волос и баночку кольдкрема. Ничего из этого Адели не требовалось, и можно было купить все в Филбери, но она думала только о том, что ей нужно какое-то доказательство нормальности хотя бы для себя и некое алиби. Какое-нибудь ничтожное свидетельство, доказывающее, что ее действия за последние сутки были вполне невинными.
В поезде Адель сидела, держа на коленях сумочку и покупки, прижавшись головой к оконному стеклу, глаза ее от усталости горели. Тело болело, словно избитое. Она не могла думать отчего.
Домой она вернулась к полудню. Уильям, слава Богу, дома не обедал. Встретила ее только миссис Моррис, да и та к часу дня ушла. Помыслить о еде Адель не могла, хотя миссис М. оставила ей холодной ветчины и овощной салат.
Адель налила себе горячую ванну, воображая, что смоет таким образом свои грехи. Она все еще чувствовала на себе запах одеколона Джека. Адель видела флакон у него в ванной комнате. «Зизония» от Пенхалигона. Он вызывал у нее беспокойное, тревожное воспоминание. Ибо, несмотря на то что никогда в жизни Адель не чувствовала себя хуже, воспоминание о том, что с ней делал Джек, опьяняло. Она невольно переживала каждый порочный, восхитительный миг.
Когда Уильям пришел домой, Адель чувствовала себя очистившейся, но словно в бреду. Она заставила себя поужинать вместе с мужем. Каждый кусок приходилось отправлять в рот через силу. Адели казалось, что она никогда уже не сможет получать удовольствие от еды. Уильям, похоже, был очень рад ее видеть и подробно расспрашивал о Бренде.
– Она так волнуется по пустякам и при выборе любой вещи нуждается в помощи, – рассказывала Адель. – Думаю, прожив так долго в Кении, она чувствует себя отставшей от моды и не знает, что следует покупать.
– Пусть покупает все, что ей нравится. – Уильям никогда не мог понять, почему женщины с таким трудом что-то выбирают.
– О, это не так-то просто, и ты об этом знаешь. Тем не менее это даже приятно – помогать кому-то отделывать квартиру. Во всяком случае, пока я была с ней, мне пришла чудесная мысль. – Вполне можно сообщить ему сейчас. – Я подумала, что открою художественную галерею. В старой приемной. Что скажешь?
Зачем она это озвучила? Неужели она действительно станет осуществлять этот план? «А почему нет?» – подумала Адель. Она справится и одна. Ей не нужна помощь Джека Моллоя. Она начнет с малого, постепенно расширит дело. Это придаст смысл ее жизни. Конечно, это всего лишь хваленое хобби, но оно может доставлять и удовольствие. И кто знает, куда оно может привести.
Если повезет, как можно дальше от Сохо.
Уильям наклонил голову набок, обдумывая предложение жены.
– Звучит неплохо, – ответил он в итоге. – Если только по дому не будут шататься толпы людей.
Адель убрала со стола посуду и принесла две креманки с мороженым с ломтиками персика и взбитыми сливками.
– Я все посчитаю и прикину, во что это обойдется. – Руки у нее дрожали от изнеможения. – И попрошу подрядчика прийти посмотреть, насколько легко будет осуществить переделки. Думаю, работы будет немного.
Несмотря на деловой характер, Адель мечтала только о том, как бы добраться до постели. Если она уснет, то спасется от совершенного ею ужасного поступка.
– Я, пожалуй, лягу пораньше, – сказала она Уильяму, выдавливая в раковину «Фэри». – Гостевая комната у Бренды выходит на дорогу. Я почти не сомкнула глаз.
Пока Уильям был в саду, куря вечернюю сигару и любуясь розами, Адель залезла в его медицинский саквояж и нашла бутылочку со снотворным. Она не была уверена, что Джек Моллой не посетит ее во сне. Он уже начинал возникать в глубине ее сознания – его темные глаза, черные волосы, заученная улыбка… И не важно, с каким упорством она старалась забыть его и то, что они сделали, эти образы дразнили ее.
На следующее утро Адель почувствовала себя лучше. Более собранной. И чувство вины по поводу содеянного несколько ослабло. Она решила, что каждому человеку дозволено совершить одну ошибку. Она поддалась минутной слабости. «Подобное, – говорила она себе, – действительно случается». Хотя Адель с трудом представляла своих подруг в схожей ситуации. Почему она не может быть респектабельной и довольной, как они? Что, скажите на милость, на нее нашло?
Адель решила сосредоточиться на семье. На Уильяме и сыновьях. Она не собирается терять их ради дозы возбуждения, порции лести и ночи…
Она не хотела думать о той ночи. Если она подумает о той ночи, ее решимость поколеблется и мысли разбегутся.
В те выходные они с Уильямом впервые должны были взять близнецов из школы всего на несколько часов днем, но Адель не могла дождаться встречи с ними. Впервые со времени ее проступка она проснулась, думая о них, а не о Джеке Моллое. Одеваясь на выход, Адель молилась, чтобы Джек удовольствовался тем, что соблазнил ее, занес в список своих побед и, не долго думая, обратился к следующей ничего не подозревающей жертве. Она тем временем собиралась его забыть, переложить воспоминания шариками от моли, как неподходящее платье, которое никогда не захочет надеть снова.
Адель и Уильям совершили короткую поездку до Эбберли-Холла. Адель была возбуждена и всю дорогу болтала о своих планах в отношении галереи.
– Вчера приходил плотник, смотрел, как увеличить окна, чтобы получилась витрина. Потрудиться придется, но он говорит, что сделать это можно. И еще он смонтирует по всему помещению специальные крепления для картин, чтобы с развеской не было никаких сложностей. И он может изготовить достойную вывеску. Я выбрала золотые буквы на темно-красном фоне. Как твое мнение?
- Предыдущая
- 29/63
- Следующая
