Гений страшной красоты - Донцова Дарья - Страница 40

• Предыдущая
• 40/61
• Следующая

– Добрый вечер! – звонко произнесла я.

– Что за чучело? – «ласково» отреагировал хозяин. – Мама, ты опять за собой дверь не заперла? Шляешься в сортир по сто раз, и у нас вечно вход нараспашку. Я тебе шалаш около очка поставлю, будешь там жить.

Бабуля сделала вид, что не услышала хамства сына.

– Блин! – выпалила Аня. – Как ты меня нашла?

– Ага! – удовлетворенно заметил Борис. – Значит, я, как всегда, прав, ты изменница.

Аня бесцеремонно показала на меня пальцем:

– С ней сплю, да?

– Точно! – выпалил филимоновский Отелло.

Жена закатила глаза.

– Уж ты определись, кто твоя жена – лесбиянка или проститутка.

– Не хами мужу! – взвыл Борис.

– Занесло меня к психам… Боря, она из Прохоровки. Неужели не понятно? – вздохнула Аня. – Женщина, что ты хочешь?

– Анечка, я дала вам… – начала я, но была прервана торжествующим возгласом Бориса:

– Ага! Если у вас с ней ничего нет, то откуда ей известно, что ты Анна?

– Уймись, а? – попросила жена. – Совсем от безделья сбрендил. Вон, у соседей поросенок Мишка, я его Мишаней кличу, и что теперь, он мой любовник?

– Кто тебя знает, развратницу, – грустно вымолвил Борис. – У баб одно на уме – как мужнин кошелек обчистить и с кем налево сходить.

– Плохо считаешь! – разозлилась Анна. – Значит, не одна гадость у меня в мыслях, а две. Кстати кошелек твой пополняется из моей зарплаты. Какой смысл мне из него бабки тырить?

Я подняла руку.

– Извините, давайте быстренько решим небольшую проблему. Анечка, верните сувенирчик, который вам на тропинке вручила фея.

Борис выпучил глаза.

– Ну, удостоверился теперь, что она из Прохоровки? – усмехнулась Аня. И, четко произнося слова, словно беседуя с маленьким ребенком, спросила: – Мешочек назад желаешь?

– Да, – обрадовалась я.

Молодая женщина пошла к столу.

– Где-то я его тут швырнула. Боря, ты не видел конфету?

– За фигом она мне? – почти по-человечески ответил муженек.

– Действительно, шоколадка не пиво, – вздохнула супруга. – Марья Михайловна, вы случайно конфету не трогали?

Бабка зевнула, но ничего не сказала. Анна повернулась ко мне:

– Тебя как зовут?

Я решила не выпадать из образа:

– Фея Бом. То есть Бим.

– Ёперный театр! – возопил Борис. – Ань, вытури ее.

Продавщица открыла секретер, достала из него запечатанную коробку «Ассорти» и протянула мне.

– Бери, там много вкусных конфет с разными начинками.

Я отказалась от щедрого подарка.

– Спасибо, мне нужна только та, которую я дала вам в лесу.

Хозяйка протяжно вздохнула.

– Ладно, посмотрю в спальне, может, туда ее случайно занесла.

Она быстро исчезла за дверью, расположенной между «стенкой» и буфетом, и в гостиной неожиданно стало тихо.

– Сколько времени? – засуетился Борис. – Футбол должен скоро начаться.

– Двадцать один час сорок восемь минут двенадцать секунд, – громко произнес мужской голос, – время московское.

Старуха вскочила с дивана, потом беззвучно плюхнулась назад и прижала обе руки к животу.

– Вот оно! – завопил Борис. – Анькин хахаль здесь! Еще и в разговор влезть посмел! Ах ты…

Виртуозно матерясь, хозяин бросился к «стенке», начал выдвигать ящики и выбрасывать наружу вещи.

Я замерла на месте, охваченная дурным предчувствием.

– Перестань безобразничать! – вскинулась Анна, возвращаясь в гостиную. – Имей в виду, сам шмотье раскидал, сам его назад будешь укладывать!

– Где полюбовничка спрятала? – заорал муж, продолжая выкидывать на пол разноцветные тряпки.

Аня покрутила пальцем у виска.

– Хоть ты и кретин, но попытайся соображение включить: я чего, с карликом живу? Ну кто в ящик поместится? Ладно бы подпол или гардероб обшаривал. Еще в сахарницу загляни!

– В доме чужой мужик, – почти спокойно сказал Борис. – Он разговаривает.

Анна всплеснула руками.

– Точно свихнулся. Кстати, я дозвонилась до Прохоровки, сейчас от них машина придет. Может, и тебе туда скататься? Помнишь, как тебя зовут? Где сейчас находишься? Эй, отвечай! Где ты находишься?

– Московская область, Истринский район, почтовое отделение Пылкино, деревня Филимоново-2, дом восемь дробь один, – сообщил баритон.

Я без приглашения села в кресло.

– Кто это? – подпрыгнула Аня.

– Альберт с вами, – сообщил уникальный прибор.

Хозяйка уставилась на мужа.

– Боря, у нас в избе посторонний.

– Слышу, Ань, – миролюбиво подтвердил ревнивый супруг.

– Я его не приводила, – ошарашенно произнесла женщина. – Тебе тоже мужики без необходимости, ты по бабам таскаешься. Так кто выступает? Где он прячется? Марья Михайловна, вы тут чем и с кем занимаетесь, пока я на работе, а сынок ваш на речке балбесничает?

– Охренела? – нахмурился Борис. – Маме сто лет в обед! Ей бы целой от печки до сортира дойти, может по дороге рассыпаться. И вообще она никогда ничем таким не занималась. В отличие от тебя моя маманя на мужиков никогда даже не смотрела.

– А ты откуда взялся? – уперла руки в боки Анна. – От святого духа? Поди поболтай с соседками, хоть с Анфисой, она тебе правду про бабку-то расскажет. Зажигала Марья Михайловна по полной. Думаешь, чего ее тетя Клава терпеть не может? Потому что она с ее мужем…

– Замолчи! – гаркнул Боря. – Мать на такое не способна!

Я быстро встала и подошла к старухе.

– Марья Михайловна, вы съели конфетку? Такую темненькую, с орешками…

– А? Не слышу ничего! – прикинулась бабка. – Глухая стала, совсем плохая!

– Альберт, – сказала я, – нужна справка. Сколько будет семью восемь?

– Пятьдесят шесть, – ответил мужской голос.

– Вау! – взвизгнула Аня.

Я показала пальцем на пенсионерку.

– Он у нее в животе.

– Кто? – испугался Борис.

– Альберт, – пояснила я.

– Мужчина? – уточнил сын. – Тетка, ты ваще как, с головой дружишь?

Я растерялась. Имею ли я право разглашать тайну? Альберта разрабатывали для особо секретных целей. Если слух об этом изобретении распространится по деревне Филимоново, то через пару дней он дойдет до Москвы, и людям, которые дали Антону лабораторный образец, влетит по полной программе.

– Хочешь сказать, что у моей мамы в животе сидит парень? – наседал Борис.

– Сейчас проверим, – справилась с оторопью Анна. – Эй, ты там, сколько тебе лет?

– Дата создания Альберта десятое ноября, год засекречен, – донеслось из бабушки.

– Никогда не надо есть чужих конфет! – почти с отчаянием произнесла я.

– Как он туда попал, мужик этот? – прошептал Борис. – Ваще ни фига не понимаю.

– Попробую объяснить. Шоколадка на самом деле нечто типа… э… радио. Марья Михайловна, не играйте в молчанку, все уже поняли, что вы слопали конфету! – воскликнула я.

– Ей же нельзя ничего с сахаром! – спохватилась Аня. – Врач запретил!

– Тебе просто жаль свекрови мармеладку принести, – прокряхтела старуха. – Чего привязались? Ну, взяла я бонбошку со стола, никакого вкуса в ней не было, совсем крошечная, даже разжевать я ее не успела, она сама прямо в горло проскочила. Подняли шум из-за ерунды. Жлобы!

Из сеней послышался грохот, дверь в избу отворилась, и в гостиную вошли два огромных мужика, один из них нес под мышкой свернутое серо-зеленое одеяло.

– Где баба? – спросил он.

– Во! Забирайте! – велела Аня, указав на меня пальцем. – Одной заботой меньше. Нам еще со старухой разобраться надо.

Я хотела осторожно рассказать, что такое Альберт, но на меня вдруг накинули то самое одеяло, туго спеленали, оттащили в машину, привезли в некое здание и привели в кабинет, где находился приятного вида старичок, сильно смахивающий на Деда Мороза.

Таинственная Прохоровка, о которой постоянно говорила Аня, оказалась психиатрическим корпусом местной больницы. А старичок был доктором-психиатром Сергеем Петровичем Кругловым.

Слава богу, врач сразу понял, что никакими душевными расстройствами привезенная санитарами женщина не страдает, он точно знал – я не являюсь его подопечной.

• Предыдущая
• 40/61
• Следующая