Герой не нашего времени. Эпизод I - Полковников Дмитрий - Страница 54

• Предыдущая
• 54/148
• Следующая

Но в итоге все вышло, как на плакате, где сиротливо стоит маленькая девочка Польша, слева злодей Гитлер, а справа злодей Сталин.

Возвращаться в Варшаву мать и дочь не хотели. В столице шли упорные бои. Брошенные своим правительством, военные и жители геройски защищали город. А Чесновицкие в Бресте надеялись найти и достойно похоронить тело отца. Потом только беженцы принесли горестную весть – от многоквартирного дома в предместье Прага осталась одна груда кирпичей

Максим с неожиданным энтузиазмом буквально вливал энергию в утомленных командиров, листая страницы своего конспекта. Неужели это из-за нелепой встречи?

Он продолжил:

— Немцы в бою используют так называемую «ауфтрагстактик». Данный элемент основывается на осознании факта – если солдат пересекает ничейную землю и врывается в траншеи – руководить боем и отдавать приказы ему бесполезно. Поэтому, обычно ставится общая задача, а конкретные решения самостоятельно принимает командир на уровень ниже[247]. Находите, что на наш Устав совсем не похоже?

— Товарищ капитан! А как же железная немецкая дисциплина, про нее еще Толстой в «Войне и Мире» писал, — не выдержал один из лейтенантов.

— Die erste Kolonne marschiert, die zweite Kolonne marschiert[248] усмехнулся капитан, вспоминая хаос, собственноручно сотворенный немецкими регулировщиками двадцать второго июня в захваченном Бресте, — есть и такое. Но не путайте дисциплину с тактикой. Любой немецкий командир, начиная с уровня нашего сержанта, может не спрашивать разрешения старшего начальника, а самостоятельно хватать удачу за хвост на поле боя. В этом их преимущество и недостаток. Инициативность действий и методичность, переходящая в схематизм. Товарищ Сталин не зря говорит, не принесли немцы в искусство тактики ничего нового.

Максим, чуть кривя душой, не стал дальше развивать эту мысль. Потому, что теоретически, многие знали, как долететь до Луны, но не у всех на деле получилось.

Он продолжил.

— Как верно говорит маршал Тимошенко, наши бойцы и командиры – храбрый и замечательный народ, но эти качества надо дополнить упорным конкретным обучением, чем мы с вами и занимаемся. Хотите победить, — заставьте врага действовать по его же схеме, а затем испугайте непредсказуемостью и неизвестностью. Маневр, постоянный маневр: людьми, техникой, дезорганизующим огнем с разных направлений.

Командир первой роты, задавший вопрос, улыбнулся, осознавая цель возни саперов рядом с его позициями. В том, что придется скоро воевать, никто не сомневался.

— А теперь, рассмотрим следующий «тактический прием фашистов». Неся потери, враг погнал впереди себя женщин, стариков и детей. Ваше решение? — зло выдал очередную задачу-вводную комбат. — Ну? Считаю до ста – девяносто восемь, девяносто девять…

Поставленный за свою толковость ротным, лейтенант Малышев, отличник боевой и политической подготовки, кандидат в члены ВКП (б) мигом вспотел, первый раз не зная ответа. Стрелять в своих?

— Понятно. А ваше? Враг наступает – Максим аккуратно стукнул сапогом по лодыжке взводного, взятого им за исполнительность, самой природой доведенной до совершенного автоматизма. Его талант спать с открытыми глазами никто, кроме Ненашева, не ценил.

На не подающего надежд лейтенанта часть ребят оглянулась, без удивления. Сейчас его построят и «уносякомят» вновь. И почему среди них есть и тупые люди?

— Определяю дальность до цели и открываю огонь, — скривившись от боли, очнулся соня.

— Вам двойка за медлительность, а вам пятерка, но минус два балла за сон. А вечером всем советую поспорить с замполитом о моей оценке. Может и я, тогда приду и послушаю. И подумайте, насколько спокойнее станет ваша совесть, при установке минного поля перед позициями.

Иволгин догнал стремительно вышедшего из палатки командира. Похоже, опять занесло начальника. Есть же какие-то правила ведения войны и международные конвенции.

— Зачем же так, Максим Дмитриевич?

— Ох, товарищ старший политрук, плохо и скучно проводите занятия о звериной природе фашизма. Мы для них не люди[249]. В этом сегодня счастье немецкого народа – верить в то, что они лучше всех, и что приносить в жертву недочеловеков благо, от этого земля станет чище, трава зеленее, а солнце ярче.

Капитан показал на рукав гимнастерки Иволгина.

— Да, забыл тебе сказать. Твоя звезда прямой пропуск на тот свет. По их инструкции политработников следует уничтожать незамедлительно. Ты бы своим намекнул, что плен значит смерть по-любому.

Иволгин решил промолчать. Казалось, комбат ненавидит «фашизм», вернее, теперь – «империализм» — сильнее всех в Советском Союзе, имея особые основания. Каждое слово, очень любовно сказанное Максимом о «врагах с Запада», интонациями постоянно напоминало Алексею мнение людоеда из какой-то сказки, желавшего обсудить выбор блюда на обед.

Он в такой постановке вопроса сомневался, должны же еще остаться в Германии сознательные рабочие?

Иволгин замечал то, что не видел Суворов. На глазах менялся комбат, становясь все злее и злее. И все чаще у них появлялись бойцы НКВД в зеленых фуражках…

Капитан выполнил обещание, данное командиру заставы. Не сам, не хватило времени. Сделай ученика учителем, и будет тебе благо. По такой цепочке работал Панов, заставляя учить друг друга, и учился сам.

К пограничникам пришел красноармеец из батальона, петлицы которого были девственно чисты. Толковый паренек, неплохо натасканный кем-то на электромеханическом заводе. Ненашев его приметил сразу, на второй день. Если человек может что-то доступно и быстро объяснить другому – это талант.

А тот его ненавидел. Еще бы не испытывать ненависти к человеку, который целую неделю по четыре часа в день заставляет всех по команде разбирать и вновь собирать винтовку «СВТ». Даже командир взвода, уныло подающий команды на извлечение очередной детали, часто зло добавлял бранное слово.

Естественно! Панов когда-то сам плевался от слов: «делай по разделениям», «делай раз», «делай два». Только потом понял мудрость деления сложного на множество простого. Таинственную науку обучения унтер-офицерами русской армии новобранцев «от сохи» попытались возродить в Красной Армии совсем недавно.

Ранее командир, желая вызывать восхищение, быстро показывал все что умел, требуя сразу действовать как он. Выглядело все примерно так: «делай, как я» — единственный пулемет «ДП» резко разбирался и собирался, примерно, перед взводом бойцов.

К удивлению Петра, пограничники не только отвели его на стрельбище, но и отсыпали «для науки» цинк патронов. Богато живут, но понятно: стреляют чаще по врагам Советской власти. Он привычно снарядил магазин, вогнав туда девять штук, и сразу заметил удивленные глаза командира заставы.

— Товарищ «инструктор», а почему именно девять? — обращение Максим оговорил заранее. Дабы не давили на чистые петлицы чужим командирским авторитетом.

— Да потому что, винтовка хорошая, а магазин с «велосипедной болезнью», — неожиданно выпалил заученные слова командира батальона Никитин. — Иначе последний патрон в переднюю стенку магазина уткнется.

Он и сам, разбираясь с автоматикой, не сразу понял, в чем дело. Но сегодня посмотрел на изумленные взгляды и восхитился: как взлетел тут его авторитет. То, что вбили в его голову командиры, для этих серьезных парней в зеленых фуражках стало откровением.

— Дай-ка, старшина, свою винтовку, — ему мрачно протянули «СВТ», — что о ней скажешь. Тьфу, простите, что вы скажете.

Вокруг него сидели не салаги. Тут еще служили люди, кто призывался до выхода Закона о всеобщей воинской обязанности, и осенью сорок первого должны были уйти в запас.

Свирепый инструктаж получил и сам Никитин. Следовало называть всех только на «вы», а «тыканье», на которое начнут жаловаться, грозило карами хуже гауптвахты. Сволочь, а не комбат.

• Предыдущая
• 54/148
• Следующая