Тайна моего мужа - Мориарти Лиана - Страница 31

• Предыдущая
• 31/79
• Следующая

Рейчел провела ладонью по запотевшему зеркалу и пригляделась к собственному расплывчатому отражению за каплями воды. Она подумала о том, как целует ее Джейкоб, прижав обе пухлые ручки к ее щекам, уставившись огромными и ясными голубыми глазами в ее глаза. И каждый раз она испытывала удивление и благодарность из-за того, что ее морщинистое лицо может внушать кому-то подобное обожание.

Просто ради того, чтобы чем-то себя занять, она принялась легонько подталкивать толстую свечу. И вот наконец та доползла до края шкафчика, опрокинулась и грохнулась на пол в граде пахнущих ванилью осколков стекла.

Сесилия занималась сексом с мужем. Это был хороший секс. Очень хороший секс. Чрезвычайно хороший секс! У них снова был секс. Ура!

– О боже, – произнес над ней Джон Пол, зажмурившись.

– О боже, – охотно согласилась Сесилия.

Как будто им вовсе ничто не мешало. Сегодня вечером они легли в постель и повернулись друг к другу так же естественно, как и в юности, когда только-только стали парой и им казалось немыслимым, что однажды они смогут заснуть рядом, не занявшись сперва любовью.

– Господи. Иисусе. – Джон Пол запрокинул голову в экстазе.

Сесилия застонала, чтобы уведомить его, что она тоже вполне счастлива.

Очень. Хороший. Секс. Очень. Хороший. Секс. Она повторяла эти слова в такт движениям их тел.

Что это было? Она напрягла слух. Кто-то из девочек ее звал? Нет. Ничего. Черт побери! Теперь она утратила сосредоточенность. Отвлекись лишь на мгновение – и всему конец. Она вернулась на первую клетку. По словам Мириам, решением был тантрический секс. Ну вот, теперь она думает о Мириам. Это уж точно конец.

– О боже, о боже.

Джон Пол, судя по всему, не испытывал ни малейших затруднений с сохранением сосредоточенности.

Гей! Какой из него, к черту, гей?

Девочки, которые уже должны были крепко спать, но еще только готовились лечь (мама Сесилии была весьма своенравна, когда речь заходила о расписаниях), пришли в восторг, увидев отца раньше ожидаемого. Они облепили его, перекрикивая друг дружку, чтобы рассказать о «Потерявшем больше всех», о Берлинской стене, о по-настоящему жуткой глупости, которую на днях ляпнула на балете Гарриет, о том, сколько рыбы им скормила мама, и так далее.

Сесилия видела, как Джон Пол попросил Изабель повернуться кругом, чтобы он мог полюбоваться ее новой стрижкой, и не заметила в его взгляде на дочь ничего странного. От усталости после долгого полета под его глазами залегли тени (он проторчал в Окленде большую часть дня, поскольку нашел более ранний рейс через Новую Зеландию), но он выглядел счастливым и весьма довольным тем, как ему удалось всех удивить. Ничего общего с человеком, способным украдкой проливать слезы под душем. А теперь они занялись сексом! Отличным сексом! И все было в порядке. Не о чем беспокоиться. И он ни словом не упомянул письмо. А раз тут не о чем говорить, значит там не может быть ничего важного.

– Ух… клево. – Джон Пол содрогнулся и рухнул на нее.

– Ты только что сказал «клево»? – переспросила Сесилия. – Привет из семидесятых!

– Да, сказал, – подтвердил Джон Пол. – Это подразумевало удовлетворение. И, раз уж об этом зашла речь, мне так показалось?..

– Все хорошо, – заверила его Сесилия. – Это было клево, чувак.

В следующий раз будет обязательно.

Джон Пол рассмеялся, скатился с нее и привлек ее к себе, обняв обеими руками и поцеловав в шею.

– Давненько был последний раз, – сдержанно заметила Сесилия.

– Знаю, – подтвердил Джон Пол. – А все почему? Вот почему я прилетел домой пораньше. Внезапно возбудился до чертиков.

– Я все похороны сестры Урсулы думала о сексе, – призналась Сесилия.

– Так и надо, – сонно одобрил Джон Пол.

– А на днях мне вслед свистнул водитель грузовика. Я еще вполне ничего, просто чтобы ты знал.

– Мне не нужен чертов водитель грузовика, чтобы знать, что моя жена еще вполне ничего. Готов поспорить, на тебе были эти твои спортивные шорты.

– Точно, – подтвердила она и чуть помолчала. – На днях в магазине кто-то свистнул вслед Изабели.

– Мелкий ублюдок, – буркнул Джон Пол, но без особого пыла. – С этой стрижкой она выглядит намного младше.

– Знаю. Только ей не говори.

– Не дурак же.

Голос его звучал так, будто он уже почти спит.

Все было в порядке. Дыхание Сесилии начало замедляться. Она прикрыла глаза.

– Теперь Берлинская стена, да? – уточнил Джон Пол.

– Ага.

– Мне до смерти осточертел «Титаник».

– Мне тоже.

Сесилия начала погружаться в сон.

Все вернулось на круги своя. Все так, как должно быть. Завтра еще столько дел…

– А что ты сделала с тем письмом?

Ее глаза распахнулись, и она уставилась в темноту прямо перед собой.

– Убрала обратно на чердак. В обувную коробку.

Это была ложь. Настоящее, бесстыдное вранье, слетевшее у нее с языка так же легко, как и невинная ложь об удовлетворении от секса. Письмо лежало в шкафу для документов, в кабинете чуть дальше по коридору.

– Ты его вскрыла?

В самом его голосе было нечто особенное. Он явно пребывал в полном сознании, но следил за тем, чтобы говорить сонно и безразлично. Она ощущала напряжение, исходящее от его тела, словно электрический ток.

– Нет, – ответила она, постаравшись, чтобы и ее голос прозвучал сонно. – Ты просил не вскрывать, и я не стала.

Обнимающие ее руки как будто чуть расслабились.

– Спасибо. Мне так неловко.

– Не глупи.

Его дыхание замедлилось. Она позволила расслабиться и себе.

Сесилия солгала, чтобы сохранить возможность прочесть письмо, когда и если она решит с ним ознакомиться. Теперь между ними лежала настоящая ложь. Проклятье! А ей просто хотелось забыть о чертовом конверте.

Она так устала. Она подумает об этом завтра.

Невозможно было сказать, как долго она проспала, прежде чем снова проснулась – в одиночестве. Сесилия сощурилась на часы с цифровым дисплеем, но без очков разглядеть время не удалось.

– Джон Пол? – окликнула она, приподнявшись на локтях.

Из примыкающей к спальне ванной не доносилось ни звука. Обычно после дальних перелетов он спал как убитый.

Зато над головой раздался шум.

Она села, окончательно проснувшись, и ее сердце загрохотало в груди. Мгновенно все стало ясно. Джон Пол залез на чердак. Он никогда там не бывал! Вспомнилось, как крошечные бисеринки пота выступали у него над губами, когда на него накатывал приступ клаустрофобии. Должно быть, ему позарез понадобилось это письмо, если он был готов ради него карабкаться на чердак.

Когда-то он сказал: «Не полезу туда, разве что это будет вопрос жизни и смерти».

Так письмо было вопросом жизни и смерти?

Сесилия не стала мешкать. Поднявшись с постели, она прошла по темному коридору в кабинет. Включила настольную лампу, приоткрыла верхний ящик шкафа с документами и вытащила красно-коричневую папку с пометкой «Завещания».

Потом села в обитое кожей офисное кресло, развернула его к столу и открыла папку в небольшом пятне желтого света от настольной лампы.

Она выдвинула верхний ящик стола и достала нож для бумаг.

Над ее головой послышались беспокойные шаги, грохот – что-то опрокинулось. Он вел себя как безумец. Да ведь чтобы вернуться в Австралию к этому времени, он должен был отправиться прямиком в аэропорт сразу после того телефонного разговора с ней!

Ради всего святого, Джон Пол, какого черта вообще происходит?

Одним быстрым решительным движением Сесилия вспорола конверт и вытащила исписанный от руки лист. Еще какой-то миг ее взгляд не мог сосредоточиться. Слова плясали перед глазами.

• Предыдущая
• 31/79
• Следующая