Возвращение - Паолини Кристофер - Страница 31

• Предыдущая
• 31/178
• Следующая

Почти во всех блюдах присутствовали грибы: приготовленные в виде сочных кусочков или же цельными шляпками, надетыми на головки жареных птиц; из грибов искусные повара выложили даже целые замки, рвы которых были заполненных соусом для жаркого. Грибов приготовили великое множество — от всем известных белых грибов с толстыми коричневыми шляпками до странных, коричневых грибочков, которые запросто могли сойти за кусочки древесной коры. Были на столах и нежно-голубые поганки, аккуратно разрезанные пополам, чтобы все могли видеть их изумительную лазоревую сердцевину.

Наконец подали главное блюдо: огромного жареного кабана, покрытого аппетитной густой подливкой. Кабан был столь огромен — не меньше жеребца Сноуфайра! — что внесли его сразу шесть гномов. Клыки у этого чудовищного зверя были длиной не меньше локтя, а в его пасть запросто поместилась бы голова Эрагона. А уж запах! Запах жареного кабаньего мяса сразу затмил все прочие ароматы застолья.

— Награ, — прошептал Орик. — Гигантский кабан. Ундин действительно постарался! Это большая честь, Эрагон. Лишь самые отважные гномы осмеливаются на нагру охотиться, а мясо его подают лишь тем, кого особенно ценят. Кроме того, мне думается, тут есть и ещё один намёк: похоже, Ундин готов оказать тебе поддержку против Дургримст Награ.

А Эрагон, склонившись к самому уху Орика и стараясь, чтобы больше никто его не услышал, спросил:

— Значит, это ещё один зверь из тех пяти, что водятся только в Беорских горах? Каковы же остальные?

— Ну, есть ещё лесные волки; они так велики, что нападают даже на нагру, и так быстры, что могут догнать фельдуноста. Потом — пещерные медведи, которых мы называем урзхад, а эльфы — беор; в их честь они и назвали эти горы, хотя мы, гномы, называем их совсем по-другому, но имя этих гор — великая тайна, и мы не раскроем её ни одному народу. А ещё…

— Смер вотх, — с улыбкой скомандовал Ундин слугам, и те мгновенно вытащили небольшие изогнутые ножи и принялись ловко отрезать порции жаркого, которое тут же подавали гостям, обойдя лишь Арью. Перед Сапфирой также появился увесистый кусок кабаньего мяса. Ундин снова улыбнулся, вытащил кинжал и отрезал небольшой ломтик.

Эрагон тоже потянулся за ножом, но Орик схватил его за руку и прошептал:

— Погоди.

Ундин сунул кусочек в рот, медленно его прожевал, явно смакуя, довольно кивнул и провозгласил:

— Ильф гаухнитх!

— Вот теперь пора, — сказал Орик, склоняясь над тарелкой; разговоры за столами на некоторое время затихли.

Эрагон никогда в жизни не пробовал ничего подобного. Кабанье мясо оказалось сочным, нежным и обладало удивительно богатым вкусом — словно его вымачивали в меду и сидре. Этот замечательный вкус как бы усиливал аромат мяты, которой обычно сдабривают свинину. «Интересно, — думал Эрагон, — как это они умудряются готовить такую огромную тушу целиком?» И услышал в ответ мысленное пояснение Сапфиры: «Очень медленно». Дракониха тоже явно смаковала свою порцию.

Орик, не забывая старательно жевать, время от времени пояснял:

— Ты не удивляйся, у нас этот обычай сохранился ещё с тех времён, когда отравлением широко пользовались как наилучшим средством устранения врагов, так что хозяину дома полагалось первым пробовать то или иное кушанье и объявлять, что оно безопасно для его гостей.

Эрагон и сам старался попробовать все те яства, что стояли на столе. Одновременно он не забывал поддерживать разговор с Ориком, Арьей и остальными своими соседями по столу. Время летело незаметно. Ундин устроил столь грандиозный пир, что лишь к вечеру было подано последнее кушанье, проглочен последний кусочек и осушен последний кубок. Слуги начали убирать со столов, а Ундин повернулся к Эрагону и спросил:

— Трапеза доставила тебе удовольствие, верно?

— Она была просто великолепна! Ундин кивнул:

— Я рад, что тебе понравилось. Я ещё вчера велел вынести столы во двор, чтобы ты мог пировать вместе со своим драконом. — Он не отрывал взгляда от лица Эрагона.

Эрагону стало не по себе. Намеренно или нет, но Ундин все время обращался с Сапфирой, как с обыкновенным животным. Эрагону очень хотелось расспросить Ундина о странных гномах в пурпурных шарфах, но теперь — исключительно из желания позлить гнома — он сказал:

— Мы с Сапфирой приносим тебе свою благодарность. — И все же не выдержал и спросил: — Скажи, господин мой, а почему в нас бросили этим кольцом?

По двору тут же расползлась какая-то болезненная тишина. Краешком глаза Эрагон заметил, что Орик сморщился, как от зубной боли. Арья же, напротив, улыбнулась, явно одобряя действия Эрагона.

Ундин аккуратно положил на стол кинжал; брови его грозно сошлись на переносице.

— Те гномы, которых вы встретили, принадлежат к клану с трагической судьбой. До падения Всадников их Дом считался одним из старейших и богатейших в нашем королевстве. Однако они совершили две серьёзные ошибки, и приговор судьбы все же свершился. Дело в том, что этот клан селился исключительно на западной границе Беорских гор, и, кроме того, они сами отдали своих лучших воинов на службу Враилю, оставшись беззащитными.

Гнев прорывался в его сдержанных интонациях как вспышки искр.

— Гальбаторикс и его Проклятые — пусть они все будут прокляты навек! — перебили почти всех представителей этого клана в том городе, который теперь называется Урубаен. Потом они напали на нас и тоже многих убили. Из этого клана выжили только Гримсткарвлорс Ангуин и её охрана. Ангуин вскоре умерла от горя, а потомки тех немногих, что остались в живых, взяли себе имя Аз Свелдн рак Ангуин — Слезы Ангуин и закрыли свои лица шарфами, чтобы вечно помнить о своей великой утрате и о необходимости отомстить.

У Эрагона от стыда горели щеки. Он слушал Ундина, тщетно пытаясь сохранить на лице хоть какую-то видимость спокойствия.

— Постепенно, — сказал Ундин, гневно сверкнув глазами на блюдо с пирожными, — им удалось как-то восстановить численность своего клана; десятки лет они стремились как-то компенсировать нанесённый им ущерб. И вдруг являешься ты со знаком Хротгара на шлеме. Для них это безусловное оскорбление и символ угрозы; и им совершенно неважно, сколь большую услугу ты оказал Фартхен Дуру. Вот отсюда и брошенное кольцо. Кольцо — это вызов тебе. Оно означает, что Дургримст Аз Свелдн рак Ангуин будут противостоять тебе всеми своими силами в любом деле, большом или малом. Они объявили себя твоими кровными врагами, Эрагон!

— Они что же, хотят меня убить? — тупо спросил Эрагон.

Ундин на мгновение отвёл глаза, посмотрел на Ганнела, покачал головой и вдруг довольно резко рассмеялся — возможно, несколько громче, чем того позволяла ситуация:

— Нет, Губитель Шейдов! Даже они не осмелятся нанести ущерб гостю. Это запрещено законом. Они просто хотят, чтобы ушёл, исчез, убрался отсюда. —

Поскольку на лице Эрагона по-прежнему явственно читалось недоумение, Ундин сказал тихо: — Прошу тебя, не будем больше говорить о столь неприятных вещах. Мы с Ганнелом устроили этот пир в знак дружбы; разве не это самое главное? — Ганнел согласно закивал, что-то шепча себе под нос.

— Да, мы очень вам благодарны за это, — вымолвил Эрагон, с трудом заставив себя отвлечься от собственных мыслей. — Это высокая честь!

Сапфира мрачно посмотрела на него, и он услышал её мысли:

«Да они просто боятся, Эрагон! Боятся и обижены тем, что им пришлось принять помощь Всадника».

«Наверное, ты права, — ответил он. — Гномы, возможно, и будут сражаться с нами вместе против общего врага, но воевать, защищая нас, они не станут!»

• Предыдущая
• 31/178
• Следующая