1356 (ЛП) - Корнуэлл Бернард - Страница 35

• Предыдущая
• 35/81
• Следующая

Нервы его были натянуты до предела. В нефе стучали копытами лошади, из деревни доносились голоса, в остальном было тихо. Быстро темнело. Часть могил на кладбище не имела надгробий, земля на них просела, свидетельствуя о небольшой глубине. Такие захоронения Роланду были хорошо знакомы. В них упокаивали по несколько человек жертв чумы. Мелкие могилы раскапывали бродячие псы, дабы насытиться мёртвой плотью. В память Роланда накрепко врезались детские впечатления об ужасах морового поветрия, что унесло в числе тысяч других жизни отца и единственного брата де Веррека. Матушка объяснила ему тогда, что хворь ниспослана в наказание за грехи:

- Чума и англичане. Работа лукавого.

- А говорят, что англичане тоже болеют и умирают от чумы?

- Умирают, Господь справедлив. – она потрепала сына по щеке.

- Почему же умер отец?

- Значит, грешен был.

Ох, не верила в это вдова, ибо превратила дом в настоящий храм памяти мужа и старшего сына. Храм со свечами и распятиями, чёрными драпировками и огромными суммами, которыми оплачивались ежедневные мессы за упокой отца семейства и наследника рода, умерших, обливаясь кровью с блевотиной. Потом пришли англичане, вдове с младшим сыном пришлось бежать к дальнему родичу, графу Арманьяку. Тот помог юному Роланду вырасти воином, твёрдо усвоившим, что земля – арена вечной битвы между Богом и дьяволом, светом и тьмой, добром и злом. Вот и сейчас, вглядываясь в сгущающийся мрак, Роланд не сомневался, что среди деревьев и скал, окружающих деревню с церковью, бродит, выжидая благоприятного момента, сатана.

- Может, эти солдаты не по наши души. – еле слышно буркнул Роланд.

- Может, в этот миг внизу уже натягивается лук по твою душу. – ехидно предположила Женевьева.

- Да помолчите же вы! – не приказал, скорее, взмолился он.

Над землёй прочерчивали тьму летучие мыши. В деревне пролаяла собака. Роланд закрыл глаза и вознёс молитву своим покровителям: святому Василию и святому Дионисию. Подняв вверх Дюрандаль в ножнах, благоговейно коснулся лба перекрестием рукояти. Повторил шёпотом слова, что всегда повторяла матушка:

- Отврати от меня зло и укажи путь истинный…

По дороге процокали подковы. Скрипнуло седло, звякнула уздечка. Заржала лошадь, кто-то тяжело спрыгнул на землю и заорал:

- Жак, ты там?

Роланд поднял лицо к небесам. Над зубчатой грядой холмов зажглись звёзды. Мать святого Василия, помнится, тоже вдовствовала. «Не дай моей матери потерять последнего сына!» - взмолился про себя Роланд.

- Жак, свинтус ты этакий! – не унимался пришелец.

- Здесь я, здесь! – отозвался Жак Солье, - Филипп, это ты, что ли, дурында?

- Нет, балбес, Дух Святой! – хохотнул снаружи тот.

- Да это же Филипп! – облегчённо загомонили латники в церкви.

- Свои. – объяснил Роланду Жак, - Это люди графа.

- Слава Богу. – выдохнул Роланд, конфузясь облегчения, которое испытал от слов Солье.

Трусом Роланд себя не считал. Никто не назвал бы трусом того, кто хоть раз принимал вызов Вальтера фон Зигенталера. Поединки с немцем всегда оканчивались смертью или тяжёлым увечьем для его противников, а Роланд де Веррек четырежды сходился с Зигенталером и четырежды побеждал без единой царапины. Нет, Роланд не был трусом. Его страшила война, законов коей он не ведал; страшило то, что всё его годами оттачиваемое воинское мастерство может оказаться бессильно перед случаем.

Филипп вошёл в башню:

- Нас граф прислал.

- Лабрюиллад? – уточнил Роланд, непонятно зачем.

Появляющиеся из тьмы латники обменивались шутками с товарищами в башне, хлопали тех по плечам.

- Англичане зашевелились. – продолжал Филипп, - Вы – де Веррек?

- Я. Где, говоришь, англичане?

- Где-то на севере. Мы здесь из-за них. Графу нужны все его бойцы, кого он может собрать. Разведём костёр?

- Да, конечно. – кивнул Роланд.

- Графа призывают в Бурж, и он намерен выставить шесть десятков солдат. Поэтому ему нужны и те, кого он с вами послал. – Филипп сделал слуге знак, и тот засуетился, сгрёб в кучу солому, защёлкал кресалом, высекая искру, - Поймали Ле Батара?

- Он в Монпелье, в тюрьме, полагаю. Однако у нас его жена.

- Ребятам это понравится.

- Она под моей защитой. – твёрдо предупредил Роланд, - Обменяем её на графиню.

- Славно. – оскалился Филипп.

- Неотвратимость наказания удерживает других грешников от беззаконных поступков.

- Это точно, ребята с удовольствием полюбуются, как потаскушка получит своё. Кстати, там к Лабрюилладу приехал какой-то парень, спрашивал вас.

- Что за парень?

- Поп.

- Как вы меня нашли?

- А мы вас не искали, нам Жак и его ребята нужны. У нас есть в Кастильон д’Арбезон свой человек. Держит постоялый двор, слушает, что пьяные болтают. Он и прислал нам весточку, что Ле Батар попёрся в Монпелье. Нетрудно было смекнуть, что вы и Жан двинетесь следом. Поп ваш тоже интересуется Ле Батаром.

- «Мой поп»?

- Ну, тот, что вас спрашивал. Я всё ждал, что он за нами увяжется. Ретив больно… - Филипп прервался, разглядывая в неверном свете костерка Женевьеву, спускающуюся по ступеням с колокольни, - Ух ты, миленькая какая!

- Повторяю, - сказал Роланд, - Она под моей защитой.

- Под защитой, если её муж согласится на обмен, так ведь? А муж, как я понимаю, в Монпелье? В любом случае, нашему графу нужны все бойцы. Английские подонки грабят, жгут, насилуют, убивают. Пора воевать.

- Будет битва? – осведомился Роланд с замиранием сердца.

- Бог весть. – пожал плечами Филипп, - Кто-то утверждает, что король ведёт войско на юг, кто-то говорит, что нет. Точно известно одно: сбор в Бурже и срочно.

- Я раз победил на турнире в Бурже.

- Война – не турнир. Сражение герольд не остановит, когда станет опасно. Хотя когда оно будет, это сражение? Наше дело пока приглядывать за английским сбродом.

- А моё – вернуть графиню супругу. – вставил твёрдо Роланд.

- Граф будет рад. – Филипп расплылся в ухмылке, - И мы тоже.

Он хлопком в ладоши призвал ратников к вниманию:

- Выступаем на рассвете! Выспитесь хорошенько! Лошадей оставить здесь, сами ночуем в селе. Если понадобится вышвырнуть мужичьё из подходящих вам кроватей, вышвыривайте. Жан и второй Жан, Франсуа, караульте.

- Мои пленники спят здесь. – оповестил его Роланд, - Сторожить их буду сам.

- Да ради Бога.

Спалось плохо. В конце концов, Роланд сел на ступеньках и предался размышлениям. Мир в его понимании Господь устроил разумно и в соответствии со строгим планом, каждому отведя своё место. Король правил, прислушиваясь к советам иерархов церкви и знатных вельмож. Подданные платили налоги в благодарность за правосудие, защиту и процветание. Врагов король карал, проявляя непреклонность, а к сдавшимся – милосердие. Из стройной схемы немного выбивались людишки вроде Жака с Филиппом, любящие пограбить и гордящиеся этим. Но в остальном… Если безбожные англичане посмели пойти против Божьей воли и вновь развязать войну, король Франции соберёт своих вассалов и под стягом святого Дионисия сокрушит врага. Это его священный долг. Священный и скорбный, хотя Филипп, к неудовольствию Роланда, с последним был не согласен.

- Война – доходнейшее дельце. – возбуждённо просвещал он Роланда за скудным ужином, - Взять родовитого пленника, например.

- Или обоз распотрошить. – алчно вторил приятелю Жак.

- Обоз обычно охраняют раненые и слуги. – объяснил Роланду Филипп, - Перебил их, и бери, чего душа пожелает! Добра – завались!

- И женщин. Помнишь заварушку под… Как же его? – Филипп нахмурился, припоминая, - Там ещё мост был сломанный?

- Я никогда этих названий не помню. Южнее Реймса, да?

Филипп хохотнул:

- Англичане на одном берегу, а их бабы – на другом. Я четверых раздел донага и к хвосту коня привязал! Иисусе, хорошее времечко было!

- Он сдавал их желающим. – подмигнул Роланду Жак, - За деньги.

- Кроме графа, конечно. Ему, само собой, бесплатно.

• Предыдущая
• 35/81
• Следующая