Лед и пламень - Папанин Иван Дмитриевич - Страница 79
- Предыдущая
- 79/121
- Следующая
Враги постарались отыграться на Мурманске. В день прихода каравана фашистские лётчики сбросили на территорию порта больше тысячи зажигательных бомб. Возникло несколько пожаров, и иностранным морякам после долгого пути вместо желанного отдыха пришлось стоять у зенитных пушек и вместе с советскими артиллеристами вести огонь по вражеским эскадрильям. День этот запомнился мне как сущий ад. Надо было и тушить пожары, и госпитализировать раненых, и разгружать суда, и накормить уставших матросов пришедшего каравана.
Известный американский писатель Дэйв Марлоу побывал в Мурманске — он нанялся матросом на одно из американских судов. Возвратившись в США, Марлоу поделился своими впечатлениями о переходе и прифронтовом Мурманске. Мой старый друг, писатель Владимир Беляев, любезно предоставил мне статью Марлоу, из которой приведу несколько строк:
«Мы могли видеть, что за войну ведёт этот народ! Мы видели также, что они живут главным, не принимают в расчёт поверхностных явлений. В них было что-то значительное, живое, всепоглощающее, что отбрасывало прочь мелочи, требующие энергии, но ничего не значащие. Иногда их стоицизм леденил меня. Мне неприятна такая холодность. Но я думаю, не есть ли это единственный способ устоять?…»
Да, мы жили в аду. И хотя мы не могли не страшиться налётов (это всегда страшно, и врёт тот, кто говорит, что ничего не боится), мы работали в этом аду — изо дня в день, из месяца в месяц.
Нервничали и мы, и капитаны союзнических судов, спешившие уйти обратно.
Были и неувязки, и заторы. По моей просьбе нарком морского флота П. П. Ширшов перевёл из Архангельска и назначил начальником Мурманского порта Бейлинсона, с которым мы отлично сработались, а когда его отозвали на другую работу и послали в США, то коллектив портовиков возглавил его заместитель Леонид Петрович Новосадов.
В Мурманске состав нашего штаба пополнился новыми инспекторами. Из Москвы В. Д. Новиков откомандировал в моё распоряжение штурмана полярной авиации А. Е. Погосова. Вторым был В. П. Попов, капитан рыбного порта. Бывая на причалах этого порта, я обратил внимание, как быстро, умно и спокойно он решает самые сложные проблемы, связанные с грузовыми операциями.
— Владимир Павлович, пойдёшь работать в наш штаб? — спросил я его.
— Сочту за честь.
Так мы приобрели отличного инспектора. Он был незаменим там, где надо было снять с корабля грузы, вес которых превышал возможности крана, и где требовалось, умело комбинируя портовые и судовые средства механизации, снять тот или иной тяжеловес с корабля прямо на железнодорожную платформу. Тут команду принимал на себя Попов, и никогда не было у него ни одного срыва.
В один из январских дней 1942 года в штаб явился молодой голубоглазый офицер и чётко отрапортовал:
— Лейтенант Котомкин явился в ваше распоряжение, товарищ уполномоченный Государственного Комитета Обороны.
С Виктором Ивановичем Котомкиным я не расставался до конца войны. Он состоял при мне в должности адъютанта. Хотя внешне Виктор и казался медлительным, но быстро и чётко исполнял поручения, отличался спокойным и общительным характером. Конечно, нелегко ему было при нашей почти круглосуточной работе, при моём вспыльчивом характере. Но Виктор обладал недюжинной выдержкой и отличной физической закалкой.
Приход каждого конвоя ставил новые, неожиданные проблемы. Вот пример. Обычно мы подгоняли к борту корабля плавучий 45-тонный кран и его стрелой снимали один за другим с палубы судна танки и ставили их на платформы. Но в один из налётов немецкая фугасная бомба попала в кран, и он тут же затонул вместе с танком. Что же теперь делать?
Руководитель британской миссии военно-транспортных перевозок в Мурманске мистер Маккормак в тот же день спросил меня:
— Как вы думаете теперь выгружать танки и другие тяжёлые грузы? Не придётся ли их отправлять обратно?
— Не беспокойтесь, мистер Маккормак, придумаем что-нибудь.
Англичанин ушёл, а я немедленно поехал в порт, разыскал руководителя портовиков Новосадова, посоветовался с ним.
Затем пригласили представителя военной миссии США Френкла и отправились осматривать иностранные пароходы, стоящие под разгрузкой у причалов. Наконец мы увидели то, что искали: над одним из причалов возвышался огромный корпус красавца парохода, он собственной грузовой стрелой поднимал с палубы танк и переносил за борт. Я вызвал вахтенного офицера и попросил провести нас к капитану. Нас принял молодой и быстрый американский моряк с капитанскими нашивками на кителе. Разговор начали без дипломатической подготовки:
— Капитан, сегодня немецкие лётчики потопили наш единственный плавучий кран.
Капитан кивнул головой:
— Я видел…
— Так вот, — продолжал я, — это значит, что нам нечем теперь выгружать танки и другие тяжёлые грузы.
Капитан все ещё не понимал, куда клоню я разговор.
— Свои тяжёлые грузы я могу выгрузить сам, без помощи кранов порта.
— В том-то и дело, капитан, что мы очень рассчитываем на вашу помощь.
— Я вас не понимаю.
— Какую грузоподъёмность имеет ваша корабельная стрела?
— 60 тонн.
— Вот и прекрасно. Позвольте нам демонтировать её и оставить здесь.
Капитан помрачнел.
— Я своими глазами видел, как необходимо русским то оружие, что мы привозим сюда. Ради победы над Гитлером я готов отдать вам не только стрелу, но и весь пароход. Только не я хозяин корабля.
— Мне нужно лишь ваше согласие. А с хозяином мы уладим дело через мистера Френкла.
Капитан задумался, потом кивнул:
— Хорошо, я согласен. Но должен же я получить какую-то компенсацию! Хотя бы в виде подарка жене хозяина парохода.
— А что она любит?
— О, больше всего она любит русские меха.
— Будет русский мех, — пообещал я.
Прямо из порта я поехал на судоремонтный завод Морфлота к Прокофьеву. К счастью, директор был на заводе.
— Андрей Прокофьевич, выручайте!
— А разве я когда-нибудь отказывался помочь?
У Прокофьева на заводе Наркомфлота только что закончили ремонт парохода «Кама» — это не очень большое судно оказалось весьма кстати. Директор тут же вызвал инженеров, прораба, мастеров и дал им задание демонтировать кран на американском судне и установить его на «Каме». Судоремонтники сразу поняли смелость идеи и важность задания, и вскоре стрела стояла уже на «Каме».
Ну, а мех? Конечно, в магазинах его и в помине не было. Шкурку голубого песца я получил из зверосовхоза, находившегося в Коле.
«Кама» работала отлично. Пароход был небольшой, мог легко маневрировать у причалов. Он подходил к борту иностранного судна и снимал с «иностранца» танки, тяжёлые ящики с вооружением, самолёты, переносил их на свою палубу, а затем переходил к свободному причалу, где его уже ожидал состав, и этой же стрелой перегружал свои грузы на платформы. Мистер Маккормак не скрыл своего удивления, увидев, как быстро решили мы проблему. Конечно, одной «Камы» было мало. И тут нам помог уже сам Маккормак. При его содействии нам удалось договориться с союзниками, и следующим караваном в Мурманск пришли два парохода с тяжеловесными стрелами. После выгрузки своих грузов они присоединились к «Каме» и в течение всего 1942 года выполняли ту же работу.
В Мурманске иностранные моряки чувствовали себя не так уютно, как в Архангельске. Правда, в их распоряжении был ресторан «Арктика», где могли они отдохнуть и развлечься. Но город часто бомбили, им приходилось отсиживаться в бомбоубежищах, и они предпочитали поскорее разгрузиться и уйти в море. Не то, чтобы они трусили, совсем нет. Они сражались храбро, но, как я заметил, не было у них того беспокойства за судьбу корабля, которое так свойственно нашим морякам. Мы знали немало случаев, когда команда советского торпедированного парохода оставалась на нём до последнего момента, боролась за своё судно и приводила его в порт, в то время как при первом же попадании торпеды или бомбы в английское или американское судно его экипаж спешно покидал корабль, хотя тот сохранял плавучесть и управление. В этих случаях военные корабли эскорта обычно торпедировали свой же корабль, покинутый командой.
- Предыдущая
- 79/121
- Следующая
