Прекрасные и порочные (ЛП) - Вульф Сара - Страница 30

• Предыдущая
• 30/51
• Следующая

– Ммм, да? При условии, что после меня не затащат обратно и не пристрелят?

Миссис Хантер смеется и устраивается рядом со мной, а Джек просто закидывает рис в рисоварку на стойке.

– Как София? – спрашивает она сына.

– Хорошо, – говорит он кратко. – Они уже украсили всё к Хэллоуину.

– Ты должен приготовить ей тот тыквенный пудинг, который делал в прошлом году. Он бы ей очень понравился.

Рука Джека застывает, когда он переворачивает жаркое. Это короткая остановка, и он продолжает, когда мясо начинает подгорать.

– Она не может есть.

– Ох, нет, снова проблемы с желудком, – вздыхает миссис Хантер. – Мне так жаль, дорогой.

– Всё в порядке. Она поправится, – убежденно произносит Джек. Миссис Хантер смотрит на меня.

– Джек и София с самого детства дружили. Она очень милая девочка, но прикована к больничной кровати. Какое-то генетическое неврологическое нарушение. Так печально.

– Она в порядке, – холодно настаивает Джек. – И тебе не нужно ничего рассказывать этой девчонке. Она и так уже знает.

Миссис Хантер удивленно смотрит на меня.

– Ты знаешь, Айсис? Джек держал всё в такой секретности, что я сама узнала об этом всего лишь несколько лет назад. Я удивлена, что он рассказал тебе.

– Я не рассказал. Она засунула свой нос в чужие дела.

Меня окатывает волной стыда, горячей и красной, но я отталкиваю её.

– Извини за то, что выискиваю твои слабости, когда ты выставил мои на обозрение всей школы, – шиплю я.

– Быть толстухой – не слабость, – огрызается он. – И мы оба это знаем. Ты опровергла это на следующий же день своим дрянным нарядом. И я никогда не просил Эванса сделать это. Он зашел слишком далеко. Я не ожидал, что он сделает что-то настолько серьезное, и уж точно не ожидал, что ты прокрадешься в мой дом, пытаясь получить рычаги воздействия.

– Ты была толстой? – у Миссис Хантер открывается рот от удивления. – Держу пари, тогда ты была такой же привлекательной, как и сейчас.

Её комплимент избавляет меня от гнева, но ненадолго.

– Прости, что пытаюсь защитить себя, когда ты загоняешь меня в угол, осел!

Миссис Хантер наблюдает, как мы огрызаемся друг на друга, её голова двигается назад и вперед, словно она наблюдает за игрой в пинг-понг. С мечами. А вместо мячика – пылающий метеор. Дарт Вейдер, услышав наш повышенный тон, вбегает и начинает лаять.

– Я никогда тебя никуда не загонял. Это сделал Эванс, – огрызается Джек.

– Это наша война. Возьми хоть немного ответственности за свои гребаные действия!

– То есть, ты решила, что нормально прийти в мой дом, – голос Джека моментально повышается. – Рыться в моих вещах и читать мои личные письма? Ты искала способ причинить мне боль. Но ты навредишь не только мне, не так ли? Ты пойдешь к Софии и тоже сделаешь ей больно, просто чтобы отомстить мне.

Я вздрагиваю.

– Я бы не стала...

– Стала бы. Ты безжалостная, безумная и упрямая. И сделаешь всё, чтобы причинить мне боль, потому что ты меня ненавидишь. Ты так сильно меня ненавидишь, что объявила мне небольшую войну.

– Ты первый объявил!

– Ты возненавидела меня в ту же секунду, как увидела, и я могу лишь предположить, что причина в том, что я напоминаю того, кто причинил боль тебе.

– Джек! – Миссис Хантер выглядит шокированной. – Ты говоришь ужасные вещи!

– Он говорил тебе, что ты толстая? – хладнокровно спрашивает Джек. Я молчу, но он продолжает давить. – Уилл говорил, что ты толстая?

– Заткнись! – рычу я, раздражающая тошнота заползает в мой живот.

– Нет, – говорит тихо Джек, будто сам себе. – Это должно быть чем-то большим. Он называл тебя тупой? Чопорной? Уродливой?

Уродина

– Я сказала, заткнись, черт побери!

– Джек, не думаю, что ты должен... – миссис Хантер замолкает. Джек снимает с плиты жаркое и поворачивается, прислоняясь к духовке и смотря на меня с острым, холодным гневом в глазах. Но что-то за этими осколками льда внезапно смягчается. В них проглядывается печальная теплота, глубоко и надежно захороненная.

– Он ударил тебя?

– Джек, это вряд ли... – начинает миссис Хантер. Я встаю так быстро, что барный стул скрипит и опрокидывается.

– Я убью тебя, – стискиваю я зубы.

– Ты поэтому меня ненавидишь? Потому что думаешь, что я похож на него?

– Заткнись, черт возьми!

Голос Джека становится еще мягче.

– Он изнасиловал тебя?

– Джек! – резко произносит миссис Хантер. Лай Дарт Вейдера становится пронзительным.

– Клянусь, – произношу я сквозь зубы, до крови впиваясь ими в губы. – Я, на хрен, убью тебя, если не прекратишь разговаривать.

– Ты поэтому всех ненавидишь? Потому что он настолько сильно причинил тебе боль? Потому что ты доверяла ему, а он взял и сжег твое доверие в огне?

– Джек Адам Хантер, я хочу, чтобы ты сейчас же остановился...

Джек нервно улыбается.

– Вот что ты получаешь, доверяя кому-то. Тебе стоило это знать.

Я бросаюсь к нему, но слишком медленно. Раздается звук пощечины, и голова Джека опрокидывается в сторону. Тишина в кухне весит килограммы, тонны. Дарт Вейдер поскуливает и затихает. Шипение рисоварки – единственный звук, который раздается. Миссис Хантер опускает руку, её лицо искажено от ярости и сожаления.

– Ты не будешь, – её голос медленный и осторожный, – снова разговаривать с Айсис, пока она сегодня здесь. Тебе понятно?

Глаза Джека вспыхивают от шока и замешательства. Но он быстро берет себя в руки и выходит из кухни, не произнеся ни слова и не взглянув на меня. Когда он ушел, миссис Хантер поворачивается ко мне.

– Мне очень жаль, Айсис. Он... Я не оправдываю его, но он просто не осознает, когда неисправимо причиняет людям боль.

– Я в порядке, – справляюсь я.

– Дорогая, – мягко говорит миссис Хантер. – Ты не в порядке. Ты плачешь.

Я поднимаю руку, чтобы коснуться лица. Оно влажное и холодное.

Миссис Хантер успокаивает меня объятиями, когда я пошатываюсь. Каждый дюйм моего тела дрожит, и я задыхаюсь от рыданий в её руках.

***

Миссис Хантер держит меня, пока я не успокаиваюсь, а затем настаивает, чтобы я выпила чашку мятного чая. Он сладкий и теплый и открывает мои забитые грустью легкие. Я благодарю её. Она не говорит о том, что произошло и не задает никаких вопросов. Просто вместе со мной пьет чай.

Уродина. Я дотрагиваюсь пальцем до вещи под своим рукавом. Чувствую её очертание на своей руке. Она болит, горит и тлеет.

Уродина, уродина, уродина.

Джек не спускается.

Я ухожу, поблагодарив её и извинившись за ланч. Эйвери сидит в машине и всё еще ждет меня, что-то печатая в своем телефоне. Она раздраженно смотрит на меня.

– Почему так долго? Принесла его?

– Он поймал меня.

– Он ЧТО? – шипит Эйвери. – Но... но я даже не видела, как подъезжала его машина.

Я указываю большим пальцем позади себя. Эйвери оборачивается, и её глаза расширяются, когда она видит черный седан, припаркованный почти за квартал позади нее.

– Он увидел мою машину, – говорю я.

– Почему его лобовое стекло в каких-то коричневых разводах?

Из моего рта вырывается единственный смешок, но быстро исчезает. Эйвери выглядит растерянной, а затем качает головой.

– Что там произошло? Ты выглядишь мрачно.

– Не хочу об этом говорить, – произношу я спокойно и завожу машину. Должно быть, Эйвери заметила мои красные глаза или сопливый нос, или то как я двигаюсь, словно из меня высосали энергию, потому что она не заставляет меня остаться или вернуться, чтобы достать письмо. Думаю, даже у безжалостных популярных девочек есть сердце. Магистраль мелькает за окном, пока я везу её домой.

– Я прочла письмо, – говорю я инертно. Глаза Эйвери вспыхивают.

– Что-нибудь... она писала что-нибудь о хирургическом вмешательстве?

– Нет.

Эйвери выдыхает, и за одно дыханье её покидает нечто беспокойное и тяжелое.

• Предыдущая
• 30/51
• Следующая