Великий Чингис-хан. «Кара Господня» или «человек тысячелетия»? - Кычанов Евгений - Страница 40

• Предыдущая
• 40/81
• Следующая

Символы, знаки власти – пайцзы, верительные бирки, изготовленные из металла, золота или серебра, также были заимствованы монголами от соседей, а в конечном счете из Китая. Они были разного достоинства, часто украшены изображением головы тигра. Надпись на пайцзе определяла права ее держателя. Известны такие надписи: «Указ пожалованного Небом императора Чингиса. Спешно»; «Указ пожалованного Небом императора Чингиса. Должен вести дела по усмотрению»; «Пусть ведет дела по усмотрению, как бы мы лично ехали». Золотые пайцзы украшались фигурой лежащего тигра и одной-тремя жемчужинами. Монголы принесли ямскую службу в Европу; как известно, в России она просуществовала до XIX в. включительно.

Скоро важной фигурой в администрации монгольского государства стал даругачи – «подавляющий неповиновение». Он контролировал администрацию местных покоренных народов, в качестве символов власти имел дощечку-гереге и печать-тамгу. Нелишним будет сказать, что и эти символы власти были заимствованы из Китая. В завоеванных западных областях монгольское правление представлял баскак-танмачи (наместник, воевода).

Монгольское государство получило наименование Еке Монгол улус – Великое монгольское государство (кит. Да Мэнгу го). По сведениям китайского автора Ли Синьчуаня, государство Чингис-хана стало именоваться Великим монгольским государством с 1211 г. Мы уже упоминали о том, что тезис Б.Я. Владимирцова о том, что государством владел весь ханский род, требует корректив. Г.В. Вернадский считал, что верховная власть была сосредоточена в лице хана: «Ханский титул есть единственный атрибут верховной власти» [О составе Великой Ясы, с. 15], хотя хан не мог стать таковым без утверждения на курилтае. Все исследователи подчеркивают универсальный характер власти монгольского хана. По заключению Г. Франке, легитимация власти Чин-гис-хана жаловалась Небом и основывалась на подчинении других народов. Подданные подлежали умиротворению, и управлять ими было радостью. Трон хана именовался «седалищем радости». Универсализм власти монгольского хана, по мнению Г. Франке, состоял в том, что не было разницы между подлинной принадлежностью к его государству и потенциальной. Тем государствам, которые еще не подчинились, рассылались приказы о подчинении, с тем чтобы они, следуя повелению Неба, сообразуясь с ним, подчинились его представителю на земле. Отсюда отказ признать власть монгольского хана рассматривался как мятеж. В уже упоминавшейся нами надписи на надгробной стеле Елюй Чуцая сказано: «Как только враг, отклонив приказ [о сдаче], выпускал хотя бы одну стрелу или камень [по осаждающим войскам], в соответствии с [существовавшей] государственной системой все убивались без пощады во всех случаях» [Китайский источник, с. 76].

Все это напоминает представления о власти китайских императоров. Хуанди – китайский император являлся «правителем всего под Небом». Эта концепция, как показывает Г. Франке, «отчетливо не признавала границ». Хан обладал особой благодатью, харизмой [Франке, 1978, с. 16–18].

Т.Д. Скрынникова выделяет по текстам наличие двух видов благодати у Чингис-хана и его преемников – это «сила» – кючю и особый вид благодати – су [Скрынникова].

Китайские императоры также владели благой силой дэ, тюркские каганы были наделены благодатью, называемой кут.

Концепция власти хана была сокровенной, тайной. Как нет старого китайского текста, в котором в систематизированном виде была бы изложена концепция власти китайского императора, так нет и подобного монгольского текста.

На данном этапе вряд ли разрешим вопрос о том, сколько в идеях о власти хана, полученной по повелению Неба, сугубо монгольских (центральноазиатских) элементов и сколько китайских. Но именно при монголах не только в теории, но и на практике был остро поставлен вопрос об универсализме, исключительности власти монгольского хана, о недопущении наличия других государей. Исключительность власти не предусматривала равенства отношений, чего, кстати, не допускала и китайская концепция власти императора. Может быть, некоторое отличие можно видеть в том, что китайский император воздействовал на окружающий мир прежде всего своей благой силой дэ, а не только требованием подчинения, хотя он тоже обладал силой – вэй и дарованным Небом правом карать непокорных. Возможно, просто монгольская концепция и практика были несколько грубее.

Чингис-хан узаконил хунгиратов в качестве брачных партнеров императорского рода. «Когда в роде хунгират рождаются девочки, они из поколения в поколение становятся императрицами; когда рождаются мальчики, они из поколения в поколение женятся на принцессах. Пусть непрерывно из поколения в поколение объявляют этот жалуемый указ в первую луну четырех времен каждого года» [Юань ши, цз. 118, с. 1а]. Интересно, что аналогичную по содержанию статью закона, устанавливающую брачные взаимоотношения между царствующим домом Нгвеми и родом Сими, из которого императоры из рода Нгвеми брали себе жен, мы находим в тангутском кодексе законов середины XII в.

Большая роль в новом государстве была отведена Шиги-Хутухту. Он, как говорилось ранее, распределял уделы – хуби. Именно к нему были обращены следующие слова Чин-гис-хана:

– Когда же с помощью Вечного Неба будем преобразовывать всенародное государство, будь ты оком смотрения и ухом слушания! Произведи ты мне такое распределение разноплеменного населения государства: родительнице нашей, младшим братьям и сыновьям выдели их долю, состоящую из людей, живущих за войлочными стенами, так называемых подданных, а затем выдели и разверстай по районам население, пользующееся деревянными дверьми. Никто да не посмеет переиначивать твоего определения!

Последнее указание являлось прямым запретом менять своего владельца. Чулууны Далай полагает, что «исгэй ту ургатан» («живущие за войлочными стенами») – это кочевое население государства, а «хабдасун э’удэтэн» («живущие за деревянными стенами») – оседлое, занимавшееся земледелием [Чулууны Далай, с. 107].

Шиги-Хутухту был назначен главой Верховного суда государства и получил наказ:

– Искореняй воровство, уничтожай обман во всех пределах государства. Виновных в смерти – предавай смерти! Повинных наказанию или штрафу – наказуй! (по «Сокровенному сказанию», с. 159–160).

Так, судя по одному из монгольских стихотворений, которое, как предполагают, восходит к первой четверти XIII в. (Н.П. Шастина), Чингис наставлял своих судей.

Суд, возглавляемый Шиги-Хутухту, в своих решениях должен был руководствоваться собранием законов – «Ясой». Г.В. Вернадский, исследователь «Ясы», допускал, что она также была утверждена на курилтае 1206 г. Затем «Яса» пересматривалась в 1218 и 1225 гг. «Яса», по классификации Г.В. Вернадского, включала международное право, государственно-административное право, податной устав, уголовное, частное, торговое и судебное право. Он полагает, что одним из основных положений международного права, содержащегося в «Ясе», «была определенная форма объявления войны с гарантией безопасности населению враждебной страны в случае добровольного подчинения». Империя была основана на всеобщем прикреплении населения к государственной службе. Каждый под страхом смерти был обязан возвратить беглого раба законному собственнику. «Основной целью наказания в понятии Ясы является физическое уничтожение преступников». Г.В. Вернадский расценивал Чингисхана не только как гениального полководца, но и как «государственного деятеля крупного размаха, творца нового имперского права» (см. [О составе Великой Ясы, с. 33]).

• Предыдущая
• 40/81
• Следующая