Графиня Монте-Кристо (Мадемуазель Монте-Кристо) - Магален (Махалин) Поль - Страница 22

• Предыдущая
• 22/66
• Следующая

Кто же была ее спутница в длинном вдовьем покрывале?

Растерянный Жозеф не осмеливался обратиться с этим вопросом к своему спутнику. Таинственная незнакомка под вуалью неожиданно открыла Евангелие, которое держала в руках, и громко прочитала следующие строки:

«…сказавши эти слова, Иисус Христос воззвал громким голосом: «Лазарь! иди вон».

И вышел умерший из пещеры…»

Кучер щелкнул кнутом, зазвенели бубенцы, и лошади пустились крупной рысью.

Из кареты доносился радостный смех, звуки которого мешались с плачем и вздохами.

Яркое весеннее солнце заливало веселым светом огромный обсаженный липами внутренний двор женского монастыря в городе Б…

Небольшие группки воспитанниц по пять-шесть человек в каждой играли и радостно распевали на свежем воздухе, подобно вырвавшимся на свободу маленьким пташкам, а серьезные монахини разного возраста перебирали четки, степенно прохаживаясь в тени деревьев.

В стороне от других, в дальнем тенистом уголке двора сидели на каменной скамье под сенью покрытого зеленью несмотря на раннюю весну индийского каштана две совсем еще юные девушки.

На одной из них была свешивающаяся на грудь голубая лента, обозначавшая, что ее владелица является воспитанницей старшей группы; вторая же девушка, почти одного возраста с подругой, была украшена лишь белой лентой, означавшей принадлежность к средней группе.

Первая, с голубой лентой на шее, была прелестным созданием, не старше семнадцати лет, безошибочными признаками породистости которой служили руки и ноги самой аристократической формы, а также грациозная фигура и изящество всех ее движений. Девушка, по-видимому, была богата, на что указывало одетое на ней в тот день изысканное шелковое платье.

Другая девушка, весьма миловидная брюнетка, по красоте, пожалуй, ни в чем не уступала подруге, разве что была чуть менее утонченна и элегантна. На ней было простое форменное шерстяное платье, а следы от булавок на ее изящных пальчиках указывали на то, что шитье и вязание служили ей средствами к существованию, а не простым времяпрепровождением.

И действительно, Урсуле Дюран приходилось платить за жилье и воспитание в монастыре, помогая сестрам по хозяйству, в то время как мадемуазель Киприенна де Пьюзо, была гордостью монастыря, являясь самой знатной и богатой из его воспитанниц.

Тем не менее юная аристократка и скромная мещанка получали от своей беседы огромное удовольствие, ибо были неразлучными и самыми близкими подругами. Главной причиной их тесной дружбы было правило, согласно которому все воспитанницы женского монастыря в Б… обычно жили в нем лишь до пятнадцатилетнего возраста.

Лишь Киприенна и Урсула, возможно, по небрежности родных или по какой-то другой причине, остались в обители дольше положенного возраста, когда богатые семьи обычно забирали своих дочерей домой, чтобы дать им более блестящее светское образование, на что добрые сестры просто не были способны.

Что касается Киприенны, то в этом отношении, хоть она и осталась жить в монастыре, ничего не было упущено, ибо к ней из города регулярно приходили учителя с целью восполнить пробелы в программе монастырского воспитания.

Урсула же, без сомнения, просто принадлежала к бедной семье, не имеющей возможности позволить себе роскоши платить за более разностороннее образование.

Таким образом, Киприенна и Урсула, будучи самыми старшими из воспитанниц, стали близкими подругами.

Из всей своей семьи Урсула знала лишь одну замужнюю кузину по имени Селина Морель.

Эта красивая молодая женщина, по-видимому, очень любила Урсулу, ибо при каждом посещении монастыря с ее стороны следовали бесконечные слезы, объятия и поцелуи.

Госпожа Морель оплатила лишь первые годы обучения своей родственницы, заранее выразив желание, чтобы в будущем Урсула по мере сил старалась обеспечивать себя сама.

Наставнице, без сомнения, была известна тайна госпожи Морель, ибо она часто повторяла Урсуле:

— Почаще молись за свою кузину, дитя мое, ты должна очень любить и почитать ее.

Киприенна, в отличие от подруги, хорошо знала своих родителей, но, возможно, лишь больше страдала от этого. Почему же эти родители, столь богатые и знатные, по праву принадлежащие к высшим кругам парижского общества, решились так далеко и надолго удалить от себя собственную дочь?

Почему же ей, как и Урсуле, пришлось в течение десяти лет проводить все каникулы в сырых дворах и в больших скучных садах обители? Разве родители не любили ее? К несчастью, бедняжка Киприенна, читая сухие и холодные письма матери, могла ответить на этот вопрос лишь утвердительно.

В жизни Урсулы по крайней мере была какая-то тайна. Киприенна же, семейное положение которой было вполне определенно, могла найти лишь одно объяснение молчаливому пренебрежению со стороны родителей — к ней испытывали либо равнодушие, либо ненависть.

Отец навещал ее лишь трижды в год, и эти короткие встречи всегда проходили в приемной монастыря. Он спрашивал ее, счастлива ли она, не испытывает ли в чем-нибудь нужды, а затем целовал в лоб, протягивая ей туго набитый кошелек.

На этом свидание заканчивалось.

Часто, услышав как за отцом захлопывается дверь, Киприенна в отчаянии говорила себе: «Лучше бы он совсем не приезжал!»

Однако однажды — было это около года назад — Киприенна все же испытала счастье.

В тот день она получила от матери обычное холодное и короткое письмо, в котором та просила ее быть прилежной и передать привет настоятельнице.

Внизу письма, под самой подписью, Киприенна заметила круглое пятнышко, которое приняла за след слезы своей матери.

Значит мать плакала, когда писала ей это холодное письмо, значит она ее все-так любила!

С какой нежностью целовала бедная девушка это пятнышко и как радовалась, когда Урсула придала ему то же значение, что и она! С того дня подруги стали говорить лишь о матери Киприенны и ни о чем больше.

В тот час, когда мы заглянули во двор монастыря, на каменной скамье разговоров почти не велось, зато девушки много плакали, ибо утром Киприенна получила очередное письмо от отца, в котором тот извещал ее о своем скором приезде.

По словам отца, Киприенне пришла пора покинуть монастырь, вернуться в семью и начать выезжать в свет.

Но что же станет с нею после разлуки с лучшей и единственной подругой?

Обладая мужественным сердцем, Урсула первой перестала плакать и постаралась улыбнуться.

— Зачем печалиться, ведь ты едешь к своей матери! — весело сказала она.

— Да, — со вздохом отозвалась Киприенна, — но зато я теряю тебя.

— Но ведь ты будешь бывать на балах и концертах, много веселиться и вскоре забудешь свою бедную Урсулу.

— О, никогда, никогда! Клянусь тебе в этом!

— Ты богата, знатна и прекрасна, как ангел. Как бы я хотела видеть тебя в твоем первом бальном платье!

Девушки надолго умолкли.

— Ах, Киприенна, — продолжала Урсула, — я так тебя люблю, что мне кажется, что у нас с тобой одна душа на двоих. Вся твоя забота будет состоять лишь в том, чтобы быть красивой и очаровывать всех вокруг, я же всего лишь бедная девушка без имени и состояния.

Перемена тем временем закончилась, зазвонил колокольчик и девушки рука об руку направились в классную комнату.

По пути им встретилась одна из монахинь, попросившая их пройти к матери-настоятельнице.

— Мы должны пойти туда обе? — удивленно переспросила Урсула.

— Да, обе, — отозвалась монахиня.

Мать-настоятельница ждала их в маленькой часовне, служившей ей в качестве приемной.

— Дорогие дети мои, — ласково заговорила она, увидев вошедших девушек, — я хочу поговорить с вами обеими, ибо для каждой из вас у меня найдется что сказать. Ты, Киприенна, получила письмо от отца, а я получила письмо от твоей кузины, Урсула. Ты тоже должна покинуть наш монастырь. Не забывайте же о своей дружбе, дети мои, и если кому-нибудь из вас потребуется защита, то ищите ее друг у друга. Киприенна, я вверяю твоим заботам Урсулу; Урсула, я вверяю тебе Киприенну. А теперь, дети, обнимите меня, нам надо попрощаться.

• Предыдущая
• 22/66
• Следующая