Закалка клинка - Паркер К. Дж. - Страница 10
- Предыдущая
- 10/113
- Следующая
– И это странно, – заключил Темрай, – потому что ваш способ вести дела работает не хуже нашего. Они оба хороши, хотя совершенно разные.
– Мудрые слова, сказал четвертый, Скудас. – Истина в вине, как гласит пословица. Выпей еще.
– Спасибо, – ответил кочевник и протянул кружку. Чем больше он пил, тем лучше ему становилось. Вино уже не казалось таким гадким пойлом, как вначале.
– И еще я заметил, что у вас есть люди, которые работают воинами, произнес Темрай. Они ничего не делают, только воюют или тренируются. У нас совсем по-другому: когда идет война, сражаются все, но в мирное время никто вообще не берет оружия. Не подумайте, у нас часто бывают войны: клан против клана или племя против племени, они всегда на следующий день заканчиваются. Мы ни когда не воюем годами. Зачем? Ведь главное в бою, выяснить, кто сильнее, а не кто умнее.
Зулас протянул руку за другим кувшином и сказал:
– Иными словами, тебе здесь не нравится.
– Я не говорил этого, – воскликнул Темрай, яростно тряся головой, – даже в мыслях не было. Мне здесь очень нравится: и все эти невообразимые вещи, которые вы делаете, и люди, которые живут друг у друга на головах и при этом не теряют самообладания. Если бы моему народу пришлось жить, сбившись в кучу, как лошади в загоне, они бы уже на следующий день перегрызли друг другу глотки. – Юноша прервался, чтобы выпить еще вина, и затем продолжил: – Думаю, что клан больше похож на семью, чем ваш город. Здесь каждый сам по себе, все живут в собственных домах и запирают дверь на ночь. Большинство из вас даже не знают, как зовут людей, которые живут в получасе ходьбы от вас. И это мне непонятно.
Нечто непонятное творилось и в комнате, казалось, вещи кружились и разбегались. Такое на памяти Темрая было всего один раз, когда ему довелось поддерживать костер, сложенный в честь богов, и женщины бросали в него сушеные листья и пряные травы. Тогда он тоже чувствовал головокружение, но это было нормально: ведь в тот момент боги спустились к ним с небес и, невидимые, присоединились к танцу, а присутствие богов всегда оказывает на смертных особый, совершенно непредсказуемый эффект.
Неужели боги удостоили своим присутствием сегодня эту пивнушку? Темрай слыхал истории о том, что боги присматривают за смертными и иногда пускаются в путешествия, тогда, конечно, неудивительно, что они заглянули на ночь в кабак. Все лучше, чем ночевать под открытым небом.
Варвар подозрительно оглянулся, пытаясь выделить в толпе бога. Подходящих кандидатов не обнаружилось, но это еще ничего не значило. Поговаривали, правда, будто в Городе Мечей нет богов, но Темрай все равно не верил в это – вероятно, они просто скрывались. Тогда лучше сделать вид, что он ничего не заметил.
– И еще одно, – обратился чужестранец к своим собутыльникам.
Странник продолжал болтать какое-то время, с трудом понимая, что срывается с его языка. Это напоминало по пытку подслушать разговор, доносившийся из соседнего шатра. Он слышал голоса, но слова сливались во что-то неразличимое, как на монете, поднятой со дна реки. Если предположения насчет богов оказались верными, вероятно, их было совсем немного в таверне тем вечером. К тому же Темрай чувствовал себя ужасно.
Последнее, что запечатлелось в памяти, был кабатчик, что-то говорящий усталым неприятным голосом. Темрай попытался объяснить про богов, но это почему-то рассердило кабатчика. В следующий момент юноша обнаружил, что лежит на грязной улице и его сильно рвет.
Молодой человек огляделся в поисках Зуласа, Миласа и других собутыльников, но никого не увидел. Юноша опасался, что обидел их, но, в конце концов, он всего лишь чужестранец, варвар с равнин. Лежа в вонючей луже собственной блевотины Темрай решил, что завтра нужно будет обязательно поблагодарить новых друзей за чудесное вино в извиниться за свое поведение.
Через некоторое время его обнаружил солдат с фонарем и пинал до тех пор, пока пьяный не поднялся на ноги.
Побродив немного в поисках постоялого двора, в котором остановился Темрай бросил это бесполезное занятие и полез спать под повозку. Прежде чем окончательно провалиться в сон, он подумал о том, что город и в самом деле очень странное место, но в нем живут простые и добросердечные люди, такие как старый Зулас, Минас, Скудас и Диврин. Нужно не забыть сказать отцу, чтобы он пощадил их жизни, когда город будет взят.
Двенадцать лет назад группа всадников вошла в город через Западные ворота. Их усталые, изможденные лица были угрюмы, грязная обветшалая одежда едва прикрывала худые тела. Многие из них выглядели как орки из детских сказок. Неправильно сросшиеся кости навсегда изуродовали конечности, на коже красовались рубцы от страшных ран, которые плохо лечили. Никто не вышел им навстречу, и лишь редкие прохожие тыкали пальцами в остатки некогда доблестной армии, проигравшей войну.
На памяти горожан гарнизон Максена всегда противостоял угрозе, исходившей от многочисленных варваров, кочующих по западным равнинам. Солдаты великолепно справлялись с этой обязанностью, и горожане не оставались в долгу: почести, уважение и двадцать пять золотых в месяц, не считая стола и пива, и ни разу никому не пришла в голову мысль, что тысяча воинов, хотя и профессионально обученных, не сможет удержать полчища кочевников, если тем вздумается напасть на город. Но вот уже много лет гарнизон исправно охранял покой мирных обывателей, а если кому и доводилось вскочить среди ночи от того, что привиделись во сне тучи стрел и орда вопящих варваров, он вспоминал добрым словом генерала Максена, господина Внешних земель, поворачивался на другой бок и снова спокойно засыпал.
Однако Максен, который тридцать восемь из своих шестидесяти лет провел на равнинах в рейдах против кочевников, вдруг совершил непростительную ошибку – он умер от гангрены, которая развилась вследствие падения с лошади в тривиальнейшей карательной экспедиций на запад. Как только весть о его смерти распространилась на равнинах, среди варваров начались невиданные доселе волнения. Для вождей кланов Максен являл собой воплощенный ужас, дьявольскую силу, которая возникала неведомо откуда, среди ночи, уничтожая на своем пути все живое, после чего так же стремительно растворялась на просторах огромной темной прерии. Его смерть положила конец страху и возвестила начало новой эры, так что когда бывший помощник Максена Ольсен наткнулся на скопление варваров неподалеку от Вороньей реки, они набросились на всадников, словно то были соломенные куклы на военных учениях.
Ольсен прослужил в гвардии Максена двадцать пять лет; при других обстоятельствах его кампании могли бы изучаться в военных академиях. При превосходстве сил противника в двадцать пять раз Ольсен умел нанести кочевникам такие невосполнимые потери, что угроза нападения на город отодвигалась на многие годы. Но он пал, и вместе с ним погибли восемьсот восемьдесят воинов. Жалкие остатки его армии поспешили обратно в Перимадею под командованием племянника Максена, двадцатитрехлетнего молодого человека, который провел на равнинах всего семь лет. Этого молодого человека звали Бардас.
- Предыдущая
- 10/113
- Следующая
