Как разрушить летние каникулы (ЛП) - Элькелес Симона - Страница 30

• Предыдущая
• 30/37
• Следующая

Отпустив мои руки, он сказал:

– Если ты хочешь разорвать наши отношения, просто скажи.

А потом он развернулся и зашел в отель, оставив меня одну под палящим пустынным солнцем с мокрыми подмышками и всем остальным.

Черт. Почему Эйви всегда во всем логичен? Мне не нравится быть во всем логичной. Я слишком темперамента, чтобы смотреть на вещи трезвым взглядом, да и Эйви действительно прав.

Я медленно дошла до отеля и зашла в ресторан. Эйви сидел за столом и разговаривал с друзьями. За столом осталось одно свободное место рядом с ним.

Я точно знаю, что сейчас не хочу разрывать наши отношения, я хочу поддерживать их как можно дольше.

Когда наши взгляды встретились, он послал мне короткую улыбку. А еще, проблема вся в том, что все остальные смотрят на меня. Ладно, думаю, я это заслужила, устроив сцену. Я хочу сгореть со стыда, но, высоко подняв голову, я села рядом с ним.

Я игнорирую взгляды Эйви, как и всех, кто нас окружает. Но когда он под столом сжал мою руку, я пожала его в ответ. «Я смогу справиться с этими отношениями. Даже со всеми взлетами и падениями», – подбадриваю я себя.

– Ты когда–нибудь была на ферме альпака? – спросила Офра.

– Что такое альпака?

– Это животное немного похожее на ламу, – ответил Эйви.

– Великолепно.

Офра похлопала меня по спине.

– Мы отправимся после завтрака, так что будь готова.

В десять часов утра мы припарковались около входа в ферму альпака. Мы купили мешок еды, чтобы покормить высоких и пушистых животных с длинными шеями. Я думала, что альпака будут сидеть в вольерах, но, как оказалось, они свободно бегали по всей территории. Фактически мы зашли в большой вольер с ними.

Я настороженно рассматриваю животных. У всех шерстка коричневого, красного и черного цветов. Благодаря их большим зубам они похожи на деревенщин.

Я с интересом наблюдаю, как Эйви протянул немного еды большой темно–серой альпака. Он кушает прямо с его ладони.

– Будь осторожна, – предупредила я, – они могут укусить твою руку своими большими зубами.

– Они безвредные, – сказал Эйви. – Они тебя не укусят. Попробуй

Я смотрю на коричневую сумку еды, за которую я только что заплатила десять шекелей. Десять шекелей за риск быть укушенной альпака! Нет, спасибо большое. Я подошла к маленькому альпака и погладила его. Его шерстка мягкая, но немного шершавая. Я засмеялась, когда он посмотрел на меня большими бронзовыми глазами и огромными зубами. Мой стоматолог, доктор Роббинс (в кругах пациентов известный как чудотворец), мог бы целый день провести с этими животными.

Думаю, я могу попытаться покормить этого малыша. Он смотрит на мою сумку таким же взглядом, что и я в ресторане суши. Я достала из сумки немного «еды». Маленький негодник, с нетерпением дожидаясь, пока я достану корм из сумки, слизнул всю еду с моей руки.

–Эй, кажется, ты совсем позабыл о манерах.

Альпака очень странно жует еду: маленькие кусочки еды падают из его рта.

– Осторожней, – сказала Офра, приближаясь ко мне.

– Почему? – я отошла немного назад от животного. – Эйви… Эйви сказал мне, что они безобидные.

– Это так, – вмешался Морон, – но они плюются.

– Что значит «плюются»? – говорю я, отходя все дальше от плюющегося животного.

– Ладно, – говорит Снотти, – сначала они издают громкие хрюкающие звуки, похожие на отрыжку, а потом плюются. По крайне мере они тебя так предупреждают.

Маленький альпака, не наевшись, подошел к моей сумке. Я его покормила, но как только я закрыла сумку, я услышала странный шум. Оглянувшись, я увидела десять огромных альпака приближающихся ко мне.

– Я не животнолюб, – кричу я, подбегая к Эйви, – я не животнолюб, – многократно повторяю я, приближаясь к нему.

– Они тебя любят, – говорит Эйви. – Посмотри, они идут за тобой.

Я взяла коричневый бумажный пакет с «едой» (интересно, что внутри находится?) в руку и спряталась за ним.

Бесстрашный Эйви взял целый мешок и высыпал немного корма на руку. Пока альпака кушает, я слышу звуки, о которых предупреждала Снотти… громкое хрюканье, похожее на отрыжку. Я со страху наклонилась позади Эйви.

– Черт.

– Что? – я ничего не вижу, потому все еще прячусь за ним.

– Он сделал это.

– Что сделал?

Когда он повернулся, я увидела слипшиеся волосы Эйви с прилипшими кусочками «еды» вместе со слюнявой мокротой.

– Фу, отвратительно! – отходя, сказала я.

– Он плюнул на меня, потому что я пытался тебя защитить.

– Ты мой герой, а сейчас отойди от меня, ты омерзительно выглядишь, – я засмеялась над ним.

– Не так давно я мыл твою ногу от змеиных кишок. Это было не очень приятно. А теперь, ты должна меня поцеловать, – сказал Эйви, подходя ко мне.

Я спряталась за смеющейся Офрой.

– После инцидента со змеиными кишками я не просила тебя меня целовать.

Он остановился. Он такой милый, даже с прилипшей «едой» в волосах. Я подошла к нему, держась немного на расстоянии, наклонилась и соприкоснулась с ним губами, а затем снова отошла

– А теперь тебе необходимо помыть голову. Дважды.

Нашу историю нужно помнить, но не повторять

Нашей следующей остановкой (после того, как Эйви помыл голову в раковине на ферме альпака) было место под названием Крепость Масада. Я никогда не слышала об этом месте и мне интересно, почему же так много людей хотят побывать в этой «крепости».

Пока мы ехали, я пришла к выводу, что большая часть Израиля – это пустыня. Интересно, почему это место считается бесценным? Когда мы въезжали в Крепость Масада, я спросила у Эйви:

– Зачем мы приехали сюда?

– Чтобы показать тебе часть истории твоего народа. Думаю, тебе понравится.

Моего народа? Какого народа? Я не уверена в этом, даже несмотря на то, что ребята думают, будто я еврейка. Дело в том, что я была воспитана не как все. Мама не верит в религию так же, как и в низкоуглеводные диеты.

Мы украшали елку к Новому году до тех пор, пока в семь лет я не поняла, что Санты не существует. Родители должны были сказать своим детям, чтобы они не рассказывали правду малышам в школьном автобусе о Санте Клаусе и Зубной Фее. Ты бы удивилась, узнав, чему дети учатся в желтом автобусе.

После того, как я узнала, что Санты не существует, я сказала маме, что больше не нуждаюсь в елке. Дерево не символизировало христианство или Новый год. Оно ассоциировалось с Сантой. И когда вера в Санту пропала, отпала необходимость наряжать дерево. Это было моим религиозным уроком, который, конечно же, не был религиозным.

Выходя из автобуса, я смотрю на красный массив, называемый Крепость Масада. Меня удивляет, что ребята вместо того, чтобы смотреть на гору, достают воду из машины.

– Сколько ей лет? – спросила я, ни к кому не обращаясь.

Морон, как всегда, не расставаясь со своим ружьем на плече, сказал:

– Здесь была война в семьсот третьем.

Я смотрю на него.

– Тысяча девятьсот семьдесят третьим году? – попыталась угадать я.

– Нет. Раньше.

– В тысяча четыреста семьдесят третьем?

– Нет, – сказал Ду–Ду, – просто в семьсот третьем году.

В семьсот третьем?

– Ты хочешь сказать почти две тысячи лет назад?

– Да.

На это раз, я внимательней осматриваю важную историческую крепость, расположившуюся в середине пустыни Израиля. Я пытаюсь представить разгоревшуюся две тысячи лет назад войну между евреями и их врагами.

– Интересно, что там такое.

– Скоро ты узнаешь, – сказал Эйви, подавая мне бутылку воды. – Тебе нужно постоянно пить воду, а иначе, во время восхождения на гору у тебя будет обезвоживание.

– Ты думаешь, я смогу подняться на эту гору?

– Эми, я знаю, что сможешь. Также как и твои предки сделали это до тебя. Видишь эту дорогу в форме змеи?

– Ее называют змеиной дорогой, потому что там есть змеи? – пусть я груба, но в моем путешествии уже было много опыта со змеями. Большое спасибо.

• Предыдущая
• 30/37
• Следующая