Жар твоих объятий (Отвергнутая) - Паркер Лаура - Страница 4
- Предыдущая
- 4/71
- Следующая
— Хорошо, мистер Гувер. Я останусь.
Эдуардо Таварес нетерпеливо расхаживал по мощеным дорожкам сада в ожидании, пока последний покупатель не приобретет нужную ему вещь. Аукцион не на шутку затянулся. Если бы не стойкость Филаделфии Хант, то вряд ли даже самый алчный покупатель выдержал бы послеполуденный зной, царящий в гостиной, в которой не были опущены шторы. Однако уйти он не мог. Ничто не заставило бы его уйти, пока она продолжала рассказывать своим низким восторженным голосом.
Филаделфия была похожа на Шахразаду, нанизывающую свои сказки одна на другую, околдовывающую присутствующих, перенося их в безвременье, на те земли, о которых она так умно и тонко рассказывала. Его внимание было отвлечено, и сам он находился где-то между прошлым и будущим, испытывая единственное желание — чтобы ее рассказ никогда не кончался. Покинув комнату, она прошла мимо, слегка задев его. Ее вуаль была откинута, и он понял, что с этой минуты все для него изменилось.
Эдуардо считал себя бывалым человеком. Он знал разных женщин и был уверен, что уже никогда не сможет по-настоящему увлечься особой противоположного пола. Однако, увидев очаровательную Филаделфию Хант, испытал такой эмоциональный всплеск, словно его сразила стрела. Ее глаза цвета янтаря блестели от невыплаканных слез. Густые каштановые волосы навевали мысли о ночах. полных страсти. Она была более чем хорошенькой. Она обладала редкостной загадочной красотой, которая вызывает в женщинах ревность и делает даже самых смелых мужчин слегка робкими.
И в этот момент Эдуардо сделал потрясающее открытие: погубив жизнь Уэнделла Ханта, он погубил и ее жизнь.
Пока душевное беспокойство, вызванное ее красотой, не затронуло потайные струны его души, он не позволял себе думать о последствиях своих действий. Его потребность в мести выражалась в слепом гневе, направленном против человека, который лишил его семьи, дома и чуть ли не жизни. Если быть честным, то он снова поступил бы таким образом. Хант получил по заслугам. Однако невинная девушка пострадала понапрасну.
Предвкушение, словно вино, взбудоражило кровь Эдуардо, и он вновь обратил взгляд на дом. Только что Филаделфии пришлось столкнуться лицом к лицу с целой толпой рассерженных мужчин и женщин, которые пришли, чтобы раскупить ее семейное имущество. Он восхищен ее мужеством. Однако вряд ли она осознает, до какой степени этот презренный и деградирующий мир может ополчиться против незащищенной молодой девушки.
Внезапно он понял, что должен сделать. Обстоятельства заставили его быть жестоким. Возможно, помогая Филаделфии Хант, он снова узнает, что такое быть добрым. А пока он знает только одно: ему надо найти к ней подход.
Абсурдность его мыслей вызвала в нем внутренний смех. Тайрон посчитал бы его сумасшедшим. Вероятно, он таковым и был, но не исключено и то, что он впервые за последние годы своей жизни стал мыслить здраво.
Прежде чем в последний раз обойти дом, Филаделфия дождалась, когда его покинут и аукционисты. Наверху комнаты были почти пустыми: большая часть мебели ушла с молотка. Сейчас дом в двадцать пять комнат казался гораздо большим, чем был. Стук ее каблуков гулко отдавался в пустых коридорах, вызывая неприятный холодок в сердце.
Ошеломленная непривычной пустотой, она остановилась на площадке главной лестницы. В доме стояла мертвая тишина, напоминавшая о его заброшенности. У нее создалось такое впечатление, что умер не только отец, но вместе с ним и вся ее жизнь. Она была невыразимо одинока.
Филаделфия с трудом подавила крик, когда в темном холле появилась неясная высокая фигура. Что тут удивляться, если дом весь день был наполнен посторонними людьми. Должно быть, это кто-то из рабочих.
Однако человек не был похож на слугу. Этого незнакомца отличала изящная грация движений. Он шагнул вперед и остановился у подножия лестницы, освещенной ярким светом послеполуденного солнца, проникавшего в холл через стекло входной двери.
У него были высокие скулы, широкие брови и полный, красиво очерченный рот. Его кожа была необычайно темной, цвета полированного вишневого дерева. Все в нем было странным, таинственным и очень мужественным. Даже его одежда. На нем был короткий, до талии, облегающий жакет, подчеркивающий широкие плечи и узкие бедра, затянутые в сужающиеся книзу брюки. Весь его облик наводил на мысль о хорошем воспитании, богатстве и, как ни странно, об опасности.
— Кто вы такой? — спросила она настороженно.
Он не ответил и с улыбкой стал медленно подниматься по лестнице. Очарование этой улыбки поразило ее. Улыбка была открытой, приветливой и очень располагающей. Остановившись в двух футах от нее, он поклонился ей и предложил руку.
— Позвольте мне, сеньора Хант. — В его голосе слышался легкий акцент, но какой именно, она не разобрала. Она приняла предложенную ей руку, не видя причин для отказа.
Они молча спустились по лестнице, и ей даже в голову не пришло спросить, зачем он оказался здесь. Когда они очутились в холле, Филаделфия быстро выдернула свою руку, так как, несмотря на перчатку, кожей ощущала тепло его руки. Она встретилась с пристальным взглядом черных глаз незнакомца и быстро отошла от него.
Однако он первым оказался у двери, но, к ее немалому облегчению, сразу открыл ее. Проходя мимо него, она заметила морщинки в уголках его глаз, которые сейчас от улыбки стали гораздо глубже.
— Ступайте с Богом, menina (кошечка. — Здесь и далее примеч. пер.), — сказал он.
Через дорогу от дома Ханта стояла частная карета. Вот уже почти шесть часов кучер ждал дальнейших указаний. Он дважды спускался со своего места, чтобы напоить лошадь, но ни разу не заговорил с пассажиром. Человек, который нанял его, дал ему десятидолларовую купюру и адрес, приказав при этом не беспокоить его ни при каких обстоятельствах. Кучер подозревал, что джентльмен задремал и забыл о времени.
Но любой, кто знал Тайрона — а именно он был этим таинственным пассажиром, — мог сказать кучеру, что Тайрон никогда не спал. Он, обладая чутьем рыси, мог часами оставаться в праздной лености, а в действительности наблюдал и выжидал, готовый в любой момент к прыжку.
Были сумерки, когда последние два человека покинули дом. Занавеска в карете слегка сдвинулась, позволяя лучше видеть. Из ворот вышла женщина и, свернув, быстро пошла по тротуару. Вслед за ней медленным шагом вышел Эдуардо Таварес. Он остановился, наблюдая за женщиной, пока она не свернула за угол и не исчезла. Только тогда он остановил проезжавший мимо кеб, уселся в него и уехал. И в то же время занавеска в карете задернулась. Пятно света осветило темную внутренность кареты. Свет быстро погас, а на его место пришло легкое облачко табачного дыма, который тоже вскоре растаял в воздухе.
Тайрон задумчиво жевал конец сигары. Он не хотел разделять торжество вместе с Эдуардо, хотя и не мог оставаться в стороне. Эдуардо был эмоциональной и страстной натурой, и именно это качество делало его хорошим союзником, неистовым борцом и единственным человеком на земле, которого Тайрон мог назвать своим другом. Он завидовал эмоциональности Эдуардо, которой сам был лишен. Они одновременно стали богатыми людьми, отбирая имущество у своих врагов, они уничтожали их или использовали в собственных интересах. Но сейчас, когда жажда мести, которая свела их, удовлетворена, Эдуардо, как он подозревал, не захочет больше лишать себя дома, покоя и семьи. А это означает, что он порывает с прошлым.
Сердце Тайрона не забилось учащенно при мысли, что он теряет дружбу Эдуардо, но его рука с сигарой слегка дрожала. Внутренний голос, который много раз спасал ему жизнь, подсказывал, что их отношения на этом не кончаются. Он чувствовал не их сближение, но возможность нового приключения. Однако пока он не уяснит себе причину своей тревоги, ему лучше оставить Эдуардо в покое.
Тайрон внезапно рассмеялся. Долгий взгляд, которым Эдуардо провожал женщину, позволял надеяться на то, что в свое время Тайрон найдет Эдуардо в нежных объятиях новой возлюбленной.
- Предыдущая
- 4/71
- Следующая
