Ребята и зверята (илл.) - Перовская Ольга Васильевна - Страница 16

• Предыдущая
• 16/51
• Следующая

— Ишь ты, слыхали? Засмеялся от радости! — удивилась Наташа.

Отец погладил тигрёнка. Он снова улёгся на своё место и заснул под шум разговора.

...За ужином мы всё узнали про тигрёнка. Звали его Васькой. Его поймали далеко, за четыреста километров от нашего города, в камышах, около большого, пустынного озера Балхаш. Один охотник-казах, большой приятель отца, выследил логово двух тигров. Тигры в этой местности не водились, и эта пара забрела случайно из Персии. Казах дал знать отцу, а сам продолжал следить за тиграми. Он узнал, что тигры пришли сюда не охотиться, а прятаться в надёжное место, потому что у тигрицы должны были родиться детёныши.

Скоро тигрица куда-то скрылась. А тигр ушёл за перевал и больше не возвращался.

Охотник со дня на день ждал отца. Он обшарил все окрестности, стараясь отыскать тигрицу. И вот раз он наткнулся на свежие следы. Они шли по песку и спускались к реке.

Охотник притаился в кустах и оттуда внимательно оглядел прибрежный камыш. Вдруг на другой стороне он увидел тигрицу. Она осторожно пробиралась в зарослях

и несла в зубах что-то тяжёлое. Потом бросила свою ношу, переплыла реку, прошла мимо охотника и на виду у него стала удаляться. Охотник живо смекнул, в чём дело. Он ударил свою лошадёнку, но, вместо того чтобы гнаться за тигрицей, поспешил к тому месту, где она что-то оставила.

Он правильно рассчитал: в густом камыше, тесно прижавшись друг к дружке, сидели два маленьких тигрёнка.

Охотник сгрёб их за шиворот, сунул в перемётные мешки — коржуны — и сел в седло. Тигрята пищали, барахтались и вылезали из мешков. Казах только плотнее прижимал коленями мешки и знай нахлёстывал свою клячонку.

Он хорошо понимал, какая ему грозит опасность, если тигрица бросится в погоню. Ведь она в несколько прыжков догнала бы и убила и усталую лошадёнку, и похитителя тигрят. На ружьё у казаха тоже было мало надежды: оно было очень старинное, заржавленное, ствол у него давно разболтался и был тряпочкой привязан к ложе.

И вот с таким замечательным конём и оружием этот бесстрашный охотник рискнул увезти детей у матери-тиг-рицы.

Примчавшись в аул, охотник стал думать, как уберечься от ярости тигрицы. В это время подоспел на подмогу отец с другими охотниками. Тигрят спрятали в одну из юрт. Вокруг аула разбросали отравленные куски мяса и разожгли огромные костры.

В ту же ночь тигрица явилась в аул. С диким рыканьем металась она вокруг жалкой группы юрт, но огонь внушает зверям непреодолимый страх — она так и не решилась ворваться за пылающую черту.

В ярости задрала она лошадь и на рассвете ушла в камыши, чтобы к ночи явиться обратно, ещё страшнее и бешенее.

На следующую ночь она опять рыскала вблизи аула, и здесь её настигла смерть: она съела кусок отравленного мяса и околела. Наутро её нашли мёртвой.

Когда отец узнал, какой страшной опасности подвергался его приятель, охотясь с плохим ружьем, он снял с себя прекрасное охотничье ружьё и отдал его товарищу. Казах был в неописуемом восторге и отдарил отца шкурой тигрицы и одним из тигрят.

До нашего дома Ваське пришлось вынести длинное, тяжёлое путешествие. Почти половину пути ехали на верблюдах. От их качающейся походки бедному Ваське становилось плохо: его рвало, у него начинала идти носом кровь. Тогда отец слезал с верблюда и нёс тигрёнка на руках.

Отсюда и началась их крепкая дружба.

— Да, натерпелся Васька за дорогу,— кончил рассказывать отец.— Один раз он совсем перепугал меня: думал — вот-вот скончается. Лежит, глаза закатил, ноги дёргаются; пропал, думаю. Нет, ничего, отдышался.

— Ещё бы не отдышаться,— заметил один из охотников,— из-за него, шельмеца, на целую неделю пришлось задержаться в Рыбачьем посёлке. Ухаживали за ним, как за султаном турецким.

Мы засмеялись.

— А вы почему ещё не спите? — спохватилась мама.— Двенадцать часов. Живо по кроватям!

Уходя, мы почтительно погладили Васькин хвост, откинутый гордо на валик дивана. А мать с отцом стали обдумывать, как устроить тигрёнка на ночь. Мать тогда ещё не знала Васьки и опасалась оставлять его непривязанного. А отец говорил, что Васька ручнее котёнка и бояться его просто смешно. Ну, да в крайнем случае можно закрыть от него двери.

Так и сделали. Оставили Ваську на диване, лампу потушили и двери заперли на задвижку.

Только они ушли, Васька поднял голову. Видит — темно... пусто... тихо...

И вот этот «страшный» тигр соскочил с дивана, забегал по комнате, натыкаясь на мебель, и заорал с перепугу: «ба-а-ум... ба-а-ум... ба-а-ум...»

Отец думал — он покричит и перестанет. Но Васька не успокаивался и кричал сначала сердито, а потом всё жалобнее и жалобнее. Его пожалели. Пришли к нему. Он обрадовался, бросился к отцу и стал лизать ему ноги и мурлыкать. Ну конечно, его взяли к себе в комнату, привязали там на длинную цепочку под столиком, на котором стояла машинка, подостлали мягкий войлок, и Васька с довольным видом улёгся.

Пока мама причёсывала волосы и разговаривала с отцом, Васька лежал смирно. Но как только отец вышел, тигрёнок мигом вскочил и стал с тревогой смотреть ему вслед. Вернувшись, отец приласкал Ваську, и все спокойно заснули.

Утром мы проснулись, уселись на своих кроватях, и первые слова Наташи были:

— Тигрёнок Васька был вчера или не был? — Ей всю ночь снилось про тигрёнка, и она никак не могла разобрать, что во сне, что наяву.

— Я знаю наверное, что был,— ответила Соня, и мы пошли в столовую проверить, там ли вчерашний тигрёнок.

Приходим туда и видим — никого нет. Бросились к маме. Она показала под столик, а он сидит там и пучит на нас свои смешные глаза.

Сейчас же отвязали цепочку и с шумом, с криком повалили с тигрёнком в сад.

Там мы побегали, поиграли и познакомили Ваську со своими друзьями — собаками. Собаки росли и воспитывались вместе с нами. А игры мы всегда придумывали такие, чтобы они тоже могли принимать в них участие.

Васька держался с собаками очень вежливо, но они, видимо, сразу почуяли, что это за птица, и, поджав хвосты, убежали.

На солнце лежал старый охотничий пёс Заграй. Васька медленно подошёл и потянул к нему голову. Заграй лениво встал, покосился на Ваську и поскорее отошёл.

Тигриный запах заставлял дрожать охотничьих собак. Один только молодой дворняга Майлик не смыслил ничего в охотничьих запахах. Он перепрыгнул через Ваську, припал к земле, толкнул его лапой, вертанул хвостом и, звонко лая, затеял с ним игру.

Васька расшевелился и неуклюже поскакал за собакой.

Догоняя друг дружку, они выбежали на залитый солнцем двор. Там охотники вынимали и развешивали для просушки шкуры привезённых трофеев¹. Мама с крыльца смотрела, как распаковывали чучело тигрицы — Васьки-ной матери. Грубое, наскоро сделанное чучело обмахнули веником от соломы и положили на середине двора. И Вась-кино сердчишко не выдержало: до сих пор он спокойно следил за людьми, а тут забыл всех, забрался на спину тигрицы, прижался к ней и стал её лизать и мурлыкать: «м-гм-гм... м-гм-гм...»—таким ласковым, дрожащим голосом.

— Вот видите, сразу узнал мать,— говорили мы, стараясь отвлечь Ваську от грустных воспоминаний.

Это в самом деле было печальное зрелище: чучело убитой тигрицы и нежно прильнувший к нему тигрёнок.

Чучело поскорее унесли.

Васька заметался по двору, отыскивая мать, но потом отвлёкся едой, заигрался и забыл про неё.

Убрав комнаты и окончив всю утреннюю работу, мы сели нить чай, а Ваську, во второй раз, решили покормить позже.

Не тут-то было... Тигрёнок взобрался на диван, повёл носом и определил, что это со стола так вкусно пахнет. Он бросился на колени к кому-то из сидевших за столом, сгрёб к себе передними лапами тарелки и чашки и угрожающе над ними зарычал.

Все переглянулись и повскакали с мест. Отец замахнулся на Ваську и закричал:

— На место! Где ремень?!

• Предыдущая
• 16/51
• Следующая