Говорящий со стихиями (СИ) - Журавлева Екатерина - Страница 74

– Совсем сп-пятил? Я зак-коченею пока ты наблюдаешь!

– Ничего страшного! – Алькон криво ухмыльнулся. – Уж от переохлаждения я тебя точно вылечу.

Мы оставили Алькона препираться с пленником, ну или следить за его состоянием, как он это называл. А сами пошли греться к костру.

– Как думаешь, он и правда ничего не помнит? – я кивнул в сторону водоема.

– А шут его знает, – пожал плечами Ворт. – Может и помнит, да придуривается. Главное, чтобы у него не отшибло память окончательно и он не забыл куда нас ведет.

Не знаю какими соображениями руководствовался Алькон. Действительно ли он опасался повторной волны жара или хотел досадить Темному, но разрешил его вытащить только минут через двадцать, когда у того посинели от холода не только губы, но и он весь стал больше напоминать бледно-голубую ледышку, а челюсти окончательно свело от холода, что даже зубы перестали отбивать барабанную дробь. Мы усадили его у костра, заставили снять почти всю одежду, Алькон сделал ему специальный отвар, предотвращающий возникновение жара уже от переохлаждения.

– Если вы говорите правду, то это просто гениальное открытие, – заявил Темный, когда немного пришел в себя. – Оказывается можно бороться с ядом аланка. И как до этого никто раньше не додумался?

– Большинству не так везет как тебе, – проворчал Алькон. – Не у всех рядом оказывается подходящий водоем и Светлый, готовый заморозить воду в нем. Особенно, учитывая, что Светлых твоими стараниями осталось не так уж и много…

Алькон помрачнел вспомнив о наболевшем. С`Нивелл благоразумно не стал дальше развивать эту тему и заткнулся.

Как бы там ни было, а день пропал безвозвратно. Как только пленник отогрелся, он начал клевать носом и через несколько минут просто упал и уснул. Проспал он весь остаток дня и всю ночь. Не проснулся даже когда мы его подтащили к дереву, чтобы, по обыкновению, привязать на ночь. Алькон немного поколдовал над его ногой, обмотал какими-то листьями, сверху наложил повязку, и сказал, что кость не сломана, а остальное к утру, скорее всего, заживет.

Утром пленник проснулся почти здоровым и очень голодным. Алькон размотал повязку и мы с удовлетворением увидели, что вместо страшной рваной раны остался только красный некрасивый шрам. Нога у него еще немного побаливала, первый день мы прошли совсем мало, потому что он сильно хромал и приходилось делать частые остановки, чтобы дать ему отдохнуть, а Алькону перевязать его рану, используя различные листья и травы. Алькон делал перевязки еще два дня, на третий день необходимость в них отпала окончательно, а наш пленник полностью восстановился после ранения. Если не считать шрама, который Алькон не смог или не захотел убрать. Мы все также держали направление на северо-запад, углубляясь все дальше в глушь Картунского леса.

– Если мы так дальше будем двигаться, – сообщил Алькон на следующий день после происшествия. – То придем прямиком к Картунской гряде.

Я слышал уже от Алькона, что посреди леса есть горный массив, тянущийся на многие километры.

– И дальше куда? – в очередной раз пристал Алькон к С`Нивеллу.

– Я знаю не больше чем ты, – огрызнулся тот. – В тот раз, что я там был, шел совсем другим путем.

В эту ночь второе дежурство было мое. Шел второй час дежурства и я уже сладко мечтал о том, как меня скоро сменит Алькон и я лягу поближе к догорающему костру, завернусь в теплый плащ и смогу, наконец, сомкнуть слипающиеся глаза. Глаза и вправду начали закрываться сами собой. Я встрепенулся, несколько раз быстрым шагом обошел лагерь, прогоняя сон. Наш маленький лагерь, в желтых бликах затухающего костра, казался маленьким островком света в мрачном царстве ночи. Черные тени деревьев, выглядывающие из темноты, казались причудливыми лапами неведомых чудовищ из ночных кошмаров. Я прислушался. Вот слева от меня прошуршала крыльями невидимая ночная птица, кто-то тихонько потрескивал в траве. Где-то далеко неведомые мне обитатели чащи то взлаивали, то вздыхали, то ухали, то свистели. Тихая ночная жизнь ночного леса пока еще кипела вокруг.

Я еще раз внимательно огляделся. Скоро начнет светать. Край горизонта на востоке уже, наверное, начал сереть. Мне из-за густых крон этого пока не видно, но кое-какие ночные существа уже почуяли приближение рассвета и скрылись до следующих сумерек. Вот и большущие, размером с пчелу картунские светляки закончили свой завораживающий танец исчезли. Я вздохнул. Хороводы были необычайно красивы и скрашивали ночные бдения. Во время ночных дежурств в Картунском лесу я открыл для себя это удивительной красоты явление природы. Светляки не водились нигде в другом месте и отличались от остальных представителей своего вида тем, что жили огромными стаями, днем прячась в дуплах огромных картунских кедров. В отличие от своих собратьев, они обладали зачатками разума, у них, как объяснил мне Алькон, была жесткая иерархия в стае. А по ночам они собирались в огромные разноцветные стаи и выписывали неимоверной красоты хороводы.

Сегодня я дежурил под утро, поэтому долго наслаждаться действом не пришлось, светляки покружили немного и улетели спать. В самом начале моего дежурства из темноты на меня довольно долго пялились двумя изумрудами чьи-то внимательные немигающие глаза. Сначала я решил не обращать внимания на любопытствующего жителя леса. Потом навязчивое внимание стало раздражать и я, вытащив из костра большой пылающий сук, сделал движение в сторону незваного гостя, крепко сжимая в другой руке кликасу. Как и ожидалось, не в меру любопытный зверюга не стал дожидаться приближения огня и, обижено фыркнув напоследок, бесшумно скрылся.

В очередной раз, осторожно ступая, чтобы не разбудить спящих друзей, прошелся по лагерю и опять подсел к костру. Вогнал кликасу в подсушенную костром листву и подкинул в огонь порцию хвороста. Огонь, жадно потрескивая, набросился на новую порцию корма, ярко вспыхнул, осветив наш небольшой лагерь рыжими отблесками.

С`Нивелл, которого мы всегда привязывали к дереву в самом центре лагеря, поморщился и сонно приоткрыл глаза. Недовольно посмотрев на меня, он заворочался, пытаясь отвернуться, от разбудившего его света. Безуспешно. Мешали связанные за спиной и накрепко привязанные к стволу дерева запястья. Я краем глаза наблюдал за ним. Он еще раз недобро глянул на меня и опустил было голову, но внезапно встрепенулся и широко распахнул глаза. Я внимательно на него посмотрел, но не забеспокоился. Он полежал несколько секунд, слепо уставясь в ночное небо, затем резко попытался сесть. У него это получилось не сразу. Несмотря на привязанные у основания ствола руки, он наконец-то принял сидячее положение, начал нервно озираться по сторонам, пытаясь разглядеть что-то одному ему ведомое за пределами светлого пятачка света от костра.

Мне это совсем не понравилось. Рука сама потянулась за кликасой. Я на всякий случай тоже прислушался. И ничего необычного не услышал – убаюкивающий шум листвы в кронах, редкие крики далеких ночных птиц – всё все как обычно. Я уже открыл рот, спросить что все это значит. Но он опередил меня.

– Буди остальных! Только тихо! – страшным шепотом прошипел он, лицо его было даже не испуганным, а будто у зверя загнанного в угол.

– Что случилось? – я подскочил, с тревогой оглядываясь вокруг.

– Буди быстрей!

Что-то в его голосе было нечто такое, что я решил незамедлительно последовать его совету и быстро растолкал остальных. Каждый, кого я трогал за плечо, сначала хватался за оружие, лежащее под рукой, а потом уже открывал глаза. Вот до чего довела нас жизнь в бегах.

– Что случилось? – тревожно поинтересовался Ворт, недоуменно озираясь.

– Мокраны! – шепотом произнес Темный непонятное мне слово.

На меня это не произвело ни малейшего впечатления. Зато оказалось достаточно, для остальных. С моих спутников тут же слетела сонливость. Они мгновенно подскочили, будто подброшенные пружинами, и, выставив вперед оружие, стали напряженно оглядываться по сторонам.